Клоака. Станция потери

Седьмые оковы — Призраки

Я прислоняюсь спиной к стволу дерева и несколько раз выдыхаю в сомкнутые в «лодочку» ладони. Мне отчего-то кажется, что так дышать я буду тише, и моего шумного дыхания никто не услышит. Кожа моментально вспотела от моего горячего дыхания, но меня саму пробивает легкий озноб. Я чувствую растекающийся внутри моего тела страх.

Белла усаживается на мокрую, склизкую землю у моих ног и так же пытается отдышаться. Она морщится каждый раз, как только ее бок пронзает тягучая боль, и мне вспоминается, как школьный физрук всегда ругал нас, старшеклассников, если после забега по стадиону мы сразу же останавливались и падали на траву, раскидывая руки по обе стороны от себя.

Якобы так мы делали только хуже, а не восстанавливались после длинных дистанций.

— Может, встанешь на ноги? — произношу я, после чего моментально посылаюсь средним пальцем восвояси. — Ну как знаешь…

Я опускаю взгляд на свои испачканные в грязи ботинки и задаюсь логичным, на первый взгляд, вопросом: а почему земля мокрая?

Дождя ведь не было.

Или все-таки был?

Я не могу ответить с уверенностью на собственный вопрос, поэтому просто смотрю наверх, где над моей головой нависает множество веток: толстых и тонких, коротких и длинных. Переплетаясь между собой, они создают своеобразную сетчатую паутину, делившую серое «небо» на множество квадратов и треугольников, сквозь которые просачивается яркий свет.

Я щурюсь, ощущая давление в глазах. Переведя взгляд на Беллу, я еще несколько секунд вижу перед собой мерцающие пятна, которые, все же, вскоре исчезают.

Белла держится за горло и делает судорожные, глубокие вдохи. На мгновенье мне хочется спросить у нее: «А не астматик ли ты часом?», но я сдерживаюсь. Даже если и астматик, то помочь ей во время приступа может лишь ингалятор, которого у меня с собой точно нет.

Зато, если что, у меня есть Костин пистолет.

Для достоверности я засовываю руку в карман и сжимаю черный металл онемевшими от страха пальцами. Я очень надеюсь на то, что мне не придется его использовать, потому что…я настоящая мазила. Смешно, да? Меня не волнует то, что могу кого-то подстрелить и ранить, я волнуюсь о том, что не попаду по своей двуногой мишени.

И смех и грех.

Мы убежали от Вано, но потеряли все свои ориентиры. Вокруг нас один только лес. Городского типа, правда, но все-таки лес. Я не вижу домов, не знаю, в какой стороне стена. И, что самое главное, я не знаю, с какой стороны Вано и его душегубы могут на нас напасть.

А подобное незнание чревато хорошо известными мне последствиями.

Я еще раз смотрю на «небо».

Все оттенки серого плывут над моей головой, вихрятся и кучкуются, казалось бы, в грозовые тучи. Конечно, я понимаю, что все это лишь картинка, проецируемая на панели, но чем дольше я смотрю на «небо», тем чаще ловлю себя на мысли о том, что что-то не так. Но не в «небе», нет. А во всем этом месте. Словно все эти дни меня дурили. Рассказывали сказки о том, о сем и дурили как ребенка.

А может, я просто становлюсь параноиком и не могу больше адекватно реагировать на происходящие вокруг меня события?

— Кх… Кх…

— Белла?

Нам нужно добраться до стены до того, как пойдет дождь и станет темно. Я хоть и отношусь еще к категории «молодежь», но в Клоаке темнота мне другом точно не была.

— Нужно бежать дальше, — говорю я Белле, наклонившись и дотронувшись до ее плеча. — Мы и так делаем крюк, пытаясь убежать от них.

— Я в курсе, — раздраженно выдыхает она, взъерошивая свои черные, уже давно спутавшиеся между собой волосы. — Ты хоть знаешь, куда нам нужно бежать?

— Если честно, то нет. Но нам нужно выйти на открытую местность, чтобы понять, где стена.

— Ага, а может нам еще прокричать «Эй, мы тут!» во все горло?

— Нет. Этого лучше не делать.

Я пытаюсь отшутиться, но шутка не удается.

Белла недовольно зыркает на меня и, оперевшись о ствол дерева спиной, поднимается на ноги. Она закидывает голову вверх и, втянув в себя воздух, морщится, сжимая рукой свой бок.

— Давай пока просто пойдем.

— Давай пока просто пойдем, — передразнивает меня Белла, обходя дерево и замирая на месте. — Эй, Н-Нина…

Я сжимаю в кармане пистолет и, сделав шаг вперед, выхожу из-за дерева, ровняясь с Беллой. Поворачивая голову в ту сторону, куда она смотрит, я была уверена в том, что увижу кого-нибудь из душегубов или же самого Вано, но… Все оказывается намного хуже.

Я ощущаю, как стук собственного сердца барабанной дробью отзывается в ушах, а в районе желудка что-то сжимается и падает вниз. Наверное, это моя душенька не выдерживает потрясения и сбегает в пятки. И придумал же кто-то такое сравнение.

Резко вытащив из кармана пистолет и сжав его двумя руками, я направляю оружие на стоявшего метрах в десяти от нас человека.

А он и не думает шевелиться.

Я бы назвала его настоящим великаном, настолько этот мужчина был высоким и огромным. Грязный плащ, скрывавший его широкие плечи, еле достигал колен. На голову натянут закрывающий его лицо капюшон. Штаны ему явно малы в росте, поэтому щиколотки открыты.

На ноги обуты обычные кроссовки.

— Нина, стреляй! — дергая меня за рукав, воскликнет Белла.

Где-то вдалеке гремит «гром».

— Ч-чего ты ждешь?!

Ее голос дрожит от страха.

— Если выстрелю, Вано поймет, где мы, — шепотом произношу я, боясь, что этот здоровяк мог услышать меня и понять, что стрелять в него я не собираюсь.

А значит, никакой опасности для него не представляю.

«Гром» эхом вновь проносится по Клоаке.

С «неба» начинает капать мелкий дождик. Воздух пропитывается запахами дождевых червей. Правда, я никогда не интересовалась, был ли это запах именно тех розовых мерзостей, после обильных дождей валяющихся на асфальте, или же запах чего-то другого, но как с детства повелось: после дождя на улице пахнет дождевыми червями.

— Отходи назад и беги, — говорю я Белле. — Я не вижу у него в руках оружия, но…

— Да его руки это одно большое оружие!.. — перебивает меня Белла, крепко сжимая мой рукав. — Он ими наши шеи за секунду переломит.

— Не переломит, — произношу я. — Пальцы не сомкнутся.

Белла что-то бубнит в ответ, но меня не удается разобрать ее слов. Я неотрывно слежу за человеком, который пока не предпринимает никаких попыток приблизиться к нам.

— Нина, он же ждет остальных, — говорит Белла.

И она наверняка права.

— Нина…

Но как же так получилось, что ни я, ни она ни разу не видели такого здоровяка в лагере? Это Митяя можно было легко не заметить, а этого Геракла даже при сильном желании невозможно было не увидеть.

— Нина!.. — сквозь зубы восклицает Белла, дергая меня за рукав. — Пошли. Он здоровый, но ряд ли быстро бегает.

С этим я тоже не могу не согласиться. В нем на вид было килограммов сто, а, возможно, и намного больше. Такая тушка была сильной, но вряд ли быстрой.

— Пошли, — говорю я, отступая назад, и мои слова действуют на человека, как спусковой крючок к действиям.

Он шагает к нам на встречу, а я с испугу дергаюсь и стреляю

И вдруг мне начинает казаться, что само время в этот момент остановилось.

Я вижу, как крупные дождевые капли медленно падают сверху вниз на землю. Вижу, как количество этих капель становится все больше и больше, пока дождь не превращается в ливень. А еще я вижу то, чему не могу дать объяснения. Этот человек, в которого я по неизвестной мне причине не попала, медленно вытягивает руку, пальцем указывая нам в сторону противоположную от той, куда мы с Беллой собирались от него бежать.

— Что он делает?

— Не знаю.

Указывает нам путь? По-другому этот жест распознать просто невозможно, но на какой именно путь он нам указывает?

Я делаю шаг в другую сторону, а он сделает шаг навстречу.

Он хочет, чтобы мы пошли туда, куда он указывает. В этом у меня сомнений нет.

— Если пойдем туда — умрем, — говорит мне на ухо Белла, думая о том же, о чем и я.

— А если не пойдем?

— Умрем чуть позже.

— Говорят, что перед смертью не надышишься…

— Я надышусь, — произносит Белла, и последнее слово остается за ней.

Я еще раз делаю шаг в другую от той, куда указывает мужчина сторону, и ситуация повторяется. Он вновь шагнул к нам на встречу.

Идти или не идти? Вот в чем вопрос.

— Ладно, будь по-твоему, — говорю я, хоть и прекрасно понимаю, что этот человек меня не слышит. — Белла, пошли.

— Ты что, собираешься пойти туда, куда он указывает? — произносит она. — Тебе перекись все мозги прожгла.

Да, давай пошутим на тему блондинок.

— Есть другие предложения?

— Нет, — сразу же отвечает мне Белла. — Никаких.

Дождь усиливается и теперь напоминает один из тех тропических ливней, которые я видела только по природоведческим каналам на кабельном. Как там о таких дождях говорилось? «Словно из ведра окатили»? Теперь я точно понимаю смысл этой фразы.

Интересно, а в каком месте на потолке встроены «душевые насадки»?

— Тогда пошли.

Подошва от ботинок прилипает к земле, и чтобы оторвать от нее ногу, приходится прикладывать немало усилий. Первые наши шаги были неуверенными. Скованными. Но человек, неподвижно стоявший перед нами, продолжает указывать нам путь, смотря прямо перед собой. Чем дальше я от него отхожу, тем сильнее мне начинает казаться, что это и не человек вовсе, а восковая фигура из музея. Ведь даже когда силуэт мужчины начинает меркнуть средь толстых стволов деревьев, я остаюсь уверена лишь в одном голову — в нашу сторону он так и не повернул.

— А теперь бежим.

Иногда тонкие ветки, свисавшие с более толстых и длинных, больно царапают наши лица. Кусты то и дело норовят зацепиться об одежду. Обувь утопает в грязи, которая моментально засасывает наши ноги, стараясь утянуть нас как можно глубже в лужи из глины и торфа. Дождь продолжает капать с «неба», насквозь промочив нашу одежду. Периодически грохочет глухой гром. Молнии, правда, так ни разу и не мигнули, и если бы я разбиралась…наверное в физике, то обязательно задумалась бы о том, а возможно ли это?

Но я от физики была далека и рассуждения на тему существования грома без молний и молний без грома меня сейчас мало интересуют. Вот доберусь до стены, вернусь на поверхность и обязательно вобью этот вопрос в поисковике.

— Смотри! — останавливаясь, выкрикивает Белла, стараясь перекричать бушующую стихию.

Мы выходим к дороге, выложенной желтым кирпичом.

— Он и в самом деле нам помог.

Белла оглядывается назад, все еще не веря в произошедшее.

Я осматриваюсь.

В некоторых местах дорога просела, и на месте ям образовались лужи. Из стыков между кирпичей торчат сухие травинки, кое-где этих самых кирпичей и вовсе не хватает, но это точно та самая дорога, о которой мне рассказывал Семен.

— Может, это был призрак такого же несчастного, как и мы? — продолжает Белла, кажется, забыв о том, что совсем недавно собиралась умереть. — Поэтому он помог нам?

— Боюсь, что в таком месте даже призраки не стали бы нам помогать, — говорю я, стачивая о невысокий выступ на краю дороги грязь с подошв ботинок.

Мы определенно вернулись к своему первоначальному маршруту. Теперь остается решить, куда идти: направо или налево?