Прожить чужую жизнь

48. Конец жабьей диктатуры

На меня уставились четыре пары изумлённых глаз.

— Что вы на меня так смотрите? — возмутился я. — Вы хоть понимаете, что она сделала? Она просто-напросто похитила студентку, за которую она, на минуточку, несёт ответственность, как преподаватель, и отправила её к убийце, а теперь и меня туда же посылает. И это не считая того, что она сама пытала школьников кровавым пером. Управы на неё нет. Слишком много власти в её руках. Поэтому я и предлагаю её убрать.

— Ты хочешь её убить? — испуганно пролепетала Сьюзен. — Но ведь за это нам грозит Азкабан. Да и вообще... Убить человека, даже и такого мерзкого... В конце концов, какое мы имеем право решать её судьбу? Для этого существует Визенгамот и министерство...

— Сьюзен! — не выдержал я. — О чём ты говоришь? Ты сама себя слышишь? Министерство? Да она же сама — заместитель министра. Кто же её осудит? Даже если нам и удастся донести эту информацию до министра, в чём я глубоко сомневаюсь, то в лучшем случае она с грустной улыбочкой заявит: "Ах, пропала студентка! Я сожалею об этом больше всех". Какие у нас есть доказательства её вины? Она скажет, что понятия не имеет, куда направилась Гермиона, когда вышла из её кабинета. Ведь преподаватель ЗОТИ не обязан следить за студентами в свободное от уроков время. Для этого существуют деканы. Декан Гриффиндора перегружен работой из-за того, что приходится совмещать деканство с должностью преподавателя трансфигурации, да ещё и директора школы, на закуску? Значит, не справляется. Макгонагалл уберут с поста директора, а на её место посадят саму Амбридж. И вот тогда она всем в школе устроит "козью морду", да так, что мало не покажется. А в первую очередь достанется нам — за то, что осмелились опорочить гнусными измышлениями её доброе имя.

— Но убить... — добросердечная Сьюзен не могла смириться с моим решением. — Так же нельзя...

— А я согласен с Гарри, — заявил кузен. — Нельзя эту Жабу оставлять в школе. Почувствовав себя неприкосновенной, она сама станет пытать и убивать учеников, а то и вовсе приведёт в Хогвартс Волдеморта с Пожирателями, чтобы они здесь всех перебили. Если бы у нас была возможность отправить её в Азкабан, мы бы так и сделали, но такой возможности у нас нет. Значит, мы должны устранить её любым другим способом. Да я своими руками готов придушить её за то, что она сделала!

— Это — война, Сьюзен, — отрезал я. — И не мы её начали. И первый ход сделали тоже не мы. А если мы будем сидеть и ждать, пока взрослые решат все проблемы без нас, то Волдеморт захватит магический мир и будет творить здесь всё, что ему вздумается. Если ты не помнишь, что было в первую войну с Волдемортом, то я тебе напомню. Горстка волшебников выступила против него и Пожирателей, а остальные либо попрятались, либо сделали вид, что их это не касается, либо вообще примкнули к Волдеморту. Думаешь, в этот раз что-то изменится? Я бы на твоём месте не слишком на это рассчитывал. Жаба целый год в школе пытает детей... И что? Я что-то не заметил здесь толпы возмущённых родителей, не увидел Попечительского совета и представителей министерства. Некоторые родители не отпустили своих детей в Хогвартс и вылетели с треском с работы. Видите ли, они этим показали, что их не устраивает политика министерства. А Артура Уизли вообще уволили за шалости детей в школе. По-твоему, это нормально?

— Я не говорю, что это нормально, Гарри, — принялась оправдываться Сьюзен. — Я говорю, что нам только по пятнадцать лет, а Луне — вообще четырнадцать. Мы ещё даже несовершеннолетние. Я понимаю ещё, если бы нам пришлось обороняться и во время битвы мы кого-то могли смертельно ранить, но вот так вот — хладнокровно планировать убийство преподавателя...

Меня уже начинала бесить наивность Сьюзен, которая всё ещё верила в законы и в то, что придёт добрый министр и наведёт порядок. Понятно, что строгая тётя воспитывала её законопослушной и правильной девочкой, но даже она уже должна была понять, что пришло время снять розовые очки. Мир не такой совершенный, как нам хочется. В этом мире иногда убивают.

— А кто тебе сказал, что я планирую это хладнокровно? — ухмыльнулся я. — Я ненавижу эту тварь всеми фибрами души. Я ещё мог молчать, пока она мучила меня своим кровавым пером, но не сейчас, когда она посягнула на самое дорогое для меня. За это она мне заплатит с лихвой. И уж поверь, угрызения совести меня терзать не будут. Это — враг, Сьюзен, и здесь либо мы их, либо они нас. К тому же, убрав Амбридж, мы лишим Волдеморта возможности знать всё, что происходит в школе.

— Я согласен с тобой, Гарри, — вдруг заявил Невилл. — Страшно представить, что бы я чувствовал, если бы она похитила Сьюзен. А ведь она ещё может это сделать. Кто ей мешает нас всех переловить и отправить к Пожирателям? Поэтому я помогу тебе, можешь на меня рассчитывать. Что нужно делать?

Сьюзен смотрела на Невилла с открытым ртом. Видимо, до неё наконец-то дошло, что на месте Гермионы могла бы быть и она, и ждать помощи министерства, находясь в плену у Волдеморта, ей явно не хотелось.

— Мы всё равно собираемся идти в лес на поиски фестралов, — я принялся излагать свой план. — Можно её оглушить, связать, затащить подальше в лес и оставить на съедение акромантулам. Надеюсь, они не отравятся?

— У меня есть другое предложение, — неожиданно заявила молчавшая до сих пор Луна. — Если оставить её в лесу, она может освободиться или кто-нибудь её может освободить. Тогда она явится в школу, сообщит, кто с ней так поступил, и устроит нам всем "сладкую жизнь". Предлагаю оттащить её в Тайную комнату и попросить василисков посмотреть на неё повнимательнее. Надеюсь, в виде статуи она будет смотреться лучше? К тому же там её никто не найдёт.

Такого коварства от нежной Луны я уж точно не ожидал. Нет, я, конечно, не думал, что она будет плакать и призывать всех быть законопослушными, как Сьюзен, но и того, что она сама предложит план убийства Амбридж, тоже не представлял. Вот тебе и самая младшенькая...

Предложение Луны действительно имело много преимуществ по сравнению с моим. Тащить в лес такую тушу даже и левитацией очень долго, а здесь, можно сказать — всё под рукой. И даже если кто-то сможет каким-то образом проследить путь Амбридж, то её путешествие в туалет для девочек никаких вопросов не вызовет. А куда она подевалась дальше? Ну, мало ли... В унитаз засосало.

В общем, идея Луны всем понравилась. Даже Сьюзен успокоилась, когда поняла, что никто не собирается Амбридж резать, расчленять и поджаривать на медленном огне. А статуя — это даже красиво.

* * *

Осуществить наш план оказалось проще простого.

Когда я постучал в дверь, мне открыла сама Амбридж, облачённая в розовый пеньюар со множеством оборочек, явно готовящаяся ко сну. Палочка в её руке, направленная на меня, ясно давала понять, что Жаба бдительности не теряет. Вот только ей это нисколько не помогло. Как раз я стоял перед нею безоружным. Заметив это, она слегка расслабилась и опустила палочку. Ну, откуда же ей было знать, что расположившиеся неподалёку под чарами хамелеона друзья безоружными вовсе не были. Прилетевшие с разных сторон "Экспеллиармус", "Ступефай", "Силенцио" и "Инкарцеро" были для неё приятной неожиданностью. Ну, может, и не совсем приятной...

Набросив на скрученную верёвками, что-то беззвучно квакавшую Жабу мантию-невидимку, мы отлевитировали её в туалет Плаксы Миртл, которой, к счастью, там не оказалось. Я прошипел пароль и, дождавшись, когда откроется вход в Тайную комнату, безо всякого волшебства подтянул связанную тушу к люку и пинком придал ей ускорение. Сами же мы спустились, можно сказать, с комфортом — нас никто не пинал и внизу ждала не твёрдая земля, а вполне себе мягкая Амбридж.

Вызвав василиска, мы с Луной наперебой объяснили ему, что от него требуется. Когда змей узнал, в чём мы обвиняем нашу пленницу, он страшно рассердился и был готов не то что окаменить её, а и загрызть. Гермиону он очень любил и называл "маленькой храброй самочкой", так что у него теперь были и личные счёты к розовой Жабе. Я попросил его умерить свои кровожадные инстинкты и ограничиться окаменением. Меня бы в принципе устроило, даже если бы он её сожрал, но я опасался за психику Сьюзен. Для неё и так всё происходящее было большим потрясением.

— Может, нам её допросить? — предложил Дадли. — Вдруг чего интересного расскажет.

— Что там она может рассказать? — скривился я. — Не думаю, что ей доверяли какие-то секреты, она же не в Ближнем круге. Всё время находилась в школе, значит, и собрания не посещала. Так, мелкая сошка... Да и как ты можешь быть уверен, что она скажет тебе правду? Веритасерума у нас нет. Только гадостей наслушаемся... Пусть лучше молчит.

Прислушивающаяся к нашему разговору Амбридж дёргалась, пытаясь высвободиться из верёвок, таращила круглые глаза на василиска и что-то беззвучно орала.

— Ладно, не стоит зря тратить время. — принял решение я. — Не забывайте, что нас ждёт важная встреча. Шшушша, давай! — сказал я уже на серпентарго.

— Так вы её развяжите, что ли, — решил покапризничать василиск.

— Тебе хочется за ней побегать? Просто так неинтересно?

— Ну, что это за статуя получится? Лежащая и связанная...

— Да ты у нас эстет, оказывается, — хмыкнул я. — А если она смоется?

— Куда? Отсюда не выберется никто, если не владеет серпентарго.

— Ну, хорошо. Развлекайся, а мы пошли освобождать Гермиону.

Я бросил на Амбридж отменяющие чары, и мы направились к выходу. Выпутавшаяся из верёвок пленница сообразила, что сейчас останется наедине со змеем, и бросилась за нами вдогонку.

Последнее, что мы увидели, когда тяжёлая дверь уже закрывалась за нами — это окаменевшую Жабу с выпученными глазами и открытым ртом, протягивающую руки, чтобы вцепиться в кого-то из нас, и довольного василиска за её спиной. Видимо, ему понравилось новое украшение Тайной комнаты.