Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Погром в Петергофе

21 июня 1917 года в Старом Петергофе с разрешения Петроградского Совета С. и Р. Д. была мирная манифестация, в которой выражался взгляд на наступление. Юнкера были все без оружия и с мирными плакатами, на плакатах были портреты Керенского и лозунги: «Да здравствуют Керенский и Брусилов», «Долой шпионаж», «Честь свободной России дороже жизни», «Да здравствует Временное Правительство и Всероссийский Съезд Советов Р. и С. Д». Солдаты 3‐го запасного Национального полка, выступившие численностью 300–400 человек, напали на мирную манифестацию. 35–40 человек из них были вооружены. Как они потом говорили, в особое раздражение многих из них приводили портреты Керенского (что было связано с начавшимся наступлением). Нападение на манифестацию произошло в тот момент, когда она начала расходиться. Началось избиение прикладами. Пострадало 27 человек (среди солдат пострадавших нет), один был сброшен с моста и получил тяжелые травмы. Им оказался польский социал-демократ, прошедший тюрьму и каторгу.

Делегация Съезда, направленная разобраться в случившемся, затеяла беседу с солдатами, определила их как «в высшей степени бессознательную массу». Они оправдывали свой поступок тем, что до них никому дела нет, а нужно для народа то-то и то-то. При этом никакого взаимного озлобления уже не было – взаимные речи носили примирительный характер. Тем более, оказалось, что юнкера на 85 % состоят из крестьян, – точно так же, как и солдаты. Заключение делегации: это мирное настроение непрочно, и подобное может повториться.

В этом эпизоде подтверждается факт нежелания запасных полков идти на фронт. Их держали в Петрограде и окрестностях как «гарантов революции», и додержали до того, что им было всё равно, какое правительство свергать и кого избивать, а то и расстреливать. Большевистское влияние превращало солдат из «простых людей» в самых настоящих разбойников, которые готовы были решать политические вопросы под настроение – хотя бы даже и насилием. Но как только их ставили перед фактом ответственности, они тут же превращались снова в «простых людей».