Клоака. Станция потери

Поверхность

В этой квартире-студии всегда темно. Свет никогда не загорается в потолочных лампах, лучи дневного солнца уже давно забыли путь в это странное помещение, внутри которого обитает не менее странный Человек. Нелюдимый и боязливый, он, вглядываясь в телевизор — единственный источник света в квартире — трясется от страха и вслушивается в разговор двух незнакомых ему людей, мелькающих на экране.

— Похож ли этот случай на тот, что произошел два года назад? — спрашивает женщина-ведущая у приглашенного в студию гостя.

Пальцы Человека впиваются в пульт до характерного треска дешевого пластика.

— Да, — отвечает гость, — определенно разрушение туннеля два года назад и вчерашний инцидент являются ярким примером того, что выделяемые из госбюджета деньги на строительство новых станций метрополитена идут не туда, куда надо. Мы говорим о закупке дешевых стройматериалов и привлечении к столь сложным работам непрофессионалов, что влечет за собой подобные трагедии и человеческие жертвы.

Женщина дотрагивается пальцами до своего уха — там у нее микрофон — и, кивая, доносит до зрителей полученную от кого-то информацию.

— По последним данным жертвами обрушения туннеля в столичном метро прошлым вечером достигло более трехсот человек. Данные о раненых продолжают поступать к нашим источникам, работающим на местах и в ближайших к месту трагедии больницах. Сейчас на своих экранах вы увидите номер телефона горячей линии…

Человек нажимает кнопку на пульте и экран телевизора, чуть помедлив, погасает. Комната полностью погружается во тьму.

— Они снова это сделали, — шепчет Человек, обхватывая руками голову. — Снова это сделали…

Он раскачивается из стороны в сторону, стараясь успокоить разбушевавшееся в груди сердце.

— Они придут за мной, — продолжает Человек, смотря в сторону входной двери. — Опять придут за мной… Начнут расспрашивать…

Человек прикусывает изнутри щеки и впадает в настоящее отчаяние.

— Надо уходить, — шепчет он, решаясь на побег. — Пока они не вспомнили обо мне, нужно уходить…

Бум. Бум. Бум.

Сердце в груди Человека замирает, и он с ужасом во взгляде смотрит на входную дверь. Со стороны общего коридора на нее обрушается град из сильных и громких ударов.

— Антон, — обращаются к нему из-за двери незваные гости, — давайте не будем привлекать внимание соседей и все усложнять. Мы знаем, что Вы дома.

Бум. Бум. Бум.

Человек складывает губы в трубочку и судорожно выдыхает.

Что же ему делать?

Путь к свободе через дверь закрыт. Другого нет — он живет на шестом этаже в двенадцатиэтажном здании. Прыгать вниз? Может и выживет, но далеко ли он убежит с переломанными ногами и спиной? И даже если убежит… Сколько ему придется бегать?

Пару дней?

Месяц?

Год?

Или всю оставшуюся жизнь?

Человек понимает, что сбежать от этих людей и от кошмаров, преследовавших его на протяжении последних двух лет можно только одним способом.

Он встает с пола и быстрым шагом направляется к своему тайнику. Человек уверен, его никто и никогда не найдет. Оторвав плинтус от стены, Человек рукой нащупывает в тайнике надежно упакованное сокровище, облегченно вздыхает и вставляет плинтус обратно.

Все будет хорошо, думает Человек.

Никто и никогда не найдет ключа от страшного подземелья, из которого ему посчастливилось выбраться живым.

Никто и никогда не узнает, что скрывается под Городом.

Никто и никогда не выпустит то, что там обитает, на свободу.

Человек подходит к окну и одергивает шторы. В квартиру просачивается бледно-розовый свет рассвета. Он открывает окно. Помещение наполняется свежим, прохладным воздухом. Крупицы пыли, поблескивая, кружат в воздухе.

Бум. Бум. Бум.

— Антон! — доносится из коридора уже грубее. — Последнее предупреждение!

Человек забирается на подоконник, в животе у него порхают бабочки, как пишут в любовных романах. Но это бабочки не Любви, а Страха. Человек шевелит пальцами на ногах, ощущая утреннюю прохладу. Вглядываясь в пробуждающийся от сна город, Человек улыбается.

Чисто.

Искренне.

Как прежде.

Человек поднимает глаза к небу, и его глаза начинают слезиться. От того ли, что он отвык от света? Или от того, что он забыл, каким прекрасным был мир, скрытый от его глаз за плотными шторами страха и ненависти?

Человек смотрит на свое запястье, на бледной коже проступают два толстых шрама. В рубцах начинает пульсировать боль, и Человек с силой сжимает запястье пальцами другой руки.

Бум. Бум. Бум.

— Прости, Костя, — говорит Человек, смотря вдаль.

Там, в окнах соседнего дома он видит настоящее солнце.

— Я все-таки трус.

Входная дверь с грохотом падает на пол, но в пустой квартире по старым половицам гуляет лишь ворвавшийся через окно утренний сквозняк.