Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Е. Поливанов, Г. Залкинд.

Существует ещё множество косвенных документов, свидетельствующих о самом отвратительном преступлении большевиков в период войны, хотя большая часть из этих документов уничтожена ради сокрытия исторической истины.

Большевики отлично финансировались зарубежными (в основном) спонсорами. Сотни (если не тысячи) большевистских активистов проживали в Европе. Они беспрерывно проводили конференции и съезды, издавали газеты и журналы, имели возможность пересылать их в Россию. Большевистские школы существовали на Капри и в Лонжюмо под Парижем. Все это требовало огромных денег, которые платили те, кому это было выгодно.

После смерти банкира Якоба Шиффа [26] его последователи и наследники заявили с гордостью заявили, что именно он финансировал войну Японии против России, что он снабжал военнопленных революционной пропагандой, что он также стоял за русской революцией 1917 года.

В те годы из выходцев из России формировался своеобразный гибрид политического активиста, который одновременно мог заниматься делами какой-либо европейской страны и делами России – в основном за пределами России. Примером такой двойной идентичности служит Шарль Раппопорт [27], который числился среди лекторов в большевистской школе в Лонжюмо под Парижем.

Далеко не все большевистские вожди считали «школьную» программу полезной.

Так, Троцкий обещал быть лектором на Капри, но не приехал. Так же поступали и многие другие. Вероятно, финансирование в этом случае не было привлекательным.

В последнее время появились по виду научные «доказательства» того, что большевики не были на службе у немцев.

Шарль Раппопорт

Изучение массы документов направлено лишь на подкрепление одного утверждения: до февраля большевики от немцев не могли получать существенные суммы денег, и на это указывает постоянная нехватка средств на партийную работу. Между тем, это утверждение не стоит выеденного яйца. Достаточно прикинуть, какие средства нужны были на проживание за рубежом не десятков, а сотен революционеров самых разных мастей.

Фактически из них любой враждебный России политический режим мог выбрать всё, что угодно – по своему вкусу. Большевики не только за рубежом, но и на территории России печатали массу нелегальной литературы и содержали сотни подпольных агитаторов и распространителей этой литературы. Было бы смешно полагать, что всё это финансировалось из партийных взносов.

Аргумент о том, что немцы не могли финансировать большевиков, потому что сами остро нуждались в деньгах, также нелеп. Затраты на вооружения и ведение войны были огромны, и выделить из них малую долю на поддержку диверсионно-подрывной работы партии Ленина было вполне посильно для колоссального военного бюджета.

В воспоминаниях начальника контрразведки Бориса Никитина (231) приводится достаточно количество свидетельств изменнической деятельности большевиков. Мы кратко перечислим их:

– Перехваченные французской разведкой иносказательные телеграммы, направленные немецким агентам в Стокгольм: «Из-за несогласий в бюро ожидаются скорые перемены его состава», – «Богданов, по всей вероятности, скоро покинет бюро», – «Богданов покидает бюро», – «Переведите полмашины в Стокгольм, полмашины в Христианию» (Христиания – столица Норвегии). Никитин пишет, что это примитивный шифр: в нем заменены слова – «Временное правительство» на «бюро», «Милюков» на «Богданов». «Полмашины» – скорее всего, некая сумма денег.

– При обысках у публициста Иосиф Колышко [28], направленного из Стокгольма в Россию немецким Генеральным штабом и отправлявшим вышеуказанные телеграммы, найден проект сепаратного договора Германии с Россией на 12 листах. В тексте содержалось требование самостоятельности Финляндии и Украины – тезис, который многократно повторялся большевиками с разных трибун. Как следовало из бумаг, публицист должен был получить в Стокгольме на свою деятельность 20 тысяч рублей. Колышко активно общался по этому поводу с несколькими членами Петросовета. Позднее министр юстиции Малянтович (276) выпустил Колышко на свободу под залог в 30 тысяч рублей.

– Также у Колышко обнаружено длинное письмо своей подруге-немке. В нём повторялась просьба перевести полмиллиона рублей через Стокгольм и столько же – через Христианию. На эти деньги Колышко намеревался приобрести газету «Петроградский курьер» для антивоенной пропаганды. В письме упоминался Ленин и передавалась просьба передать в Рейхстаг его непримиримость в отношении аннексий и контрибуций. «Ленин не соглашается поддерживать эти требования» – фраза свидетельствует о проведенных переговорах.

– Показания агента Савицкого о раздаче денег участникам беспорядков 3–4 июля 1917 г. неким Степиным, который почти каждый день посещал штаб большевиков во дворце Кшесинской. В разговорах Степин бравировал тем, что он «первый человек» у Ленина, который лично дает ему деньги.

– Обнаружение фальшивых 10‐рублевок, которые изготавливались Германией (имели дефект – едва заметное подчеркивание двух последних цифр серии) у арестованных после июльских событий солдат и матросов.

– Переписка Ленина с Парвусом с сообщениями: «работа подвигается очень успешно»; «мы надеемся скоро достигнуть цели, но необходимы материалы», «материалы, посланные в Выборг, получил, необходимо ещё»; «присылайте побольше материалов». Речь шла о деньгах.

– При очищении дома Кшесинской, где помещался штаб большевиков, была найдена телеграмма, отправленная из Стокгольма Ленину и подписанная Ганецким (55):

«Штейнберг (410) будет хлопотать субсидию для нашего общества, обязательно прошу контролировать его деятельность, ибо совершенно отсутствует общественный такт». Ганецкий был немецким агентом и доверенным лицом Парвуса.

– Телеграммы, поступившие от французской разведки, содержащие переписку между Козловским, ФюрстенбергомГанецким, Лениным, Коллонтай и Суменсон. Относительно Суменсон было выяснено, что она сняла только в одном банке сумму в 800 000 рублей, а на её текущем счету оставалось 180 000 рублей. Эти деньги переводил из Стокгольма, через Ниа Банк, Ганецкий. После ареста она призналась, что «имела приказание от Ганецкого выдавать Козловскому, состоящему в то время членом ЦК партии большевиков, какие бы суммы он не потребовал, и притом без всякой расписки. Из предъявленных ею чековых книжек явствовало, что некоторые из таких единовременных выдач без расписки доходили до ста тысяч рублей».

– Тесные связи Ленина с заводом «Сименс», членом правления которого состоял казначей партии большевиков – Красин [29]. Отделение концерна «Сименс» на юге России было закрыто по подозрению в шпионаже ещё до Февраля.

– В секретном справочнике английской разведки 1916 года было сказано: «Бывший австрийский консул во Флоренции Пельке фон Норденшталем после объявления войны Италией переехал в Швейцарию. Там он специально вербовал политических деятелей для работы в пользу Центральных держав. Одним из привлеченных им для такого рода деятельности был Чернов». Чернов (103) – один из соглашателей в Советах, имевший тесные связи с большевиками. Лично участвовал в освобождении Троцкого из-под ареста. Также в тесных контактах с большевиками замечен Либер (47). Другие участники контактов с немцами, получавшие от них деньги – в том числе и для Чернова: эсеры Натансон (358), Камков-Кац (325), Зайонц-Хаимов [30].

Таким образом, связи большевиков и некоторых активных «революционных демократов» были достоверно установлены. Выяснение деталей этих связей требовало масштабных следственных действий, которые не состоялись, поскольку были свернуты по инициативе Керенского, уволившего министра юстиции Переверзева (101), за «несвоевременную» публикацию материалов. Между тем, именно эта публикация переломила настроения в Петрограде во время событий 3–4 июня 1917 года.

Если прямых доказательств, что большевики были немецкими «шпионами», к нашему времени не сохранилось (как некоторые думают), то это не означает, что их не было. Кроме того, в условиях войны никто и не должен был в судебном порядке предъявлять доказательства и иметь при этом прямые улики. Достаточно было косвенных улик, которые попали в руки контрразведки и были опубликованы в июне 1917 года. По убеждению контрразведчиков, да и в целом разумных людей, добытых улик было достаточно, чтобы как минимум держать всех большевистских лидеров под замком до конца войны. А лучше бы их было расстрелять по приговору военно-полевого суда. Что этого не было сделано – историческая случайность. Возможно, обусловленная таким малозначительным обстоятельством, что Ульянов-Ленин в гимназические годы был воспитанником Федора Керенского, сын которого мог не разделять радикализма большевиков, но и не противился ему, стараясь лавировать между противостоящими силами, среди которых он больше боялся сил реставрации, а большевиков недооценивал.

В своих воспоминаниях «Россия на историческом повороте» А. Ф. Керенский писал: «Для того чтобы помешать Австрии подписать сепаратный мирный договор, немцам нужен был переворот в Петрограде. Для Ленина немедленный мир с Германией сразу после захвата власти был единственным средством установления диктатуры. И немцы, и Ленин конечно же знали, что 28 октября министр иностранных дел Терещенко (283), представитель Ставки Верховного главнокомандования генерал Головин, представитель социал-демократов Скобелев (100), а также английский посол должны были отбыть в Париж, чтобы принять участие в конференции стран Антанты, назначенной на 3 ноября, которая, без сомнения, могла оказать воздействие на весь ход войны». «Я твердо уверен, что восстание 24–25 октября не случайно совпало по времени с серьезным кризисом в австро-германских отношениях, как не случайно “совпало” контрнаступление Людендорфа с предпринятой Лениным попыткой восстания в июле. К 15 ноября предполагалось заключить сепаратный мир России с Турцией и Болгарией. Вдруг совершенно неожиданно где-то 20 октября мы получили секретное послание от министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Чернина. В письме, которое пришло к нам через Швецию, говорилось, что АвстроВенгрия втайне от Германии готова подписать с нами мир».

Большевики получили карт-бланш от Керенского, поскольку следовали общей тенденции, которая неизбежно вела к сепаратному миру. Но Керенский просчитался: не большевики помогли ему добиться мирного соглашения, а он сам помог большевикам захватить власть и исполнить замысел Керенского уже от своего имени.