Бывшие в прошлом

— Тебя не было шесть лет, — грозно начала женщина. — Три из них моя девочка выживала, как могла, ставя сына выше собственных потребностей. Это её сын…

— Как и мой! — открыл я рот, но тут же заработал хлёсткую оплеуху.

— Закрой рот, мальчишка! Ты обвинил мою девочку во всех смертных грехах, оставил одну со своим чадом под сердцем, никогда и ни разу не поинтересовался как она и где. А теперь пришёл сюда и качаешь права? Ты ещё ничего не сделал для Кости. Молчу уже дочери, что поставила на себе крест из-за такой мрази, как ты.

— Я не знал о сыне! — сердито процедил я. — Не надо клеймить почём зря. Мы с Женей ошиблись. По-вашему нормально, мешать внуку обрести родного отца? Или вы основываетесь из опыта своего прошлого? Хотите ещё и внука вырастить в безотцовщине?

Женщина попятилась, болезненно посмотрев на меня.

— Пошёл вон из нашего дома! — процедила она, указав на дверь.

— Костя — мой сын, — подчеркнул настойчивее. — Хотите избавить его от папаши в лице меня? Надорвётесь!

С этими словами вышел в коридор, налетев на Женю, что держала в руках махровое полотенце.

— Постой, Лева, — пискнула она, видя по моему лицу, что я в ярости.

— Доброй ночи, — отчеканил я, обуваясь. — Поцелуй Костю за меня.

— Лёва, — слышал в спину, но всё равно ушёл, хлопнув входной дверью.

Слова тёщи взбурлили кровь в венах. Останься я ещё на парочку подобных фраз, то разнёс бы эту квартиру и зубами бы вырвал родное чадо из женских рук. Тише! Спокойно! Не поддавайся убаюкиваниям бывшей и колкому языку её матери. Костя станет моим сыном. Я буду иметь на него полное юридическое право. Пусть потом сами умоляют меня о встречи с ним, когда лишатся над ним опеки. Слишком тяжело и обидно получать по морде за то, в чём виноват не больше их бабской гордыни.

Сел в машину, пару раз в сердцах долбанув по рулю. Под ребрами сжималось и горело, как от вопиющей тоски по несбывшимся семейным мечтам, так и от обиды. Кто ты такая, чтобы судить меня?

Вывернул из двора, визжа шинами об асфальт. Ночные дороги потихоньку редели. Опустил взор на телефон — семь пропущенных от Олеси. Да, опоздал на целый час. Плевать! Это ничто в сравнение с тем, что зарождается в моей душе. Гнал на полной скорости, едва минуя опасности. Чую, завтра получу тонну штрафов от ГИБДД на электронку. Пусть! Никому уже не наказать меня больше, чем потеря сына.

В квартиру невесты ворвался вихрем, и прямо с порога опорожнил бокал вина. Олеся что-то возмущенно высказывала моей спине, видимо, вновь злясь на моё безразличие к ней. Нет, всё не так, детка, и я это сейчас тебе докажу. Подступил к невесте и, схватив в охапку, впился в пухлый ротик. Толкнул к накрытому столу, снеся посуду на пол. Олеся сперва растерялась от моей напористости, но распознав в моих глазах демоническое и неистовое живо запрыгнула на бедра, позволяя мне усадить себя на стол.

— Завтра, — рычал между поцелуями, пробираясь к под юбку.

— Что завтра? — не понимала она, дурея от моих прикосновений.

Проник под кружево женского белья и надавил на чувствительную зону.

— Станешь моей женой, — выдохнул ей в рот, вальсируя пальцами между складочек. — С утра. Прямо завтра.

— Но… — пискнула она, закатывая глаза от моих манипуляций.

— Завтра или никогда, — процедил уверенно и чётко, рванув её за бедра к себе. — Это моё последнее слово.

Освободил разгоряченную плоть из брюк и, сдвинув женские трусики в сторону, вошёл резко и глубоко. Леся вскрикнула, закусив губу, и схватилась за края стола, готовая к бешеному сексу.

— Да, — выкрикнула гортанно, когда начал яростное и неконтролируемое движение. — Завтра… Да. Ещё…

Получив нужный мне ответ, потерялся в акте бесконтрольного слияния. Не слышал, как невеста кричала подо мной, извиваясь и содрогаясь в сумасшедшем экстазе. Я просто имел её на чёртовом столе, представляя, как наказываю так бывшую. Наказываю за то, что сам кретин и потерял с ней жизнь, о которой тихо грезил в юношеских мечтах.

— Милый… Ещё, — долетали до слуха довольные вопли Олеси.

Тихо! Заткнись! Мешаешь. Зажал девушке рот, озверев окончательно. Врывался и врывался в женскую плоть на всю длину, жёстко, унизительно и похабно. И ей это нравилось. Обильно кончил прямо в неё и тяжело дыша, отступил, глядя на распластанное по столу тело. Леся устало и довольно улыбалась.

— Сумасшедший.

Нет, я хуже…