Простая милость

— Я видел мистера Редстоуна.

— Редстоуна? Боже! Где?

То лето сильно переменило нас, и Джейк даже ухом не повел при имени, которое я произнес всуе.

— Он мне приснился, — сказал он.

— В кошмаре?

— Нет, не в кошмаре. Ариэль я тоже видел.

Я никогда не видел Ариэль во сне, но она часто посещала меня в часы бодрствования. Хотя дверь в ее комнату мы держали закрытой, я иногда подбирался поближе и просто стоял рядом. Из всех ее запахов дольше всего продержался аромат "Шанели № 5" — сама она не могла позволить себе такого парфюма, но дедушка и Лиз подарили эти духи ей на шестнадцатилетие, и она пользовалась ими в особых случаях. Таких, как тот вечер, когда она пропала. Стоя рядом с комнатой сестры, я закрывал глаза, вдыхал ее аромат, и мне казалось, будто она никогда нас не покидала. Потом я обычно плакал.

Иное дело Уоррен Редстоун. В своих кошмарах я часто преследовал его, несся через эстакаду, пытаясь настичь…

— Что они делали? — спросил я.

— Ариэль играла на фортепиано. Мистер Редстоун танцевал.

— С кем?

Тут произошла небольшая потасовка между Марти Шонфельдтом и пареньком, игравшим на второй базе. Несколько секунд мы за ней наблюдали, а потом Джейк ответил:

— Один. Они были в большой комнате, вроде бальной залы. Ариэль выглядела счастливой, но только выглядела. А он постоянно оглядывался, как будто боялся, что кто-нибудь подкрадется к нему сзади.

С того самого мгновения, когда я позволил вероятному убийце моей сестры уйти, мне отчаянно хотелось рассказать кому-нибудь об этом. Эта тайна тяготила меня каждый день, каждый час, каждую минуту, и я жаждал от нее избавиться. Иногда мне казалось, что если я просто во всем сознаюсь, бремя исчезнет. Я подумал было рассказать брату, потому что если кто и мог понять меня, так это Джейк. Но я оставил этот грех при себе и только произнес с горечью:

— Лучше бы тебе приснилось, как он горит в аду.

Марти Шонфельдт оттолкнул защитника второй базы, и к ним сбежались игроки обеих команд.

Я смотрел, как двое ребят встали в стойку, явно готовясь к драке.

— Я разговариваю с Ариэлью, — сказал Джейк.

Я отвернулся от назревающей драки.

— Ты о чем?

Он пожал плечами.

— Это как будто молитва, но не совсем. Я просто иногда разговариваю с ней, будто она в комнате и слушает, как бывало раньше, понимаешь? Не знаю, слышит ли она меня, но мне становится лучше, как будто она не совсем умерла.

Я хотел было сказать: "Она умерла, Джейк, совсем умерла", потому что чувствовал я именно это, но придержал язык и позволил Джейку предаваться грезам.

Марти Шонфельдта и защитника второй базы разняли, игра возобновилась. Непонятно почему, но я вдруг почувствовал огромное облегчение.

— Пойдем, — сказал я Джейку. — Нам лучше вернуться. А то нас хватятся.

Посреди ночи я проснулся от резкого телефонного звонка. Отец вышел из спальни, я тоже встал с постели и остановился в дверном проеме, наблюдая, как он шаркающей походкой бредет к телефону и берет трубку. Я увидел, как он переменился в лице, как с него разом исчезла вся сонливость, и услышал, как он прошептал: "О Господи". Потрясенно качнул головой и обронил:

— Спасибо, шериф.

Отец положил трубку и застыл на месте, одурело уставившись в темноту под лестницей.

— Что такое, папа?

Он медленно перевел взгляд на меня, и я понял — случилось страшное.

— Карл Брандт, — проговорил он наконец. — Он мертв.