Бывшие в прошлом

В палату влетела приободрённая Женя, но увидев нашу идиллию слегка потускнела, а следом за ней вошла патронажная медсестра со свертком в руках.

— Моя милая! — Олеся счастливо протянула руки, прося себе этот комочек. Медсестра осторожно вложила младенца ей в объятия. — Боже мой, какая же ты красавица! Здравствуй, родная! Я твоя мамочка!

Олеся упоительно заворковала с дочерью, нежно и бережно целуя её в щечки, носик и лобик.

— Она неголодная? Мне можно её кормить? — жена в надежде посмотрела на медсестру.

— Вам капают серьёзные препараты, — с сожалением покачала головой медик. — Увы, но вы не можете кормить малышку грудью.

Леся расстроенно поникла, но вновь ушла в сладостный мир матери и ребёнка.

— Вы придумали ей имя? — спустя паузу спросила Женя, решив оправдать своё пребывание в палате золовки.

— Н-нет, — неуверенно посмотрел на жену.

— Мария, — нежно пропела та. — Как мою маму.

— Маша? — улыбнулся я в ответ и осторожно присел рядом с ними, заглядывая в сверток. — Машенька… Ей подходит.

Леся счастливо кивнула, а я слегка вздрогнул от вибрации телефона.

— Мне необходимо ответить, — извинился я перед супругой и вышел в коридор.

— Мы на месте, — прозвучал в трубке голос Никиты. — Чего с ним делать?

— Ждите, когда очухается. Никуда не выпускайте и уничтожьте в его доме всю выпивку. Звони мне, как оклемается.

Сбросил вызов и повернулся, чтобы вернуться в палату, но упёрся в фигуру Жени, которая оказывается тихонько вышла за мной и слушала разговор.

— Даже в такой ситуации он напился, — горько уронила девушка.

— К сожалению, — кивнул ей. — Но я намерен вернуть его в колею. Чего бы мне это не стоило.

— Будь осторожен, он порой неадекватен, — предупредила Женя, обеспокоенно глядя на меня.

— Не переживай, — ободряюще посмотрел в ответ. — Со мной Ник и Алик. Втроём мы приведём его в чувство. Ты поезжай домой. Костя там один. Я останусь с Лесей.

— Да, ты прав. Попрощайся за меня с ней. И звони в любое время.

— Спасибо, Жень, — не сдержался и, ласково взяв её ладонь, коснулся губами тыльной стороны. — За всё спасибо…

Чувствовал, как тонкие пальцы слегка задрожали, и Женя поспешила высвободиться.

— Не за что, Лёв, — молвила она чуть сдавленно и, кивнув, быстро направилась прочь по коридору.

Смотрел ей вслед, неожиданно осознав, что наша любовь так и останется невостребованной и не восполненной. Наша любовь — болезненное недоразумение, которое мешает жить, но каждый раз напоминает о себе.

Оставался в больнице ещё пару часов, пока жена не уснула. Уже ночью подъехал к квартире, где меня ожидали Ник, Алик и уже пришедший в себя Булатов.

— Что проснулась, спящая красавица? — зло процедил я, войдя в спальню.

Слава помятый сидел на краю постели и массировал голову.

— Не ори, — прохрипел тот в ответ. — Альберт уже рассказал мне всё…

— И? Снова схватишься за бутылку? — с презрением рыкнул я.

— Нет… Даже если не подойду, как донор.

С сомнением посмотрел на шурина. Говорит пока что искренне и решительно, но надолго ли? Моя задача сохранить в нём этот настрой.

— Утром жду тебя в больнице. Будем говорить с лечащим врачом. А пока приводи себя в порядок.

С этими словами покинул квартиру, доверив его похмельную тушку друзьям. Ехать обратно в больницу не видел смысла. Жена будет спать под седативными, а дочь под присмотром медсестёр. Душа вдруг потянулась туда где моя потерянная, но тоже семья.

Дом спал, не встречая меня на пороге. Устало осел на диван, переваривая в голове всю страшную насыщенность сегодняшнего дня: рождение дочери, смертельное заболевание супруги, экзекуция шурина и… Женя. Её дрожащая ладонь в моей руке, чуть завистливый и печальный взор, когда обнимал жену и благодарил за дочь. Сердце сжалось с невероятной силой от осознания, что сегодня вынудил её наблюдать со стороны себя таким, каким должен был быть с ней, когда она рожала моего сына и так же безгранично любила. Но меня не было, я ненавидел её и пытался забыть. Обнял голову руками, в очередной раз проклиная себя и чёртову судьбу.

Почему всё так? Да, я ошибся в прошлом, но я признал вину, одумался и хотел всё исправить. Почему жизнь-злодейка продолжает действовать по-своему, ещё больше насилуя наши чувства?

Звук разбитого стекла, где-то со стороны кухни, вывел из потока мыслей. Прислуга должна уже спать. Ведомый беспокойством, поспешил на шум. Да, на кухне горел свет, а по полу ползала Женя, пытаясь прибрать осколки. Осмотрелся — на барной стойке стояла початая бутылка вина, а на пол похоже приземлился бокал с его содержимым.

— Женя, я думал ты спишь, — молвил удивлённо.

Девушка вздрогнула от неожиданности, а потом дернула рукой от боли.

— Твою мать, — сердито выругалась она, схватившись за палец.

Бросился ей на помощь. Поймал за травмированную руку и, подняв девушку на ноги, увёл к раковине.

— Я сам уберу. Промой рану, — велел ей. — Сейчас принесу аптечку…

— Не надо, — буркнула она, не поднимая головы. — Я не сильно порезалась. Сейчас остановится.

Услышал всхлип, и в грудь закралось ещё большее беспокойство. Она плачет?

— Женя, почему ты не спишь? Что с тобой?

В этот момент бывшая подняла на меня красные от слёз глаза.

— Женя… — только и смог выдохнуть я.

— Он умер, — тихо произнесла она, и я буквально растерялся, не понимая, о ком речь. — Мой отец сегодня скончался, а я… Я вздохнула с облегчением. Это неправильно, но по-другому не выходит… Что я за мразь такая?!

Голос девушки надорвался от хлынувшей, как цунами, волны слёз, и я прижал её к себе, позволяя излить всю накопившуюся боль, приправленную новой утратой.