Глория

— Я тоже не знаю. — Ее мать снова села. — Как я уже сказала, иногда я чувствую себя по-другому. И иногда мне кажется, что я знаю больше, чем должна, но это похоже на то, когда ты думаешь об актере и не можешь вспомнить его имя. Ты видишь его лицо, но имя просто недоступно. Вот так и я иногда себя чувствую. Как будто у меня есть знания, но я просто не могу их применить. Отсутствует доступ к этим знаниям.

— Видишь? Вот оно! — сказала Глория. — Отсутствует доступ. Это фраза, которую ты никогда в жизни не использовала!

— Я изменилась. Я признаю это. Но... я все еще я.

— Ты все еще не ответила...

— Я ничего не знала о самолете Бенджамина. Для меня это было таким же сюрпризом, как и для тебя, — Она слегка положила свою руку поверх руки Глории, но Глория отстранилась.

Глория задумалась на мгновение.

— Я встретила еще одного из вас. Парня, который умер и затем вернулся!

— О? — Ее мать казалась подозрительно незаинтересованной.

— Я знала его в школе.

— Как его зовут?

— Бобби Перес.

— Я не помню никакого Бобби Переса.

— Ты его и не знала. Он был... в одном из моих классов. Но однажды я столкнулась с ним за обедом, и когда я погуглила, то узнала, что он умер пять лет назад.

— А зачем ты его искала?

— Да не в этом дело! Сейчас я знаю двух людей, которые умерли и вернулись к жизни. Сколько вас еще? Вы повсюду? Это происходит со всеми кого я знаю?

— Я знаю об этом не больше, чем ты.

— Собачье дерьмо, мама!

Глория тут же пожалела, что назвала ее "мамой", но было уже поздно брать свои слова обратно, и она встала, подойдя к раковине. Взяв с полки сухой стакан, она включила кран и наполнила стакан водой. Во рту у нее пересохло, и она выпила всю воду. Повернувшись, она увидела, что ее мать не двигается.

— Почему ты не хочешь, чтобы я рассказала людям, кто ты? Почему ты держишь это в секрете?

— Ты хочешь услышать это снова? Это тот же ответ, что и раньше — я не знаю.

— Ты больше не ладишь с Максин. Ты звонила тете Рут?

— Нет.

— Почему нет? Вы двое были близки.

— А теперь нет.

Глория поставила стакан и вернулась к столу.

— Какого хрена?

Она приблизила свое лицо к лицу матери, ища... что? Какого-то признака того, что она не та, за кого себя выдает? Какой-то признак того, что ее кожа на самом деле не кожа? Что ее черты были искусственно вылеплены?

Она ничего этого не видела.

Она даже узнала маленькую веснушку у нижнего края правого глаза своей матери.

— Мы просто не можем, — сказала ее мать, не объясняя дальше.

— Я ухожу отсюда, — объявила Глория. — Я возвращаюсь на работу.

— Окей. Я заберу детей из школы, — сказала ее мать. Она спокойно улыбнулась, и поскольку Глория не нашлась, что ответить, а за мальчиками действительно нужно было кому-то присмотреть, она ушла, не сказав больше ни слова.

Доверяла ли она своей матери Брэдли и Лукаса? По какой-то причине она доверяла, хотя и не могла сказать почему. Однако позже тем же днем, во время простоя в кабинете врача, она поискала в Интернете варианты детского сада после школы. Нет, Глория не думала, что ее мать причинит вред мальчикам, но, несмотря на то, что у нее было мало лишних денег, и несмотря на то, что ей, возможно, пришлось бы урезать расходы в других позициях, она решила, что будет чувствовать себя более комфортно, если кто-то другой будет присматривать за ее детьми в период между окончанием школы и ее возвращением домой.

Она узнала, что пресвитерианская церковь через дорогу от начальной школы Бен Франклина предлагает за умеренную плату программу продленного дня, которая не только обеспечивает присмотр за детьми до шести часов, но и предоставляет репетиторов для помощи в выполнении домашних заданий. Она пообещала зайти туда после работы, осмотреть место и, если оно покажется ей приличным, записать мальчиков.

Что она и сделала.

Они могли начать учебу только на следующей неделе — квота программы была заполнена, и только потому, что две сестры переезжали в Сан-Хосе, освободились места для Брэдли и Лукаса, — поэтому Глория ничего не сказала ни мальчикам, ни своей матери. Брэдли, возможно, и смог бы сохранить тайну, но Лукас точно не смог бы, и она не хотела предупреждать мать заранее на случай, если...

В случае чего?

Глория не знала, но и не хотела узнавать.

На следующий день любопытство снова привело ее в "Фрэш Гарден" во время обеда. Конечно, Бобби был там, и она сразу же подошла к его столику, ничего не заказывая.

— Я все знаю, — сказала она ему.

— Эм-м, прости. Знаешь что? — Его притворное неведение было неискренним. За этими глазами она видела настороженность и расчет.

— Как ты продолжил свой бизнес после смерти? — спросила она. — Я предполагаю, что все ваши клиенты и все ваши сотрудники знали о несчастном случае. Что ты им сказал? Как ты смог это объяснить?

Глория видела, как он размышляет, взвешивает варианты, решая, что или что не стоит ей говорить. В конце концов, он сказал ровным голосом:

— Я не знаю, о чем ты толкуешь. Но звучит все это очень-очень странно.

Это была сдержанная реакция человека, которого только что спросили, как он справился с воскрешением из мертвых. Если бы она задала эти вопросы любому обычному человеку, он бы, вероятно, сказал, что она сумасшедшая, и отошел в сторону. Бобби остался на месте, спокойно глядя на нее.

Глория подумала о том, чтобы сказать ему правду, рассказать, что-то же самое произошло с ее матерью, но решила оставить это при себе.

— Я видела статью о несчастном случае, — сказала она ему. — Автомобильная авария. Тебе оторвало руку, порезало шею и ты умер от потери крови на месте происшествия.

Он сделал глоток чая со льдом. Медленно опустил чашку на стол.

— Этого никогда не было.

Она внимательно посмотрела на него. Бобби вернулся не помолодевшим, как ее мать. Он выглядел хорошо для своего возраста, так что, возможно, ему удалось сбросить несколько лет, но он не был подростком или кем-то в этом роде. Как это получилось? — задалась она вопросом.

— В Интернете много фальшивых материалов, — сказал он. — Я надеюсь это из сети, а не в стеклянном шаре цыганки?

— Это статья из местной газеты Йорба Линда. Она цитирует офицеров, которые были на месте происшествия. Сколько ты хочешь поставить на то, что если я обращусь в полицейское или пожарное управление, у них будет запись об этом несчастном случае, и ты официально числишься погибшим?

Бобби пожал плечами.

— Я не очень азартен. Но наверное, это был кто-то другой.

— Ты собираешься придерживаться этой версии, не так ли? А как же твоя жена? Она должна знать, что произошло пять лет тому назад.

— Ничего не произошло. — Он откусил кусочек салата. — Садись. Закажи что-нибудь.

Она ничего не добилась.

Бобби спокойно ел салат.

— Я знаю, кто ты, — сказала она и, повернувшись, ушла.

Глория не осознавала, пока не села в машину, что у нее дрожат руки. Это был страх? Злость? Она не была уверена, что чувствует, но ее эмоции были на пределе, и она сидела до тех пор, пока не успокоилась, а затем, наконец, поехала обратно в Бреа. По дороге она заехала в "Ин-Н-Оут" и купила себе чизбургер, картошку фри и молочный коктейль, а затем съела свой нездоровый обед в машине, прежде чем вернуться на работу.

Когда Глория ехала домой после пяти, она все еще думала о своей матери и Бобби Пересе. Весь день ее мысли были заняты ничем другим, и она поняла, что даже если она расскажет кому-нибудь о том, что происходит, ей никто не поверит. Да и не было у нее никого кому можно подобное рассказать. После похорон Бенджамина Глория ни с кем не виделась. Она объясняла это тем, что была так занята своей новой жизнью матери-одиночки — теперь все лежало на ее плечах — и это, безусловно, было частью проблемы, но ей также не хотелось ни с кем разговаривать. Правда заключалась в том, что она не хотела отвечать на вопросы, не хотела быть объектом жалости, не хотела, чтобы ей напоминали о том, что она потеряла.

Паула была единственной подругой, на которую можно было положиться, чтобы все было ненавязчиво, и именно Пауле она позвонила в тот вечер после того, как уложила мальчиков спать. Она чувствовала себя одинокой и потерянной и хотела восстановить связь, хотела выйти из своей собственной головы и просто поговорить с кем-то, кто мог бы отвлечь ее от... мертвых людей. Было странно и неловко набирать номер подруги, ведь она не делала этого уже так давно (Пола тоже не звонила ей. Неужели она все еще хочет поддерживать связь?), и ладонь ее руки вспотела на телефоне, когда раздался первый звонок. Но потом ее подруга взяла трубку, Глория поздоровалась, и все прошло нормально. Тяжелого разговора не было, и после нескольких общих замечаний с обеих сторон Паула перешла на типичную колею женских разговор не о чем.

— Знаешь, — тараторила она, — сегодня я заправлялась в том месте, которое раньше было ARCO на бульваре Бреа, и я просто начала думать о том, как сильно все изменилось с тех пор, как я была ребенком. Наверное, это потому, что недавно вечером я увидела передачу на кабельном под названием "Вещи, которых больше нет". Ее вел Ральф Стори. Помнишь Ральфа Стори? Он вел передачи на втором канале? Так вот, я подумал о том, что когда я был маленькой, когда мы ездили в отпуск, мой папа брал карты на заправках. Мне стало интересно, есть ли еще карты на заправках. Я знаю, что Triple A все еще продает карты, но сейчас, когда все пользуются GPS, MapQuest, GoogleMaps и т.д., я подумал, что, возможно, на заправках их больше нет. Странно, но я не стала заходить, чтобы проверить. Это одна из тех станций, где все еще есть небольшой магазинчик, а не просто один из этих киосков, но я платила у насоса и не зашла внутрь. Теперь я жалею, что не зашла. Мне по—прежнему любопытно. Может послать кого-нибудь?

Глория улыбнулась. Все та же Паула.

— Я начал думать о других вещах, которые изменились, когда я не следила за ними. Например, когда рип-приливы стали рип-течениями? Когда мыс Кеннеди стал мысом Канаверал? Понимаешь, о чем я?

— Думаю, да, — сказала Глория.

Например, когда моя умершая мать превратилась в более молодую Нору?

— Привет, Глория? — продолжила Пола, ее голос внезапно стал более серьезным: — Прости, что не звонила тебе после похорон. Бенджамин был очень хорошим парнем. Но, знаешь, это как-то странно, когда умирает кто-то не очень старый. Трудно понять, как себя вести и что говорить. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, если честно.

— Да все в порядке, — успокоила ее Глория, — Я понимаю.

— Ты справляешься?

— Не уверена, но вроде да.

— Хорошо.

Тогда, к счастью, тема была исчерпана. После минутной тишины Паула заговорила вновь:

— Ты знаешь, кого я видела на днях? — спросила Пола. — Помнишь Ту? Та серьезная вьетнамская цыпочка, которая была в нашем книжном клубе?

— Господи! Это было десять лет тому назад.

— Да! Я видел ее в "Панере", знаешь, в торговом центре, где раньше был дешевый кинотеатр? Она очень растолстела. Я бы ее даже не узнала, но она узнала меня, и мне стало приятно. Помнишь, она была такой заносчивой, фальшивой и претенциозной, потому что собиралась получить докторскую степень? Ну так вот. Она работает в... маникюрном салоне! Можешь в такое поверить? Она смотрела на меня свысока, потому что я была простым клерком, работающим в "Бэрнс и Нобель". Но она забеременела от своего парня, который тут же бросил ее, когда узнал, а потом у нее родились близнецы! Ей пришлось оставить школу, и теперь она работает в маникюрном салоне, чтобы свести концы с концами. Как пали сильные мира сего. Мы собираемся пообедать на следующей неделе. Хочешь пойти с нами?