Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Красный террор

С конца 1917 года в Петрограде и Москве начались решительные гонения на национальную русскую интеллигенцию. Офицеры, бывшие государственные служащие, писатели и ученые, известные как национальные русские, подвергались бесконечным домашним обыскам и преследованиям, после чего их обычно без суда и следствия забирали, увозили в крепости, сажали в тюрьмы и запрещали выезд. В начале правления большевиков вызвала переполох история убийства известных общественных деятелей А. Шингарева и Ф. Кокошкина[147], помещенных, как и многие другие в тюрьму – просто потому, что они как-то были связаны с исторической Россией.

Бессовестное убийство было не только уголовным преступлением, но и самовольно осуществленной казнью. Которая показывала «нутро» ленинского режима, провозгласившего отмену смертной казни. Взамен этого лозунга пришли бессудные расправы, вызывавшие у большевиков разыгранное возмущение, а на деле – глубокое удовлетворение, что в таких случаях политические оппоненты устранены, а образ гуманной власти никак не потревожен.

Выразителем идеи террора был Ленин. Ещё в 1905 году он писал инструктивные письма своим соратникам с призывом вооружаться – «ружье, револьвер, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога» и т. д.; «одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств для восстания». «Пусть каждый отряд учится хотя бы на избиении городовых», «избивая черносотенцев и убивая их, взрывая их штаб-квартиры», «осыпая войско камнями, обливая его кипятком». И там же безапелляционное: «Кто не революционер, тот черносотенец»[148].

Не успел Ленин обнаружить наличие у него какой-то власти, он тут же стал требовать (1917, «Как организовать соревнование») «истребления и обезвреживания паразитов (богатых и жуликов, разгильдяев и истеричек из интеллигенции и т. д. и т. п.». Среди «тысяч форм» деятельности он предлагал расстрел одного из десяти «виновных в тунеядстве». Он говорил Троцкому: «как же можно совершить революцию без расстрелов?»

В пылу борьбы против наступавших на Петроград войск Юденича Ленин планировал: «мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих плюс 10 тысяч буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича». Пулеметы, направленные в спину брошенным в безумное наступление, потом широко применялись в Великую Отечественную войну.

Терроризм и диверсии остались для Ленина любимыми методами борьбы. Вот выдержки из сочинений большевистского вождя за 1918 год. Тогда он планировал «сожжение Баку полностью». При осаде Казани он наставлял Троцкого:

«нельзя жалеть города», «необходимо беспощадное истребление». Исполняя указания вождя, Троцкий распоряжался: «контрреволюционные кварталы будут срыты до основания». Письмо в Нижний Новгород: «навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п.». В Саратов: «расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты». Зиновьеву даны рекомендации: «Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример которого решает». Распоряжение на бланке Совнаркома, направленное в Пензу: «Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не менее 100 заведомых кулаков, богатеев и кровопийц». Тогда же, в связи с событиями в Пензе в своём воззвании Ленин требовал смерти 2 миллионам зажиточных крестьян, обзывая их «кровопийцами», «пауками» и «пиявками». От Пензенского губкома он требовал: «провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».

В 1920 г. Ленин телеграфировал на Кавказ: «мы перережем всех, если сожгут или испортят нефть и нефтяные промыслы». Две записки Ленина о наказании Латвии и Эстляндии: «перейти где-либо границу на 1 версту и повесить там 100–1000 их чиновников и богачей», «Под видом “зеленых” (мы потом на них и свалим) пройдем на 10–20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия 100 000 руб. за повешенного». Записка Крестинскому (1920 г.): «Тайно подготовить террор: необходимо – и срочно». Записка Уншлихту (1922 г.): «Гласность ревтрибуналов – не всегда. (…) усилить быстроту и силу их репрессий».

«Красный террор» развернулся сразу после прихода к власти большевиков. Выпущенные из тюрем бандитские элементы тут же были вооружены большевиками и приступили к массовым бессудным казням. Как городским, так и сельским «низам» раздали мандаты с правом на ликвидацию, которым они пользовались с наслаждением садистов.

20 января 1918 г. большевиками был занят Таганрог, юнкера сдались с условием, что их выпустят из города. Вместо этого на них и сочувствующих им началась охота, и последовали зверские расправы. Бессудные расстрелы на улицах, расстрелы на заводах, расстрелы в лазаретах. Над телами убиенных глумились, увеча их до неузнаваемости. На металлургическом заводе красноармейцы бросили в доменную печь до 50 офицеров и юнкеров.

После занятия в феврале 1918 года Ростова-на-Дону большевики провели массовые расстрелы, в том числе раненых по госпиталям. Ими было объявлено, что все участники Добровольческой армии и лица, записавшиеся в неё, без различия степени участия и возраста будут расстреляны без суда. Расстреливались все подростки 14–16 лет, записавшиеся в Добровольческую армию. Расстреливались также просто случайные люди. Для расстрела достаточно было иметь вид интеллигента.

Моисей Урицкий

Истязатель Петрограда Моисей Урицкий (335) был убит 30 августа 1918 года[149]. Через день после этого в «Петроградской правде» была опубликована телеграмма в адрес председателя Петросовета Зиновьева, подписанная фронтовыми политкомиссарами Смилгой (латыш), Лашевичем (еврей), Голощёкиным (еврей), Бела-Куном (венгерский еврей), где говорилось: «Не нужно ни судов, ни трибуналов. Пусть бушует месть рабочих, пусть льется кровь правых эсеров и белогвардейцев, уничтожайте врагов физически». Из подписантов этого воззвания к ничем не ограниченному террору Лашевич (360) погиб в Харбине при невыясненных обстоятельствах в 1928 г. (был в должности зампреда правления КВЖД) – самоубийство или автомобильная катастрофа, остальные были уничтожены в период сталинского Большого террора.

Сам Григорий Зиновьев в сентябре 1918 года заявил: «Мы должны завоевать на нашу сторону девяносто из ста миллионов жителей России под советской властью. Что же касается остальных, нам нечего им сказать. Они должны быть уничтожены» (газета «Северная коммуна», 19 сентября 1918 года, № 109, с. 2). Зиновьев был расстрелян в 1936 году.

Но настоящий потоп террора связан с покушением в тот же день (30 августа) на Ленина анархистки Фанни Каплан.

Межрайонное совещание ВЦИК от 31 августа 1918 года по поводу покушения на Ленина постановило, в частности: «Расстреливать всех контрреволюционеров», «взять заложников», «устроить в районах маленькие концентрационные лагеря», «всех явных К.-Р. расстреливать», «принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки», «разгрузить тюрьмы от мелких преступников».

Фанни Каплан

«Красная Газета» писала по этому поводу: «Сотнями будем мы убивать врагов. Пусть будут это тысячи, пусть они захлебнутся в собственной крови. За кровь Ленина и Урицкого пусть прольются потоки крови – больше крови, столько, сколько возможно». Следует понимать, что публикация в большевистской прессе в ту пору воспринималась как прямая инструкция, как идеологическая основа всех действий «красных».

С самой Фанни Каплан расправились немедленно – расстреляли по личному распоряжению Якова Свердлова через три дня, а тело сожгли. Никакого следствия не было. Осталось неизвестным, как могла полуслепая Фанни Каплан (потеряла зрение во время ссылки в Сибирь) попасть в Ленина с расстояния, на котором она едва различала бы его силуэт. Из трех выпущенных пуль две попали в цель. Момента выстрела никто не видел. Каплан была задержана в 300 метрах от места событий. Заказчиком этого покушения были не обвиненные в нём эсеры, а, скорее всего, Яков Свердлов, имевший с давних пор прочные связи с криминальными кругами. Перед покушением он услал Дзержинского на отдых в Швейцарию, настоял на участии Ленина в митинге на заводе Михельсона, а после покушения перенял все управленческие функции и даже занял кабинет Ленина. И прожил после этого недолго – в марте 1919 года он был насмерть забит рабочими в Орле (или, вернее, присланными на митинг подготовленными Дзержинским «товарищами»), хотя по официальной версии «сгорел на работе» – умер от тяжелой болезни, которая не была определена. Пауки в банке жрали друг друга – как и впоследствии при сталинском терроре.

До сих пор имя бандита и изувера закреплено в названии Свердловской области и тысяч улиц и площадей по всей стране. И руководство современной РФ не смущает, что имя уголовника, участвовавшего в организации вооруженных грабежей в Перми, Екатеринбурге, Миассе и Уфе, «украшает» страну. Что это имя человека, который председательствовал на заседаниях ЦК РСДРП(б), где было принято решение о вооруженном захвате власти.

Право на террор было закреплено 5 сентября 1918 года постановлением СНК, где говорилось: «При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявлять в этом особую инициативу». И инициатива была проявлена.

Вот один из примеров – резолюция красноармейской части охраны Острогородской ЧК от 23 сентября 1918 года: «За каждого нашего коммуниста будем уничтожать по сотням, а за покушение на вождей тысячи и десятки тысяч этих паразитов».

Следуя этому «порыву масс» Лацис (437) писал 1 ноября 1918 года в еженедельнике ЧК «Красный террор»: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию, как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».

Конечно, многие факты в ту пору были скрыты – например, сотрудничество германских должностных лиц с большевиками. В Ярославле 21 июля 1918 года отряд Северной Добровольческой Армии сдался образованной по Брестскому договору Германской Комиссии, о чём поведал председатель Комиссии (вероятно, её регионального отделения) немецкий лейтенант Балк. Добровольцы были выданы большевикам, и 428 из них были расстреляны. Возможно, это был весь состав отряда или первая партия. Нет никаких сомнений, что в дальнейшем в большевистских застенках никто из этого отряда не выжил. Эта выдача сходна с той, что произошла в Лиенце в 1945 году, когда британское командование выдало Сталину казаков, которые никогда не были советскими подданными и должны были рассматриваться как сдавшиеся военнопленные, за которых Великобритания несла ответственность по международному праву и традициям войны. В результате всё руководство казаков, включая атаманов Краснова и Шкуро, было подвергнуто пыткам, затем генералов тайно повесили, тела сожгли, а прах ссыпали в общую могилу на кладбище Данилова монастыря в Москве. Судьба простых казаков, как правило, была не менее трагичной. Мало кто из них выжил. Архивы этих дел так и остались засекреченными до настоящего времени. Большевики продолжают скрывать правду о своих преступлениях.