Клоака. Станция потери

Вторая остановка — Десять пассажиров

Поезд вновь останавливается в туннеле, но на этот раз никто из оставшихся в вагоне людей не спешит по этому поводу возмущаться. Правда находятся те, кто пытается вызвать машиниста по радиосвязи и спросить у него о том, что же произошло на оставшейся позади нас платформе, но вместо мужского голоса, объясняющего сложившуюся ситуацию, из динамиков доносится одно лишь странное хрипение.

Помехи ли это или что-то еще я не знаю, да и узнавать, если честно, не хочу.

Сладко неведение.

— У кого-нибудь связь ловит? — спросила девушка, до этого стоявшая в компании молодых людей, обсуждавших недалеко от меня поход в кино.

Ее друзья вышли на той станции, а она осталась здесь, с нами. Повезло, ничего не скажешь. А вот как воспринимать это везение, зависит от того, с какой интонацией произнести слово «повезло». Она здесь, в туннеле, под несколькими метрами бетона и земли. Выбраться самим нам не удастся, это точно. Спасет ли нас кто-нибудь?

Обязаны спасти.

Вот только отчего спасать? Те, кто остался позади, знают отчего. Только вряд ли они нам теперь расскажут.

Не хочется, конечно, думать, что они все…того, но так кричать…

Незаметно для остальных, чтобы не сочли неуравновешенной, встряхиваю головой, отгоняя от себя мысли о плохом.

— Чертова дешевка!.. — обзывает девушка свой телефон, нервно трясся устройством связи над головой.

В любой другой ситуации это показалось бы мне странным и несколько комичным, но в данный момент…

— Зачем только купила эту подделку?..

Девушка была типичным представителем своего поколения. Длинные волосы, выкрашенные в черный цвет, блестят даже под тусклым светом вагонных ламп. Подкатанные до щиколоток джинсы, кроссовки без носок и легкая кожанка-косуха — те атрибуты, которые в апреле месяце в нашей стране на себя натягивают только сумасшедшие. Вчера целый день шел снег, а она сегодня так вырядилась, будто живет на побережье.

На мне же только шарфа с шапкой нет, но простеганную изнутри теплым материалом парку я еще долго ни на что не променяю. Пусть и ношу нараспашку, зато, если погода закапризничает, я останусь в теплом «коконе», у которого даже капюшон имеется.

— На этой ветке сети никогда нет, — спокойно произносит другой пассажир. — Дело не в телефоне.

Достаю из кармана свой смартфон и проверяю наличие в верхнем углу экрана заветных палочек — показателей наличия связи — но ничего нет. Вместо них высвечивается значок, похожий на дорожный «кирпич».

Время 01:25.

Мы ехали двадцать две минуты по пути, который обычно занимает только две. Как же мы умудрились так долго ехать?..

Забираюсь на сиденье с ногами, встаю на колени, собираясь хоть что-нибудь разглядеть в темных окнах вагона, но останавливаюсь в нескольких сантиметрах от стекла, смотря на собственное лицо. Волосы, слишком коротко отстриженные под Новый год, все еще не отросли даже до линии подбородка, хотя красить такую длину куда удобнее, чем ту, которая у меня была до этого. Коробочку с краской «перламутровый блонд» я никогда не прекращу покупать. Уж слишком полюбился мне этот цвет, а мой блекло-русый уже давно забыт как страшный сон. Ради сегодняшней «гулянки» мне даже удалось чуть подвить кончики, и теперь они мило пружинили при каждом движении головы.

— Как думаете, что там произошло?

Оборачиваюсь на голос и наконец-то решаюсь обвести взглядом всех оставшихся пассажиров.

Кроме меня и той девушки в вагоне застрял мужчина лет сорока, напомнивший всем пару минут назад о том, что «на этой ветке сети никогда нет». Он в метро гость не частый, слишком уж выбивается из общей массы. Костюм дорогущий. Слишком дорогие часы и ботинки, не выпачканные в уличной грязи. В его внешности слишком много «слишком». Откуда тогда знает о качестве связи в подземке остается для меня загадкой. Такие люди как он обычно снимаются в рекламах и представляют различные стоматологические клиники на уличных баннерах. Таких ровных и белых зубов просто от природы быть не может! Ни у кого. Да и сам он весь такой…ухоженный. Как-то даже слишком…

— Чего тут думать? — довольно резко отзывается полноватая женщина. — И так все понятно. Телевизор что ли не смотрите?

— Не смотрим и Вам не советуем, — произносит пожилой мужчина. — Вранье все в Вашем телевизоре. Только газеты еще печатают правду.

Телек не смотрю. Газет не читаю. Что в мире делается, знаю только из новостей в Интернете, да по разговорам одногруппников. Могло ли и у нас случиться что-то плохое? В столь поздний вечер, когда людей все же меньше, чем утром? Да еще и в выходной. Понятное дело, когда такое совершают утром понедельника, в час пик, когда все едут на работу. А в воскресенье, почти что в десять часов… Нелогично как-то.

Но, возможно, я просто ничего в этом не смыслю.

Продолжаю оглядываться.

В вагоне есть еще парочка человек, но они сидят далеко от нас и никакого участия в разговоре принимать не собираются. В прочем, как и я. Ничего дельного все равно не скажу. Мыслей о том, что случилось на платформе тоже никаких. Лучше молчать и не мешать думать остальным.

Шшш… Х-х-хы-ы… Шшш…

Невольно поднимаю взгляд к динамику. Может, машинист хоть что-нибудь скажет? Посоветует не беспокоиться и сохранять спокойствие. Так ведь они должны поступать в непонятных ситуациях? Или так они говорят только в фильмах, а в жизни машинист сейчас и сам ничего не понимает, пытаясь связаться с кем-нибудь из руководства и узнать у них о своих дальнейших действиях.

Шшш… Х-х-хы-ы… Шшш…

— С ним же там ничего не случилось?

Хороший вопрос. Что могло случиться с человеком, сидящим в комнатушке метр на метр, если не меньше, за закрытыми дверьми? По просмотренным мною ужастикам смело заявляю, что многое. И лучше никому туда не ходить и ничего не проверять.

Еще окажется, что дверь в кабину открыта, и никого в ней нет…

— Нужно дойти до головы поезда и узнать у машиниста, что произошло на станции.

Да, конечно. И почему нелогичные действия персонажей из фильмов теперь не кажутся мне такими уж нелогичными? Вон, люди вокруг меня собираются поступить точно так же, как те любопытные, которых в фильмах убивают самыми первыми. Нехорошо. Это нехорошо.

— Думаете, никто из первого вагона до этого еще не додумался? — спрашиваю я, обращая на себя внимание остальных.

Кажется, будто до этого они меня вообще не замечали. А тут я сама голос подала и…

— Наверняка додумались, — говорит «дорогущий» мужчина, задумчиво потирая подбородок. — Но в любом случае нам нужно перейти в другой вагон, чтобы проверить самочувствие остальных пассажиров.

— Вы врач? — спрашиваю я.

Чего это он о чужом самочувствии беспокоится?

— Вроде того, — произносит он, ободряюще мне улыбнувшись.

Зашибись. Врач есть. По сюжету еще должны быть плакса и парочка неразлучных влюбленных, которые особой роли в этой заварушке не сыграют. Еще загадочный тихоня, который всех спасет и «злодей», который в решающий момент всех бросит. И, конечно же, главный герой, от лица которого будет идти повествование… А, нет. Еще должен быть тот, кто в курсе происходящего и скрывает это знание от остальных до определенного момента. Но этим персонажем может оказаться и загадочный тихоня, и злодей, так что…

— Тогда пойдемте?

«Черноволосая» — окрещу ее так — недовольно топает ногой и скрещивает на груди руки. На роль плаксы она точно не подходит. Может, ей суждено быть злодейкой? Хотя…вряд ли. На тихоню она тоже не похожа, а вот на роль главной героини… Стоп, а разве ею должна стать не я? Вновь смотрю на свое отражение в окне, а потом кошу взгляд на «черноволосую». Опять на себя, затем на нее.

Нет, я до главной героини не дотягиваю. И это даже обидно как-то…

Но ведь я и не «плакса». Правда же? И в паре ни с кем не состою… Останусь я второстепенным персонажем, о котором потом никто и не вспомнит… Черт.

— Мы собираемся выдвинуться в сторону первого вагона! — громче, чем говорил до этого, произносит Врач, обращаясь к тем, кто сидит в другой части вагона. — Пойдете?

Молодая женщина с ребенком качает головой, прижимая свое чадо ближе к груди. Ей точно идти никуда не хочется. Трое молодых парней, сидящие напротив нее, тоже отказываются. Полноватая женщина, предположившая, что в метро произошел теракт, уже стоит рядом с Врачом, желая побыстрее узнать, что же на самом деле случилось.

В вагоне нас ровно десять. Маловато, конечно, но если подумать, то в этом не было ничего удивительного. Я зашла в четвертый, кажется, вагон. Это практически середина состава. На станции, которую мы проехали, расположен переход на другую ветку. Поэтому-то людей в вагоне и было так много для этого часа — они все собирались на пересадочную станцию. Сейчас же, когда этот пункт остался позади, пассажиров должно было прибавляться понемногу на каждой последующей станции, но…

Вспоминаю о тех, кто вышел.

О женщине, надушенной духами. И о мужчине с рюкзаком. Что же там произошло? Все люди выглядели озадаченными, но…не испуганными. Поначалу они ведь не казались мне испуганными, да? Или я просто не заметила их состояния? И почему на той станции никто не вошел в вагон? Других людей на платформе уже не было? Их эвакуировали? Они сами сбежали, почуяв неладное? Или же на станцию уже никого не пускали, а про наш поезд забыли?

Не понимаю. Вопросов много. Ответов никаких.

И чем больше я об этом думаю, тем хуже мне становится.

Я ведь собиралась спокойно доехать до дома. Принять душ, поужинать и посмотреть сериальчик. Только вчера нашла кое-что новенькое. Весь день думала о том, что произойдет в следующей серии. Концовка была такой интригующей, а в превью будущего эпизода умудрились запихнуть столько всего, что я еле-еле убедила себя уйти с сайта, выключить компьютер и лечь спать.

Если бы знала, что сегодняшняя вылазка из дома закончится вот так, ни за что бы не встала утром с кровати.

— Девушка, вы пойдете? — обращается ко мне Врач с вопросом. — Или остаетесь?

За своими размышлениями и я не заметила, как группа тех, кто уходит, собралась. Мне с ними идти не хочется. Определенно я не хочу знать, что произошло там, на станции, и что сейчас с машинистом. Лучше оставаться на одном месте и не лезть туда, где тебя не ждут.

Это главное правило тех, кто хочет выжить.

— Я остаюсь.

Мужчина кивает мне и идет в сторону двери, ведущей в другой вагон. Вместе с ним уходит и Черноволосая и полная женщина с пожилым мужчиной. В последний момент подрывается парень из той тройки и так же присоединяется к ним, обещая своим друзьям все разузнать и вскоре вернуться обратно.

Те между собой переглядываются, но его не останавливают. Мол, иди-иди, мы тебя тут подождем.

Как мне это не нравится.

В груди будто что-то копошится, и я знаю, что это страх. Точно так же я ощущала себя, когда училась в школе и ждала маму с родительского собрания, зная, что про несказанную двойку или прогулянный урок получу от нее по первое число. Конечно, тот страх и нынешний сравнивать нельзя, но чувство-то это одно и то же.