Клоака. Станция потери

Седьмая улица — Вечерний гость

Я всегда предпочитала романтическим комедиям боевики. Почему? Потому что в боевиках герои какие-то…настоящие что ли. Истории их на экранах телевизоров выглядели куда правдоподобнее, чем истории любви школьниц-изгоев и красавчиков-одиночек. Да и смотреть на боевики со стрельбой и драками куда интереснее, чем на сюжеты с сопливыми признаниями, сомнительными предательствами, идиотическими недопониманиями и счастливыми объятиями под дождем в самом конце.

Спустя лет пять.

Где-нибудь на улице.

При нечаянной встрече.

Ведь это так легко, наткнуться на нужного человека в городе-миллионнике, где-то на пешеходном переходе! Я Элю в университетских коридорах, когда надо было, найти не могла, а она рыжая!.. Ры-жа-я! А тут спустя пять лет, на пешеходе…

Ну бред же!..

— Давай! Давай! Прицеливайся!

— Сам прицеливайся!

Ладно, пора заканчивать с лирическими вступлениями, помогающими мне отвлечься от происходящего вокруг, и вернуться в реальность. Если это, конечно, она.

Я оказываюсь на улице вместе с теми, кто при первых выстрелах покинул столовую. Свет в лагере отключился в тот же самый момент, как я выбежала из здания, но…вот что странно. Хоть белого света нигде нет, какие-то лампы все-таки источают свет.

Красный. Аварийный.

Кто вообще придумал, что цвет «аварии» должен быть обязательно красным? Почему не голубым? Или сиреневым? Мятным?.. Розовым уж на крайний случай? Эти оттенки намного светлее и не столь пугающие, как красный цвет!

— Помогите!

— Стреляй!

— Я не вижу, по кому стрелять!

Отовсюду слышны крики и вопли. Иногда сбоку все же мигают вспышки автоматных очередей и от звуков выстрелов закладывает уши, но душегубы патроны понапрасну не тратят. Сказывается «воспитание» Князя и его подручных. Мне хочется в это верить. В то, что какая-никакая дисциплина здесь существует. Но проверять на практике мое предположение у меня нет никакого желания.

Я бегу подальше от здания столовой, надеясь, что дорогу к общежитию, или как оно там называется, я помню верно. Почему я решаю, что нужно бежать?.. Ну… У меня нет ответа на этот вопрос, если бы кто-то решился мне его задать. К сожалению, я осталась одна, и помочь мне некому. С Машей мы разделились, Сергея мне найти не удалось. А довериться тем немногим, оставшимся где-то позади… Не вызывают они у меня ни толики доверия, чтобы просить у них помощи.

Следовало запоминать дорогу, когда нас с Машей вели на ужин, но в тот момент мне вдруг приспичило подумать. Если бы я только знала, что все так обернется… Вообще бы из дома не выходила. Самое гадкое в сложившейся ситуации то, что я не знаю, как мне быть дальше. Могу ли я сбежать под шумок, раз выпала такая возможность? Вдруг второго шанса спастись не представится? Но тут же в голове зреет другой вопрос: «А долго ли я протяну в Клоаке?»

Да, у меня есть еще девять жетонов. Девять безопасных ночей. Но что делать потом, когда «денег» не останется? Я не знаю, как получить их честным путем, а отобрать у кого-нибудь не получится… Сергей сказал, что женщин за пределы лагеря не выпускают, а с мужчинами мне не справиться. Да и даже если бы я напала на какую-нибудь душегубку… Я видела эти браслеты вблизи. Их нельзя снять. А жетон, если верить Сергею, под ним. Не буду же я руки людям отпиливать, чтобы достать жалкую монетку?

Не буду. У меня и пилы-то нет…

Тогда… План с побегом отменяется сам собой.

Я останавливаюсь у какой-то водокачки. Если говорить точнее, то это одноэтажное квадратное здание десять на десять метров с белыми стенами и железной дверью почти до самой крыши. В бабушкином дворе когда-то стояло точно такое же. Я в детстве с дворовыми ребятами играла вокруг такого «домика» в догонялки, а старшие парни пинали об него мяч.

Я не знаю, правда ли там стоит насос для откачки воды, или то здание просто так называли, но… Я опять думаю о чем-то не том.

Если я не убегаю, то нужно найти место, чтобы спрятаться. Оставаться на одном месте нельзя. Это первое правило попавших в беду киногероев. Когда смотришь за ними с дивана, то кажется, что убегать с места аварии самая глупая затея, которую только можно было бы придумать, но… Когда в передрягу попадаешь сам, то бежать хочется так далеко, как только смогут унести ноги.

Лицо пылает. Бегать-то я умею, но вот выносливость мне следовало бы прокачать до того, как я решила попасть в «подземелье» со странными князьями, душегубами и змеями. Или лучше сказать не «подземелье», а «канализация»?

Позади себя я слышу щелчок затвора.

Да ладно вам…

— Обернись. И без глупостей, — приказывают мне.

И приставляют к затылку…да-да, его самого. Я что, на мишень похожа?! На мне где-то круги и ядро нарисовано, а я не замечаю?.. Почему в этом городе оружием тыкают только в меня? Кто-нибудь еще получал удовольствие подработать уточкой в местном тире, или это только мне так повезло?

— Глухая что ли?

Ах, это сладкое слово «дежавю».

— Я не глухая, — оборачиваясь, говорю я.

Знакомое лицо, знакомый пистолет, знакомая ситуация.

— Давно не виделись.

Тихоня отходит на пару шагов назад, но оружие не опускает.

— Ты…Нина?..

— Нина, которую ты уже грозился пристрелить, — напоминаю я ему.— Как с Семеном погулял?

В отличие от инцидента с Костей, руки у головы я не держу.

— Ты не была душегубом, — говорит он, но голос его звучит неуверенно.

— Я им и сейчас еще не являюсь.

Я задираю рукава на парке чуть ли не до локтя, показывая ему голые запястья. Не знаю, правда, видит ли он что-нибудь в такой темноте, но с моей стороны попытка оправдаться была использована в полной мере.

— Это из-за тебя нет света? — спрашиваю я.

Где-то неподалеку от нас начинается стрельба. Непонятно по кому стреляют душегубы, но часовые и забор были нужны не просто так, от кого-то или чего-то они лагерь все-таки защищали. Жаль, что мне еще не удалось разузнать, кого здесь стоило бояться, а при ком только делать вид, что мне страшно.

— Да, это был я.

— Поколдовал с проводами?

— Со взрывчаткой.

А вот это уже звучит интересно.

— Как ты пронес ее в метро?

Я начинаю сомневаться в том, что в установленных на входах и выходах подземки рамках есть хоть какой-то толк.

— Не важно.

— Она была в твоем рюкзаке?

Что еще интересного можно найти в той сумке?

Приглядевшись, я замечаю, что рюкзака у Тихони с собой нет. То ли он его где-то оставил, чтобы не мешался, то ли он его уже потерял… Что вряд ли. Нельзя просто взять и потерять что-то столь огромное.

— Забудь о нем, — говорит он.

— Ладно, тогда… Ты знаешь, как отсюда выбраться?

— С чего это я должен говорить тебе?

— Злодеи всегда отвечают на вопросы героев, перед тем как убить их.

— Я не з-злодей.

Кажется, его задевают мои слова. Смотрите-ка какой ранимый… А слова о том, что мой конец близок, он пропустил мимо ушей?

— Я ищу брата, — говорит Тихоня, копошась в своих карманах. — Он должен быть здесь. Если отведешь меня к нему, я ничего тебе не сделаю.

Тихоня кидает в меня…фотографию, которая, конечно же, до меня не долетает, плавно опускаясь на землю где-то между нами. Медленно я делаю несколько шагов вперед и присаживаюсь на корточки, поднимая снимок. Выпрямившись обратно в полный рост, я не отхожу назад, а пробую рассмотреть фотографию, что при нынешних обстоятельствах сделать трудно. От красного света аварийного освещения толка немного. Поэтому, вспомнив о том, что в моем кармане все еще лежит персональный фонарик, я достаю телефон.

20:43

Связи как не было, так и нет.

Сорок семь процентов заряда. Не помню, чтобы отключала все функции в смартфоне для сохранения батареи, но и плевать. Главное, что он все еще работает. Включив фонарик, я подношу фотографию к объективу и вспышке на задней панели телефона, чтобы рассмотреть изображенных на снимке людей.

— Ты знаешь, как выбраться отсюда? — снова спрашиваю я.

— Я уже сказал…

— Если знаешь, я отведу тебя к брату.

Пусть оба брата на фотографии и выглядят моложе, чем при моем с ними знакомстве, но не узнать их невозможно.

— Думаешь… Думаешь ты в том положении, чтобы ставить условия человеку с оружием?

— А в том ли положении ты, чтобы угрожать оружием единственному человеку, который сможет отвести тебя к брату? — тем же тоном спрашиваю я. — Кости в лагере нет. И только я знаю, где он.

Повезло мне, что я встретила Костю и узнала его имя. Пожалуй, именно то, что я знаю, как его зовут, поможет мне выбраться отсюда.

Тихоня не был душегубом. И никакого спектакля передо мной он с Семеном не разыгрывал. Этот факт меня немного радует. Он спустился сюда за братом, зная, куда идет и что его тут ожидает. В его рюкзаке наверняка куча полезных вещей. И еды. Нормальной еды. Пусть даже это чипсы и сухарики. Все лучше, чем крысы. И у него там есть оружие. Я в этом уверена. И прочие вещички первой необходимости, которые могут мне…нам всем пригодиться.

— Решай быстрее. Я отведу тебя к брату, а ты поможешь мне… Мне и тем, кто был с нами в поезде, выбраться отсюда.

— С чего… С чего ты решила, что я знаю, где выход?..

— А иначе как ты собирался?..

Договорить мне не дают проснувшиеся от спячки червяки в груди. За нашим разговором я не замечаю, как выстрелы в лагере стихли. Красное освещение только добавляло напряжения в сложившуюся ситуацию. Других людей рядом с нами нет, будто…

Все вымерли.

— Эй… Скажи мне, что ты не один пришел, — шепчу я, прислушиваясь и освещая территорию вокруг себя.

Возможно, делать этого не стоит. Мало ли что может прибежать на свет моего фонарика… Но ничего не видеть еще хуже. Уж лучше посмотреть в морду монстра, который впоследствии утащит меня куда-нибудь, чем вскрикнуть от неожиданного «удара» и просто исчезнуть.

— Один, — отвечает Тихоня, больше не направляя на меня пистолет.

Неужели до него только сейчас дошло?

— Тогда по кому стреляли душегубы?..

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Да в этом месте можно снимать фильм о звуках природы… Чего я только не слышала за последние…два дня? День?..

— Не против, если мы сократим дистанцию между нами? — спрашиваю я у Тихони, делая шаг к нему навстречу.

— Не против, — говорит он, так же приблизившись ко мне.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Странный звук. То ли цыканье, то ли стрекот.

Мы с Тихоней стали спина к спине.

— Знаешь, что может издавать такие звуки?

— Нет. А ты?

— Мне-то откуда знать? Я здесь от силы сутки.

— М-можно подумать, я здесь не п-первый раз.

Некстати подумалось о том, что Тихоня — заика. В моей университетской группе есть девчонка, которая при любом волнении начинала заикаться. В обычное время она самая обычная девушка… Прозвучало, как описание главной героини из какого-нибудь мультика про волшебниц и защитниц Земли. Никогда не любила такие сюжеты… В общем, при нормальных обстоятельствах она разговаривала как все мы: без заикания, задыхания и красных пятен по всему лицу. Но стоило ей начать отвечать преподавателю тему, которую она плохо знала, или рассказывать ответы на вопросы билетов, все…