Дамнар: Неведение

— Что же привело князя в этот удаленный уголок мира? И зачем ему понадобилось столь прелестное создание? Продавать-то он тебя явно передумал, если вдруг за этим приводил…

— Почем мне знать, что его привело… Да и не о чем мне с чёртом разговаривать…

— Сатиром, моя дорогая нововерная, са-ти-ром! Чёртом меня называть, конечно, тоже можно уже несколько веков как, да привычка старая. И в конце концов у меня и имя есть. Оно и человеку приятно, и остальным существам. А то будто бы к скотине какой обращаются, когда совсем без имени — несколько обидно.

— Простите…

— Да полно извиняться! Это я так, для поддержания разговора. Знаешь что? — Багхес хлопнул обеими руками по столу и подался вперед, подмигнув. — А не выпить ли нам с тобой вина? Может, уважишь спасителя, да и хоть побеседуем. Ты тогда давно даже слова благодарности не сказала, когда я твоего любимого от мавки спасти помог. Только сбежала, сверкая… кхм… Какое предпочитаешь?

— Я не пью… Спасибо… За мавку — Есения зарделась, не зная что делать в ситуации. Выходило, что чёрт правду говорит. «Да и неужели худо будет, если поговорят немного?»

— Спасибо, это, конечно, приятно. Но не настолько, как ни к чему не обязывающая беседа за хорошим вином. Будем считать, что это твоя благодарность. Со мной так редко разговаривают! Знала бы ты, как это грустно и скучно. Виноват ли я, что у меня копыта и рога растут, как считаешь? — сатир уже достал откуда-то из одежды бутылку, велел трактирщику подать кружки, и начал деловито разливать.

Есения, не зная, что ответить, приняла пододвинутое к ней вино и попробовала. Говорить с ним ой как боялась, да было очень неловко. Сатир выжидающе уставился на неё, но, не дождавшись ответа, сменил тактику.

— Уж не хочешь говорить, так хоть выслушай…

Багхес говорил много, то и дело подливая Есении вино, казалось, из бездонной бутылки. Иногда давал ей попробовать еще какие-то напитки, более горькие. Удивлялся и хватил, как это она умудрялась пить их не поморщившись даже. Но потом опять переходил к вину, запить… И он рассказывал. Сетовал на то, что древних божеств люди забывать стали. Что нафантазировали не пойми что, например, лошадей рогатых, будто крылатых им мало — и поди, удовлетвори все запросы. Что почти все сами не знаю, что хотят, но все равно требуют, просят и молят. И все равно у кого — лишь бы было, да побольше. Что мир меняется, законы установленные природой тоже ломаются — везде и не успеть, а любопытно.

Есении порой казалось, что сатир ей просто заговаривает зубы. Очень уж бегал его взгляд по помещению. Молчать ей казалось всё более неловко. Тем более, что алкоголь, попавший в кровь, уже ударил в голову, притупляя бдительность и развязывая язык.

— Вот и мне, горемычному, отрыться некому. Все только в спину плюют, рога обломать грозятся. А это, признаться, не самое приятное, что может случиться с организмом. Лишь бы ломать… Никто чинить не хочет. Даже наш клыкастый друг — поначалу беспокоился, а теперь совсем с ним скука.

Сатир замолчал сощурившись, вглядываясь вдаль через трактирное оконце. Есении же припомнился лист из лаборатории и ненароком подслушанный разговор князя с Джастином. Прежде чем она успела что-либо осознать, выпалила, лишь бы нарушить молчание:

— А он что-то всё-таки чинит. Какой-то вессель повредился. Наверное про него он говорил, что первый раз от огня. Переполняется, трещит, а он не чувствует…

— Вот как? Это интересно. Любопытно. Надеюсь, починит и снова сможем продолжить веселье. А теперь прости, моя дорогая, почему-то так долго не пьянеющая красавица, но я вынужден откланяться. Ты уж не говори князю, что мы с тобой тут беседовали. Если мне он только рога обломает, то тебе, боюсь, шею — а она у тебя и так уже из-за него пострадала.

Сатир торопливо натянул капюшон и быстро вышел из таверны, Есения даже попрощаться не успела. Настроение было приподнятым. Язык, как у Траяна после попойки не заплетался, голова не болела, в сон не тянуло — видать, она совсем мало выпила, зато человеку вроде бы легче стало. Хотелось смеяться, пуститься в пляс, обнять всех кто находился рядом.

Очень кстати во входную дверь зашли Олаф с Вилфредом и князь уже в новом одеянии. Увидев троицу, Есения расплылась с приветственной радостной улыбке, не заметив, что все трое уставшие и несколько хмурые. Но теперь, казалось, что ссоры между ними нет. Волки её не заметили, сразу спокойным шагом отправились наверх, провожаемые встревоженным взглядом трактирщика. Князь перевел взгляд на Есю, увидел количество пустых бутылок на столе и две кружки, почти не тронутую похлебку и взбудораженно-радостную девку, раскрасневшуюся в кой-то веки не от стыда, а от спиртного.

— Ты до сих пор здесь? Ну-ка марш наверх! — Сет рыкнул на неё чувствуя, что всё гораздо хуже, чем ей кажется.

— За что серчаете? Я совсем немного выпила!

— Ну да, конечно… Пройдись-ка.

— Господин, тут путник её спаивал нарочно. Подливал из разных бутылей и болтал много. Наверно, намешала. Не наказывайте сильно, — подал голос трактирщик, почувствовавший сочувствие к неопытной девушке.

Есения встала, немного обиженная нападкой, твердыми ногами пошла в сторону лестницы. Через семь шагов голова резко закружилась, земля ушла из-под ног, она с огромным удивлением начала заваливаться вбок, успев схватиться за перила. Но почву под ногами обрести не удалось. Наверное так себя чувствуют моряки во время шторма. Помещение неравномерно накренялось в разные стороны, не давая продолжить движение. Голова кружилась всё сильнее. Тело начало кидать из стороны в сторону, будто от порывов неосязаемого ветра. Есения продолжала держаться за перила, уже осев на пол, боясь выпустить из рук и улететь в неведомые дали.

Князь рывком оттащил её от балки, от чего та испугано ойкнула и попыталась схватиться хоть за что-нибудь ещё. Подхватил её на руки и быстро понес в наверх. Голове становилось всё хуже, начало нещадно тошнить.

— Ох, худо мне, — пискнула Есения, почти не владевшая своим телом.

— Еще б тебе было хорошо, так нажраться! Еще минуту потерпи уж, — раздраженно буркнул Сет.

Князь почти залетел в комнату, ногой выдвигая из-под столешницы бадью и спустил девку на пол на четвереньки, подтянув тару ей прям к лицу.

— Простите, я не знала, что так плохо быть может!

— То есть специально травилась, а что плохо станет, не ожидала? Вот те раз. Я-то думал, это тебе в удовольствие. А теперь давай, терпи, будем тебя от яда избавлять. Старайся не промахиваться.

Если князь что-то говорил дальше, то Еся его уже и не слышала. Тело само начало избавляться от выпитого. Когда организм давал небольшую передышку, перевести дух, она не могла ни двигаться, ни даже всхлипывать. Только продолжала по кругу извиняться, клясться, что никогда так пить больше не будет, просить на неё не смотреть. То умоляла не говорить Ярцу, то просила неизвестно кого провалить её сквозь землю.

Сет старался не наблюдать за этим неприятным для всех процессом. Лишь вскипятил и остудил в графине воду, краем глаза наблюдая, не свалилась бы дуреха на пол. Девку было откровенно говоря жаль. Кто бы ни был путник, явно собирался повеселиться, но не дождался её беспамятства или активности. А может быть и вспугнул кто… В любом случае порция была такая, что не довела бы до добра. «Ну что ж, будет ей наука», подумал дамнар, импульсом заставляя остаткам губительной жидкости покинуть тело девки.

Когда внутри уже ничего не осталось, помог ей умыться. Не обращая внимания на протесты и причитания, понес её на кровать и уложил на подушки, придавив к ним. Девка по своему обыкновению начала отчаянно брыкаться, но движения очень пагубно сказывались на состоянии нещадно кружащейся головы.

Сет молча удерживал её на месте, не давая встать или перекатиться, ожидая, когда усталость и проникший в кровь алкоголь сделают свое дело. Не прошло и пяти минут как девка застыла, тяжело дыша, потом прижалась лбом к его плечу и провалилась в тяжелый сон.

Он накрыл её легким одеялом, но вставать не спешил. Очень уж теплая, да и жалко. Раздражение и желание наказать за глупость прошло — Ярцу рассказывать о стыде сестрицы он не собирался: что-то подсказывало, что девка и сама уразумеет, что повторять приключение не стоит. «Наивная. Глаз да глаз за ней. Она что, вообще кроме брата ни с кем не общалась?». Это было даже в какой-то мере забавно. Он никак не ожидал, что девка окажется настолько доверчивой и неприспособленной. В голове возникла шальная мысль запереть её в Итернитасе в покоях и никуда не выпускать — так хоть не убьется по случайности раньше, чем ей отмеряно.

— Вот только не хватало мне тебя за руку водить, как ребенка малого, — хмыкнул Сет, неожиданно развеселяясь. Встал с кровати, открыл ставни, чтобы впустить в комнату вечернюю прохладу. Затем покинул комнату, заперев дверь снаружи, и отправился прогуляться по городу.