Клоака. Станция потери

Вторые оковы — Покровитель

Ладно, признаюсь, я знаю…догадываюсь о том, кто может быть моим «покровителем». Ну и слово, конечно… Вычурное какое-то. С подтекстом. Или это я уже вижу и слышу то, чего нет? В любом случае, моим «покровителем» может быть только Семен. Неожиданно, правда?

Когда я слышу в коридоре шум, то облегченно выдыхаю: мой спаситель явился. Ждать мне его, сказать по правде, пришлось долго. Думаю, прошло часа два с тех пор, как я очнулась. За это время я успеваю жестами и тихими словами пообщаться с Сашей, который, пусть и нехотя, разговор со мной все-таки поддерживал.

Мне так и не удается выпытать у него месторасположение выхода из Клоаки, но мы точно договорились в дальнейшем сотрудничать. Остается только вытащить нас отсюда, взять с собой остальных, выбраться из лагеря, скооперироваться с Костей и покинуть это место.

Всего лишь-то…

— Князь не приказывал… — слышу я неуверенный голос неизвестного мне человека.

Я не вижу его, лишь слышу его прерывистое дыхание и нервный топот его ног. Он боится того, что делал Семен. Хех. «Князь не приказывал», — мысленно передразниваю я его. Подумаешь, Князь не приказывал? И дальше что? Своей головой надо думать. Своей.

Дзынь.

О, этот прекрасный ключный перезвон. Как я рада тебя слышать.

Щелк. Щелк.

И тебя, замочек, я тоже рада слышать.

Кто бы знал, что столь привычные для всех нас звуки, могут принести столько счастья, всего лишь прозвучав в нужный момент?

Ну и влипла же я в передрягу. Теперь придется — хочется мне того или нет — большую часть своих мыслей вывалить на Семена. Что там Костя про него говорил? «Когда надо — молчит. Когда надо — закрывает глаза»? Надеюсь, что мой сообщник и мастер по выживанию в Клоаке не ошибся на его счет.

А если все-таки ошибся…

Я сжимаю губы, ощущая во рту горьковатый привкус запекшейся на них грязи. Если Костя ошибся, то скажу: «прощайте, принципы», и начну быть Элькой. Она с положившими на нее глаз мужиками долго не церемонится. Что нужно — берет. Когда нужно — отбирает силой, угрозами и шантажом.

Моя рыжая «героиня».

Дверь в камеру открылась.

— Нинуль, выходи, — обращаются ко мне, и я слышу жалобный скулеж моих червячков.

Да-да, они умеют скулить. И если бы не горло, которое в данный момент сводит судорогой, я бы к ним с удовольствием присоединилась. Глядишь, меня бы оставили в этой камере как умалишенную.

Все-таки я неудачница.

Отхожу на шаг назад, а Вано делает два по направлению ко мне. Он улыбается и вальяжно крутит на пальце связку ключей. Позади него мельтешит охранник-надзиратель. Он держит в руках автомат. Палец — на курке. Дуло направлено в пол.

Хоть одно радует. Стрелять в меня здесь никто не собирается.

— Вано, я не могу…

— Захлопнись.

Охранник повинуется.

— Неужели ты думаешь, — раздраженно проговаривает Вано, обернувшись, — что Князь лично придет сюда для того, чтобы отвести нашу красотулю в «Рай»?

— Что?

— Что? — произношу я следом за охранником. — В какой еще рай?

— Не дури, Нинуля. Ты знаешь, в какой. А теперь, — он ухмыляется, — будь хорошей девочкой и иди за мной. Без глупостей и ненужных движений.

Без глупостей. Без ненужных движений. Я — хорошая девочка.

Я выхожу из камеры, напоследок взглянув на Сашу. Он крепко сжимает пальцами прутья и молча провожает меня взглядом. А что ему еще остается? Кричать и спрашивать: куда вы ее ведете? Ненужно нам привлекать к себе внимание, поймут еще раньше времени, что мы заодно. Да и вряд ли Тихоня знает о том, что такое «Рай». А если и знает… Ничего кроме жалости мне от него уже не дождаться.

Из тюрьмы я выхожу первой, на улице темно и тепло. Стоит только выйти из здания, как в мое лицо ударяет поток разгоряченного ветра. Сейчас вечер. Нет, не так. Система сейчас запрограммирована на «вечер». А о том, сколько сейчас на самом деле времени, мне остается лишь догадываться.

Идет мелкий, моросящий дождик. Он не мешает душегубам заниматься своими делами, но все-таки изрядно раздражает и меня, и их. Не привлекая к себе внимание других людей, Вано идет рядом со мной, насвистывая незатейливую мелодию, моментально въедающуюся мне в память.

— Эх, Нинуля, что ж ты такого сделала, — спрашивает он, — чтоб так сразу в «Рай»?

— А Князь тебе не сказал?

Не смотри на меня так. Ты разве не знаешь, что я дерзкая, когда нервничаю? Я сейчас просто цельный кусок нервов, готовый в любой момент задушить тебя.

— Может, и неплохо, что ты туда попадешь, — продолжает он, проглотив мою колкость. — Обещаю, я буду часто тебя навещать, чтобы тебе не было там одиноко. Девочки таких, как ты, особо не жалуют.

Вано приобнимает меня за плечи, словно мы студенческая парочка, прогуливающаяся на территории универа у всех на виду. От этого меня аж передергивает. Если… Если придется каждый день проходить через такое, то уж лучше я… Нет, о проблемках нужно думать по мере их поступления.

Пока мы идем по лагерю, я все пытаюсь разглядеть среди душегубов Сергея и Машу. Но, к сожалению, в этот момент их на улице нет.

«Рай» встречает меня без фанфар и ангелов, но все с тем же богатством люксовских, заморских отелей. В отличие от прошлого раза, когда я помогала Семену осматривать девушек, на первом этаже сейчас никого не было. Совсем никого. Ни девушек, ни охранников, которых не оказывается даже у входных дверей.

Вано по-хозяйски шагает в сторону лестницы.

— Девули-и! Встречайте госте-ей! — кричит он, ступив на первую ступеньку. — Госпожа, Князь Вам подарочек просил передать!

Услышав его слова, я, наконец, осознаю ситуацию, в которую попала. Мне из «Рая» не выбраться даже с помощью своего покровителя. Потому что в иерархии Клоаки, Князь стоит выше Семена.

— Нинуля, не отставай, — произносит Вано, оборачиваясь ко мне через плечо. — Не то украдут тебя… Прям из-под носа. Ищи потом в комнате у какого-нибудь хулигана.

Когда тебя похищают, у тебя всегда есть шанс… Малый шанс на то, что тебе удастся сбежать.

— Вано, ты слишком шумный для того, кто принес подарок.

Облокачиваясь на позолоченные перила, женщина лет сорока-сорока пяти, с явным недовольством рассматривает своего вечернего гостя. Я вспоминаю, что именно она говорила с Семеном, когда я была здесь в первый раз.

— Госпожа, прошу прощения, — театрально отвесив поклон, произносит Вано. — Мои манеры так плохи для этого святого места.

— Твой язык — вот что плохо для этого места.

— Да? А девочки ни разу не жаловались.

Женщина громко хмыкает и переводит взгляд на меня. В том, что она меня узнала, я не сомневаюсь.

— Я такого подарка не хочу, — говорит она, недовольно скривив алые губы.

— А Князь дары обратно не принимает.

Она говорит мне подняться на второй этаж, дойти по коридору до желтой двери и смыть с себя уличную грязь, оставив одежду у входа в душевую. Вано похабно посмеявшись, обещает чуть позже присоединиться ко мне, но что-то мне подсказывает, что эта женщина сегодня не позволит ему подняться по лестнице.

Может, Вано и действует по указке Князя, но в этом месте законом была эта женщина.

Добравшись до нужной двери, я открываю ее и, убедившись в том, что это, в самом деле, душевая, вхожу внутрь. Ни одного окна, через которое я смогла бы сбежать. А что, если вернуться обратно в коридор, найти свободную комнату и попытаться выпрыгнуть из нее наружу? Всего лишь второй этаж. Если сгруппируюсь, то ноги не сломаю. Идея хорошая, но вероятность того, что меня поймают, слишком высока.

Раздеваясь, я складываю вещи в прикрученные к стене ящики. Самое важно для меня — телефон и жетоны. Я прячу их, завернув в парку. Ботинки ставлю рядом на полу, в них же засовываю носки. Штаны, футболку и белье кидаю поверх куртки. Выстирать бы это все, но вряд ли мне дадут на это время. А возможность помыться самой, упускать нельзя.

Открываю вентиля и встаю под душ. Вода из проржавевшей насквозь насадки течет просто кипятошная. Кожа под ней моментально краснеет. Судорожно вдыхая, стараюсь успокоиться. Мне нужно отсюда сбежать. Любой ценой. Даже если мне придется… Мысль о том, что я смогу лишить кого-нибудь жизни — самая глупая мысль из всех, которые только посещали мою голову за последние несколько дней. Я смотрю на свои трясущиеся руки. Пытаюсь сжать пальцы, но ничего не получается. Что я могу сделать с такими руками? Ничего. Абсолютно ничего. Поцарапать, может, и то не факт.

Вода быстро стекает с моих волос на плечи, с них по спине и груди все ниже и ниже, в конце концов, достигая лужи на кафельном полу. Я шевелю пальцами на ногах, ощущая, как расслабляются ступни, не скованные жесткими рамками кожаных ботинок. Горячая вода начинает размаривать меня. После этого душа пойти бы сразу же спать, под тяжелое, теплое одеяло. И желательно на выстиранные простыни, которые пахли бы «свежестью горных ручьев».

Выдавив на руку немного розоватой жидкости, пахнувшей персиками, я растираю средство в ладонях и намыливаю голову. Мыло-гель-шампунь мылится хорошо. Стоит только пене исчезнуть с волос и тела, я сразу же начинаю чувствовать себя лучше. Словно скинула с себя многотонную тяжесть.

— Как заново родилась, — шепотом произношу я.

По ногам потянул сквозняк. Кто-то вошел в душевую.

Я оборачиваюсь, инстинктивно прикрываясь. «Госпожа» — как ее назвал Вано — стоит напротив меня, оценивающе разглядывая мое тело.

— Убери руки, — приказывает она.

Я же сильнее прижимаю их к груди и животу.

— Я дважды не повторяю, — предупреждает она меня. — Тебе нужно это запомнить, если не хочешь узнать, что такое «больно».

Я послушно опускаю руки, крепко сжимая челюсть.

— Опыт есть?

— Ч-что?..

Госпожа молчит. Она дважды не повторяет.

— Да, — отвечаю я, кусая изнутри щеку. — Есть.

— Хорошо.

Ее лицо ничего не выражает. Никаких эмоций. Будто она переборщила с косметическими процедурами и мышцы на ее лице атрофировались.

— Тогда сегодня и приступишь.

От ее слов остатки моей невозмутимости лопаются как мыльные пузыри, выдутые ребятней в парке на майские праздники.

— А если бы сказала, что нет?

— О, моя дорогая, тебе было бы намного хуже.

— И почему?

Любопытство не порок.

Госпожа улыбается с некой снисходительностью, хотя мне кажется, что она просто неспособна растянуть улыбку шире, чем сейчас.

— Потому что все девушки, попадающие ко мне, начинают работать с первого дня. И если бы ты была еще девочкой, то мне пришлось бы попросить их обучить тебя премудростям нашего дела в ускоренном режиме. А подобное обучение всегда очень болезненно и не приносит никакого удовольствия. Так что тебе очень повезло в прошлом получить этот опыт, сегодня он тебе пригодится.

Вот оно как.

— Как закончишь — выходи. Снаружи тебя будет ждать девушка. Она поможет тебе привести себя в порядок. Выходи в полотенце. Тебе дадут новую, чистую одежду,— говорит Госпожа и, прежде чем оставить меня одну, произносит напоследок: — Ах, да. Хочу, чтобы ты сразу кое-что поняла. Ты мне не нравишься. Поэтому я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты мечтала о своем возвращении в свой ад снаружи.