Ошибка исключена

Глава седьмая

За ночь Фаттахову с Моисеевым ничего выяснить не удалось. И следствие продолжали утром. Вызвали в ГПУ для опознания трупа стариков из городских махалля. Коня провели по улицам, выспрашивая о хозяине. Результатов — никаких. Вскоре стало ясно, что убитый человек — пришлый. Его лишь на время укрыли в городе. После выполнения задания он должен был немедленно покинуть Хиву.

— Неглупо работают. Как думаете, Исмаил? — обратился к Фаттахову Моисеев, когда они остались одни. — Неужели у бандитов есть люди, специально подготовленные для операций? Контрразведка?

— Контрразведка у басмачей?! Нет, — уверенно произнес Фаттахов. — Курбаши большей частью тупы.

— А муллы?

— У них одна забота — разжигать фанатизм верующих.

— Значит, враг затаился здесь, в городе? Это, пожалуй, очень удобно. Он в курсе всех наших мероприятий...

— Вот именно! — Фаттахов вскочил со стула и в крайнем возбуждении пробежался по комнате. Остановился перед Моисеевым, заложив пальцы за широкий командирский ремень, отливающий коричневым лаком.

— Знаешь, — он впервые обратился к своему заместителю так просто, по-товарищески. — Знаешь, Сергей, я давно раздумываю над этим. Едва мы подготовим операцию по разгрому какого-нибудь басмаческого отряда, сделаем стремительный ночной бросок... как бандиты, кем-то предупрежденные, покидают аул... Много наших активистов погибло по той же причине.

— И что ты конкретно предпринял, Исмаил?

Фаттахов благодарно взглянул на Моисеева, услышав ответное «ты». Да, они товарищи по партии, их связывает работа. И чем доступнее они станут один для другого, тем лучше для дела.

— Поднял на ноги всех сотрудников. Установили кое за кем наблюдение...

Моисеев задумался. Молча прошел к окну. Оно выходило на дворик. К палке, прикрепленной к забору, привязан конь неопознанного бандита. А сутулый Шарков пытается его приручить. Жеребец изгибает точеную шею, взбрыкивает...

— Такой иноходец дорого, наверное, стоит? — спросил Моисеев, оборачиваясь к Фаттахову.

— Да, по цене он недоступен простому дехканину, — согласился председатель ГПУ. Подождал. Может, теперь-то Моисеев скажет что-нибудь дельное. Но тот расстегнул пуговицы на гимнастерке. Стянул ее через голову. Вскоре за ней на стол полетела и нижняя рубаха.

— Пойду, пусть ребята окатят меня водой из ведра, — пояснил Моисеев Фаттахову. — Лучшее средство против сонливости.

Заместитель вышел. «Ему можно. Он приезжий. И он все же не председатель», — успокаивая себя, думал Фаттахов.

Сквозь раскрытую дверь до него донеслись веселые голоса, и самый громкий среди них — Моисеева. Фаттахов улыбнулся: он знал, как холодна у них колодезная вода. «Молодец, — мысленно заключил он. — Ночью чудом ускользнул от смерти, а ведет себя так, будто ничего и не было. Крепкий парень. И золотой, видать, человек. Друзьями, большими друзьями будем!»