Дамнар: Неведение

Те, наученные опытом предыдущего раза, решили, что Сехфир вновь желает их опустошить полностью, как это было во время переноса эльфийского дворца. И ударили, считая, что они обороняются. Менталист присоединился к товарищам посчитав, что условия нарушены, и попался в ту же ловушку. Но клятвам было безразлично, обмануты ли участники в своих опасениях. Договор был нарушен с их стороны — и символы на груди, раскалившись до предела, прожгли их плоть насквозь, оставляя запах паленого мяса. Молодой маг, также пошел на поводу у чувств и убеждений, но увидев, что его коллеги падают замертво один за другим, слыша тошнотворный запах паленого догадался, что дамнар не атаковал. И попытался снизить передаваемую энергию, как только мог.

Сет заметил взгляд Селфиса, принимающий всё более и более озадаченное выражение, устремленный куда-то за спину — к реке. Боли уже не было, что с одной стороны радовало… А с другой давало вполне определенные и четкие выводы в купе с кипящей кровью и не прекращающем поглощать энергию весселем. Итернитас пытался поглотить излишки, как только мог, но на такой скорости прибывания не справлялся.

«Ну что же, мой клыкастый друг, надеюсь, ты сможешь простить мою наивность. Я ошибся. И я поплачусь за это вместе с тобой. Но завладеть существами Атиозеса и пустить их в расход я не дам. Энергия всегда требует найти вместилище. Воплощение… Твой вессель трещит по швам, как и мое терпение. Я уже вижу, что он не выдержит. И что Джастину недостаточно измененного потока. Но теперь, благодаря крови одного из первых существ, что ты в него влил, почти полностью заменив его собственную, я попытаюсь… Как и ты, пойду на риск, но не там твоему светлоокому братцу завладеть твоей силой. Надеюсь, Джастин продержится до того времени, как я приду в себя и смогу вмешаться снова. А ты, мой дорогой Атиозес, потерпи… Ты обязан устоять! Как и я обязан оплатить по счетам».

Багхес материализовался, стоя по копытца в реке у самого берега. Внешний вид его сейчас заботил мало — главным было вновь обрести тело… И чтобы его узнал Сет. Сейчас маленькие рожки сатира выросли, но не закрутились в бараний рог или козлиный винт, а раскидисто ветвились, как у оленя поздней весной. Бородка сильно разрослась, превратившись в густую бороду, скрывающую плечи. В глазах не было и тени лукавой улыбки. Но все же он был узнаваем. В глазах горело пламя, готовое выплеснуться на единственное существо, способное его принять и использовать.

Сет понимал, что их дела плохи. Но буря чувств во главе с сожалением и скорбью, все-таки смогла вместить в себя еще и ярость. Селфис был надежно защищен клятвами, да и стоял далековато. Использовать энергию тьмы значило кидать камень в небо — клятвы бы завершили то, что начал огненный поток, не дав выпустить импульс.

Но сатир стоял в воде. А значит, хотя бы его Сет мог забрать с собой, заперев Селфиса на Атиозесе как можно более долгий срок. Выброс энергии его самого навряд ли уже спасет. Но и старшему братцу поживиться получится ей еще не скоро, если направить её на определенную цель.

Извернувшись, Сет направил все свои силы, чтобы притянуть юниверсумы. Все, до которых бы хватило сил дотянуться. И на последних секундах существования, открыл портал, без выхода, прямо под ногами Багхеса. Сатир будто бы того и ждал. Без изменений в выражении лица, упал в пропасть композитума, и брешь с оглушительным треском захлопнулась, раздавливая границами миров материальная оболочка. Энергетический взрыв испещрил пространство огненными молниями, одна из которых ударила в тело Джастина и полностью впиталась в него.

Тело Сета стало распадаться на мельчайшие частицы золы, но он успел услышать самый удивительный звук, менее всего ожидаемый им в этой реальности. Сердце Джастина ожило, затрепыхалось в конвульсии, но все-таки справилось и начало издавать один удар за другим, постепенно ускоряя и выравнивая стук, разгоняя кровь по телу, которому дали вторую жизнь.

Олаф, опрокинутый на землю, как и все остальные, от энергетического взрыва, силился подняться на ноги и кинуться к Сету. Оборотень, ничего не смыслящий в магии, осознал, что Князь в ловушке только в тот момент, когда заметил темнеющую кожу, начавшую распадаться. Он не имел ни малейшего понятия, каким образом можно остановить этот процесс, и можно ли вообще. Единственное, что он мог сделать — наброситься на кого-то из магов. Сет, заметив метания друга лишь отрицательно покачал головой, останавливая его. Понимая, что он все-равно ничем не сможет помочь, Олаф вцепился обернувшимися от эмоционального всплеска когтистыми руками в траву и надрывно завыл.

Убедившись, что друг не кинется в эпицентр, бессмысленно рискуя своей шкурой, Сет оглянулся на Селфиса. Встретившись взглядом с опрокинувшимся на землю, растрепанным, разъяренным и озадаченным эльфийским королем, Сет успел улыбнуться уголком рта, ликуя за предоставленный Джастину шанс, прежде чем его тело и сознание распылились на ветру.

Энергия не может уйти в никуда. Юниверсумы, обожженные чистой энергией хаоса спаивались, срастались, образуя разломы и нестабильные бреши, и разлетались по инфинитуму, не в силах рассоединиться. Создания, по прихоти судьбы оказавшиеся рядом с местом катастрофы, падали и соскальзывали в эти дыры, проникая в чужие миры.

От пострадавших вселенных к Атиозесу тянулись ошметки композитума — зачерствевшие от нестерпимого жара клочья граней юниверсумов. В пространстве перед замком проклятых, без каких бы то ни было туч во все стороны гигантскими змеями летали молнии, устремляясь вдаль по всем сторонам света, открывая новые бреши в местах удара о границу мира. Небо то и дело озарялось всполохами света сиреневых, глубокий синих и зеленых цветов. Земля содрогнулась и пошла трещинами, отделяя Селфиса от братьев и почивших магов. Один из парящий фьордов, виднеющийся далеко на горизонте накренился и резко обрушился вниз, намекая, что-то же самое могло произойти и с тайной лабораторией эльфа.

— Признаться, я ожидала нечто менее красочное и увлекательное. Так и было задумано? — невозмутимый голос Клэр вывел Селфиса из оцепенения. Он повернул голову на звук.

Вампирша сидела на содрогающейся земле, прислонившись спиной к большому камню и с ледяным спокойствием на лице отряхивала рукава. Эльф заставил взять себя в руки и тоже присел. Когда почва перестала гулять под ногами, осторожно встал, отряхнулся, и ощутил ментальный импульс, раздавшийся в разуме голосом Силавии, полном ненависти.

«Я вновь увидела тебя, и теперь не забуду. У тебя больше нет власти над моим разумом. Я найду способ открыть глаза и остальным».

Селфис обернулся на Итернитас и увидел, как эльфийка, прижавшись к спине того волчонка, что прилетал в Ксантос, скрывается в облаках на пегасе. Слишком далеко, чтобы можно было их достать.

Брезгливая гримаса, скрывающая беспокойство на миг исказила облик эльфийского короля, но он заставил взять себя в руки, встать и подать руку вампирше.

— Пожалуй, прежде чем приступить к дальнейшим действиям, мне необходимо оценить ущерб и наладить… — Селфис запнулся, явственно ощущая, как поддерживающие его силы тают на глазах. Одной Клэр, остающейся на его стороне, явно было слишком мало для подпитки. Необходимо было срочно добраться до дома. — Вы далее справитесь?

Клэр перевела взгляд на Джастина, открывшего глаза, явно слыша пульсацию крови по его венам.

— Я прослежу… И созову ковены — нужно же отдать почести почившему князю… Что до силы… Я сообщу.

— Благодарю вас за содействие. Но не тяните более трех месяцев — этого вполне достаточно, чтобы определить нового наследника.

— Единственное, в чем я точно уверена — ковенами не может править живой. Если Итернитас изберет это сердобольное недоразумение…

— На ваше усмотрение, моя дорогая. Главное, чтобы энергия оказалась в нужных руках. Засим, прошу меня простить. Я вынужден покинуть вас в этом беспорядке и успокоить свой, наверняка чрезмерно перепуганный случившимся народ.

⋆☽ ◉ ☾⋆

Флаум брел по коридорам Итернитаса на подкашивающихся и дрожащих от безграничной усталости лапах. «Хозяин слишком крепко уснул. Придется очень долго ждать»… Есения, за месяцы привязавшая к псу, не могла оставить его одного и, несмотря на цветные пятна перед глазами, шла рядом, начиная гладить и шептать ласковые слова, когда тот останавливался и прижимался к ней в поисках поддержки и ласки.

Коридоры Итернитаса были пустынны. Сейчас замок совершенно не интересовался псом. Он не мог перестать поглощать энергию, вырвавшуюся из тел двух бессмертных. И та часть души, что обладала сознанием, оплакивала сына, угодившего в западню.

Пёс непрерывно тихо скулил, тычась во все углы в поисках убежища на ближайшие месяцы, а может быть, и годы. Он предпочел бы прижаться к Хозяину, но понимал, что сейчас это ему недоступно. Для пса оставались досягаемы лишь запахи и собственные воспоминания. Заплетающимися лапами, Флаум упрямо тащился в покои. Не сумев дойти пяти шагов до комнаты, потерял равновесие, упал и поджал под себя лапы, свернувшись почти в клубок, отчаянно скуля и продолжая тянуться носом в сторону кровати.

Есения, понимая, что он хочет, с превеликим трудом помогла псу подняться на лапы и чудом, не с первой попытки, затащила его на постель.

Флаум вновь свернулся клубком, умиротворенно вздохнул, благодарно лизнул Есенину руку. Положил голову и устало закрыл веки, мгновенно уходя в самый глубокий сон, на который только была способна его природа. Есения ещё долго нежно гладила пса, заставляя себя проглатывать слезы и думать, что делать дальше. Когда дыхание у Флаума перестало ощущаться, прикоснулась к его шее, силясь расслышать пульс. Ей чудилось, что кровь еще течет по его венам и сердце бьется… И еще долго не могла заставить себя встать и отойти.

⋆○☽ ✵ ☾○⋆

Краски природы будто бы вывернулись наизнанку, а то и вовсе исчезли из некоторых вещей. Жнецы смерти суетливо дергались рядом с погибшими магами, подбирая их души, но исчезали в долине теней не сразу, а метались в панике рядом, будто бы в какой-то момент потеряв или забыв туда путь. Но все-таки они все ушли. Олаф, схватившийся за голову, стоял на коленях тело одного из своих подопечных, убитого осколком тверди юниверсума. И оплакивал смерть друга. Его смерть… Сет видел свою, сваленную неряшливой кучей одежду, всю в золе и саже, с ненавистным венцом князя проклятых, коронуя место его гибели.

Все, чего касались пылинки останков, впитывали её, и нагромождали разум мельчайшими деталями о себе, будь то камень, капля росы, травинка или зверь, всё более и более распыляя сознание.

Он чувствовал, как нити, питающие Селфиса истончились. Как капля за каплей из тела старшего брата выходит жизнь, оставшаяся без подпитки ближайших обожателей. Как сердце Джастина ровно бьется. Как он открывает глаза, удивленно оглядывается, пока еще не заметив могилы младшего брата, и начинает осмысленно стягивать с себя цепи. Затем осознает, что дышит, вдыхает намеренно, втягивая в себя частички останков Сета, витающие в воздухе, и хватается за шею, и затекшими пальцами с ошарашенным видом щупая собственный пульс.