Простая милость

21

Камыши закачались, как будто сквозь них ломилось стадо слонов, и спустя мгновение на прогалину выскочила группа мужчин. Среди них были мой отец, Карл и Гас, шериф, пара его помощников и Дойл. Увидев нас с Джейком возле шалаша, они остановились. Остановились все, кроме моего отца, который подбежал прямо к нам и остановился, глядя на нас растерянно и обеспокоенно.

— Что вы здесь делаете, ребята?

— Ищем Уоррена Редстоуна, — ответил я.

Шериф подошел и встал рядом с отцом.

— Куда он ушел? — резко спросил он.

Мне вспомнились прощальные слова Редстоуна: "Ты только что погубил меня, белый мальчик". И тот вечер, когда в подсобке в аптеке Хальдерсона сидели люди, в чьих глазах читалось убийство. Я посмотрел в лицо отцу — со лба у него прозрачными потоками стекала дождевая вода, и я увидел там страшное отчаяние. Я взглянул в лицо шерифу и встретил там холодность, твердую решительность, чуждую состраданию. И хотя ни в ком из этих людей я не видел убийства, меня что-то беспокоило, и я придержал язык.

— Туда, — вскричал Дойл и указал в сторону тропинки, которую мы с Джейком проломили в тростнике и по которой убежал Редстоун.

— Давно он ушел? — спросил шериф.

— Пару минут назад.

Все бросились в погоню, кроме моего отца, который на мгновение замешкался, указал на склон речного берега и сказал:

— Идите в машину и ждите там, поняли?

И, не дождавшись ответа, присоединился к преследователям.

Я стоял под дождем и глядел на опустевшую неровную тропу, которую мы проделали в камышах.

— Это правда? — спросил Джейк.

— Что правда?

— Что он уже покойник? Что они его убьют?

— Он думает, что правда, — ответил я.

— Думаешь, он что-то сделал с Ариэлью?

— Не знаю.

— Я думаю, что не сделал, Фрэнк.

Моя злость мгновенно миновала, и я с тихой горечью подумал, что Джейк прав.

— Побежали, — сказал я и ринулся вслед за всеми.

Гром снова и снова рокотал над нашими головами, в эти мгновения молния отбеливала серую завесу дождя. Ливень был такой сильный, что я ничего не видел на расстоянии тридцати ярдов. Впереди меня не было никого. Мы бежали со всех ног, но у взрослых мужчин ноги в два раза длиннее, поэтому ходят они в два раза быстрее, и нагнать их было делом безнадежным. Джейк поначалу держался рядом со мной, но понемногу отстал, и хотя он крикнул, чтобы я подождал, дальше я побежал в одиночку. Мимо того места, где пятнадцать минут назад мы спустились с Равнин, мимо последнего дома на Пятой стрит, и наконец мимо эстакады над рекой, где и началось мое знакомство с Уорреном Редстоуном.

От бега я совсем выдохся. Весь мокрый, я укрылся под эстакадой, на том самом месте, где лежал мертвец, а рядом с ним сидел Уоррен Редстоун. Я едва переводил дыхание, в боку кололо. От дождя берег стал скользким, и в грязи перед собой я видел следы, которые оставили бегущие люди. Мне даже показалось, что я слышу, как они перекликаются, хотя уверен в этом я не был — завывания ветра и шум лившейся с неба воды заглушали все прочие звуки. Я поднял голову, как Уоррен Редстоун во время нашей первой встречи, когда он заметил, что мы с Джеком подглядываем за ним с эстакады. Надо мной между шпалами было лицо Редстоуна.

Он не двигался. Он не говорил. Он просто лежал ничком на эстакаде и смотрел на меня глазами — темными, старыми и тусклыми, словно два камня, которые десять тысяч лет назад принесло по ледниковой реке, реке, что звалась так же, как и он: Уоррен.

Я вспомнил, что он сказал Джейку при нашей первой встрече: железная дорога подобна реке, стальной реке, которая всегда на месте, но всегда движется. И я понял, что река, по которой собирался плыть Уоррен Редстоун, была совсем не из воды.

Он поднялся. В просветах между шпалами я видел, как он переходил эстакаду. Оставив свое убежище под железнодорожным мостом, я вышел на берег и стал наблюдать, как быстро и осторожно перескакивает он со шпалы на шпалу, опустив голову, чтобы не оступиться и не упасть. Один раз он оглянулся на меня, как будто чтобы удостовериться в моих намерениях, а потом снова сосредоточился на своем бегстве.

Наконец я увидел, как он перешел через эстакаду и скрылся за плотной дождевой завесой.