Простая милость

25

По понедельникам Джейк ездил в Манкейто на еженедельный сеанс к логопеду, лечившему его от заикания.

Я не знал, почему мой брат заикается. Врачи, которые работали с Джейком, были славными людьми, терпеливыми и оптимистичными. Джейк говорил, что они ему нравятся. Но за все годы работы с братом они, кажется, не достигли особого прогресса. Он по-прежнему заикался, когда нервничал или злился, и необходимость сказать что-нибудь на людях пугала его чрезвычайно. Учителя редко вызывали его к доске, справедливо полагая, что сбивчивые ответы Джейка станут мучением для всех, включая его самого. Он всегда сидел на заднем ряду. Обычно занятия с логопедом назначали на вторую половину дня, мать забирала его после ланча, и в школу в тот день он не возвращался. По словам Джейка, это было единственное преимущество, которое он извлекал из заикания.

Тому, кто не находился постоянно рядом с Джейком, было трудно его воспринимать. Я знал, что у некоторых пробегали мурашки, когда он упорно молчал и следил за ними. Может быть, потому, что он довольствовался наблюдениями, он судил о ситуациях и людях точнее многих. Вечерами в нашей комнате я распинался о каком-нибудь событии, в котором мы оба участвовали, Джейк лежал в кровати и слушал, а когда я заканчивал, он задавал вопрос или делал замечание, указывая мне на все, что я выпустил в ходе моего рассказа.

Обычно к логопеду Джейка отвозила мать, но в первый понедельник после смерти Ариэли она никуда не поехала. Утром она покинула нас. За завтраком, когда я попросил апельсинового сока, она встала из-за стола и сказала, что больше не минуты не может находиться в этом чертовом доме и уходит к Эмилю Брандту. Она вихрем вылетела на улицу, хлопнув входной дверью, и зашагала через двор, а мой отец стоял у кухонного окна и смотрел ей вслед.

— На что она сердится? — спросил я.

Не отворачиваясь от окна, отец ответил:

— Сейчас, Фрэнк, я полагаю, на все.

Он вышел из кухни и поднялся наверх.

Джейк, пытавшийся составить какую-нибудь фразу из кукурузных хлопьев "Алфавит", снова перемешал буквы и сказал:

— Она сердится на папу.

— Но что он сделал?

— Ничего. Но он Бог.

— Бог? Папа? Бред какой-то.

— Я имею в виду, для нее он Бог.

Джейк произнес это, как нечто очевидное, и вернулся к составлению фразы.

Я и понятия не имел, о чем он говорил, но с тех пор я много размышлял об этом, и теперь, кажется, понимаю. Моя мать не могла роптать непосредственно на Бога, поэтому взамен роптала на отца. Джейк снова разглядел и понял то, чего мне не удалось.

Отец вернулся на кухню, и Джейк безучастно спросил:

— Мне сегодня ехать в Манкейто?

Этот вопрос, кажется, застал отца врасплох. Он подумал и ответил:

— Да. Я тебя отвезу.

Итак, я был дома один, когда появился шериф, искавший папу. Он постучал в переднюю дверь. По радио передавали матч с участием "Близнецов", а я валялся на диване в гостиной, то слушая трансляцию, то листая комиксы Джейка. Шериф был в униформе. Он снял шляпу — когда открывать дверь подходили мои родители, люди иногда делали так в знак почтения, но передо мной шляпы не снимали ни разу. Это заставило меня напрячься.

— Отец дома, Фрэнк? — спросил он. — Я стучался в церковь, но никто не ответил.

— Нет, сэр. Он повез моего брата в Манкейто.

Шериф кивнул и посмотрел мимо меня в темную глубину дома. Как будто подумал, что я сказал неправду, или это просто была привычка, приобретенная им за время работы.

— Сделаешь одолжение, сынок? Когда он вернется, скажи, чтобы позвонил мне. Это важно.

— Моя мама у Эмиля Брандта, — сказал я. — Если хотите, поговорите с ней.

— Думаю, лучше обсудить это с твоим отцом. Не забудешь?

— Нет, сэр.

Он развернулся, надел шляпу, сделал пару шагов, остановился и повернулся обратно.

— Ты не против, если мы выйдем на минуточку, Фрэнк? Я бы хотел задать тебе пару вопросов.

Я вышел вместе с ним на веранду, гадая, какие ответы он хочет от меня получить.

— Присядем, — предложил он.

Мы сели радом на верхнюю ступеньку и смотрели на двор, на церковь через дорогу и на безмолвные зерноэлеваторы возле железнодорожного полотна. На Равнинах все было тихо. Шериф был человеком невысоким и, сидя рядом, мы с ним не очень различались по росту. Он вертел в руках шляпу, теребя пальцами внутреннюю ленту.

— Твоя сестра была неравнодушна к тому мальчишке, Брандту, верно?

Мальчишке Брандту? Я задумался. Карл Брандт всегда казался мне зрелым и опытным. А шериф назвал его мальчишкой, как другие называли меня.

Я вспомнил об Ариэли и Карле, о том, как хорошо они ладили друг с другом. Вспомнил обо всем, что они делали вместе. Вспомнил о тех ночах, когда Ариэль под покровом темноты тайком выскальзывала из дома и возвращалась обратно незадолго до рассвета. Но вспомнил я и о том вопросе, который я задал Карлу, когда мы с Джейком мчались на его шикарной машине: ты собираешься жениться на Ариэли? И о том, как он пошел на попятную.

— У них были сложные отношения, — ответил я наконец.

Нечто подобное я однажды слышал в каком-то фильме.

— Насколько сложные?

— Он ей очень нравилась, а она ему — не особо.

— Почему ты так думаешь?

— Он не собирался на ней жениться.

Шериф перестал вертеть шляпу и медленно повернул лицо ко мне.

— А она хотела за него?

— Через пару месяцев она собиралась в Джуллиард — она всегда этого хотела, но в последнее время она изменилась. Мне показалось, что она хотела остаться здесь, с Карлом.

— Но Брандт отправляется в Сент-Олаф.

— Да, сэр. Наверное.

Не открывая рта, он издал какой-то звук, застрявший у него в горле, и снова принялся вертеть шляпу в руках.

— Что ты о нем думаешь, Фрэнк?

Я снова вспомнил о той поездке и о том, как поразил меня его отказ жениться на Ариэли, но вместо ответа я просто пожал плечами.

— В последнее время ты замечал за сестрой что-нибудь необычное?

— Да. Она грустила без причины. И иногда злилась.

— Она говорила, почему?

— Нет.

— Думаешь, это могло быть из-за Карла?

— Возможно. Она любила его по-настоящему.

Последнюю фразу я сказал не потому, что знал это наверняка, а потому, что это казалось правдой. Или мне казалось, что правда должна быть такой.

— Она много времени проводила с Карлом?

— Много.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы они спорили?

Я сделал вид, будто крепко задумался, хотя ответ знал сразу.

— Нет, — сказал я.

Похоже, ему хотелось иного ответа.

— Однажды Ариэль вернулась со свидания совсем разозленной, — торопливо добавил я.

— На Карла?

— Наверное. Ведь к нему она ходила на свидание.

— Давно?

— Пару недель назад.

— Она говорила с тобой, Фрэнк? Может быть, рассказала тебе такие вещи, которые не рассказывала родителям?

— Мы были очень близки, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал взрослее.

— Что она тебе рассказала?

Внезапно я понял, что устроил сам себе ловушку, когда сообщил о ситуации, не совсем соответствующей действительности. Шериф ожидал, что я поделюсь с ним тайнами Ариэли, о которых я совсем ничего не знал.

— Иногда она уходила по ночам, — в панике ответил я. — Когда все спали. И возвращалась только к утру.

— Уходила? К Карлу Брандту?

— Думаю, да.

— Тайком?

— Да.

— Ты об этом знал? Родителям рассказывал?

С каждым мгновением дела мои становилось хуже.

— Я не хотел ее закладывать, — пробормотал я и тут же понял, что выражение выбрал не самое удачное. Подобным образом мог бы изъясняться персонаж Джеймса Кэгни, и я почувствовал себя настоящим "врагом общества".

Шериф пристально посмотрел на меня — с каким выражением, я точно не разобрал, и поэтому решил, что с неодобрением.

— Я имею в виду, — промямлил я, — что она выросшая, и все такое.

— Выросшая? В каком смысле?

— Ну не знаю. Большая. Взрослая. А я еще ребенок.

Я сказал это в безумной надежде, что мой возраст позволит мне избежать западни. Какой бы ни была эта западня. Я ясно чувствовал, что у меня уже ум за разум заходит.

— Выросшая, — грустно повторил шериф. — Это точно, Фрэнк. — Он медленно поднялся со ступеньки и нахлобучил шляпу. — Не забудь передать отцу, чтобы позвонил мне, слышишь?

— Не забуду.

— Тогда ладно.

Он спустился с крыльца и подошел к машине, припаркованной на подъездной аллее перед нашим гаражом, выехал задним ходом и укатил по Тайлер-стрит. Сразу после этого по рельсам прогрохотал поезд. Я сидел на трясущемся крыльце, и когда раздался гудок локомотива, понял, что тоже трясусь, но к проходящему поезду это не имело никакого отношения.

Я стоял на веранде, высматривая наш "паккард", но дождался его только к вечеру. Как только отец припарковался, Джейк выскочил с пассажирского сидения, кинулся к двери, пробежал мимо меня и скрылся в доме. Я услышал, как молотят по ступенькам его ноги, потом хлопнула дверь в туалете на втором этаже. Джейк славился своим маленьким мочевым пузырем. Отец шел гораздо медленнее.

— Шериф приходил, — сказал я.

Поднимаясь по старым ступенькам, отец смотрел под ноги, но теперь поднял глаза.

— Чего он хотел?

— Он точно не сказал. Просто задал мне несколько вопросов, а потом попросил, чтобы ты позвонил ему, когда вернешься.

— Что за вопросы?

— Об Ариэли и Карле.

— О Карле?

— Да. Он очень интересовался Карлом.

— Спасибо, Фрэнк, — сказал отец и вошел в дом.

Я тоже вошел, плюхнулся на диван в гостиной и взял в руки комикс, который читал перед визитом шерифа. Я был совсем недалеко от телефонного столика, стоявшего у основания лестницы, и поэтому слышал разговор отца.

— Это Натан Драм. Мой сын сказал, что вы заходили.

На втором этаже в туалете раздался звук слива, и по трубе внутри стены потекла вода.

— Понятно, — медленно проговорил мой отец, и ничего хорошего это не предвещало. — Если удобно, можем через несколько минут встретиться в церкви, у меня в кабинете. Наверху, в туалете, открылась дверь, и Джейк затопал по коридору.

— Отлично. Буду ждать.

Отец положил трубку.

— Чего он хотел? — спросил я.

В гостиной было темно. Хотя матери целый день не было дома, я оставил шторы задернутыми. Отец стоял в дверном проеме, словно в прямоугольнике солнечного света. Стоял спиной ко мне, и лица его я не видел.

— Провели вскрытие, Фрэнк. Он хочет поговорить.

— Что-то плохое?

— Не знаю. Ты видел мать?

— Нет, сэр.

— Если она позвонит, я через дорогу.

Он вышел из дома. Я проследовал за ним до входной двери и наблюдал, как он шагает к церкви. На полпути он остановился и замер посреди улицы. Он выглядел каким-то потерянным, и я испугался, что его запросто может сбить проезжающая машина. Я открыл дверь, чтобы его окликнуть, но он собрался с духом и двинулся дальше.

Джейк галопом проскакал вниз по лестнице и бочком подкрался ко мне.

— Мы с папой пили молочные коктейли, — сказал он. — В Манкейто, в "Дэйри-Квин".

Я знал, что Джейк меня дразнит, но мои мысли были далеко. Я даже не потрудился ответить.

— Где папа? — спросил Джейк.

Я кивнул в сторону церкви.

— Ждет шерифа.

Я шагнул на крыльцо.

Джейк вышел следом, как приклеенный, и спросил: