Клоака. Станция потери

Без логопеда ее было не разобрать.

Тихоня, признаться, держался лучше, но ненамного…

— П-посвети туда, — говорит он, направляя мою руку в нужную сторону.

И мимо нас тут же что-то проскальзывает. От испуга я роняю телефон, а Тихоня нажимает на курок и раздается выстрел.

— Я п-попал?..

— В-вряд ли…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Вот же…

Я слышу, как Тихоня нервно сглатывает. Звук глотка получается таким громким, что в любое другое время я бы обязательно этому возмутилась. В мыслях, конечно же. Но сейчас… Позади нас что-то есть. Оно стоит совсем близко, и я ощущаю холод, исходящий от чужого тела.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

«Я здесь. Позади вас. Ну же, посмотрите на меня. Я хочу познакомиться».

Чертова фантазия…

Мы с Тихоней одновременно оборачиваемся. Я через левое плечо, он через правое.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Черт. Черт. Черт.

Это не человек… Что-то похожее, но человек…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Что-то мерзкое… И неправильное.

Вот надо было телефону упасть именно камерой вверх… Из-за этого свет от вспышки рассеивается в жуткой форме, оттеняя то, чего лучше бы было вообще не видеть.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Коленки начинают дрожать, стоит только этому существу приблизиться к нам вплотную. Оно обнюхивает нас. Трется своей склизкой щекой о мою щеку и я из последних сил давлю в рвущийся из горла крик и рвотный позыв. Какая же мерзость… Эта холодная слизь остается на мне и мне кажется, что запах протухших яиц насквозь окутывает меня с ног до головы.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Не могу пошевелиться… Тело не слушается. Это из-за страха? Такого же, как тогда в поезде?.. Мне еле как удается скосить взгляд в сторону Тихони. Он тоже боится. Не меньше меня. Его всего буквально трясет от страха.

— П-пистолет, — шепчу я, надеясь, что Тихоня меня услышит. — В-выстрели…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Не знаю, услышал он меня или нет, но существо услышало точно.

Приблизившись ко мне, оно вновь стало меня обнюхивать, больше внимания уделяя шее. У него холодная, мокрая кожа. Вниз по моей шее бежит какая-то жидкость. От запаха сероводорода режет глаза, в горле появляется большой комок горечи.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

А от того, что происходит дальше, мне хочется взвыть. По-настоящему, в голос и со слезами.

— П-пожалуйста, пристрели е-его, — прошу я Тихоню, когда существо сжимает меня в объятиях.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

— Прошу…

Оно пытается меня раздавить. Вся одежда пропитывается слизью, и если я выживу, то никогда не смогу отмыться от этой вони.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Голова начинает кружиться, я зажмуриваюсь, не в силах больше держать глаза открытыми.

— Кто-нибудь…

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Сквозь закрытые веки я…ощущаю, что свет вернулся. Существо отпускает меня. Чуть приоткрыв глаза я вижу, что оно пытается сбежать, но… У него не получается.

Я вновь зажмуриваюсь, боясь ослепнуть, и нащупываю рукав парки Тихони. Сжав пальцами жесткую ткань, я чувствую некое спокойствие. Оставаться одной в темноте страшно. Но быть одной, зная, что вокруг тебя кто-то есть, но не иметь возможности увидеть их… Еще страшнее.

Тихоня на мое движение отзывается, сжав мою ладонь в своей.

Так спокойнее.

Намного спокойнее.

— Завеса!

Какая еще завеса?..

Трынц… Трынц… Трынц…

Этот звук…

Пш-ш… Пш-ш… Пш-ш…

А-а… Эта завеса…