Будда (2-е изд., испр.)

Первоучитель использовал эту ситуацию для более детальной разработки основных положений учения. Каждый день он беседовал с учениками и комбинировал, например, тщательно продуманные размышления об «усладе желания» и «нищете желания» со взглядом, что у человека отсутствует действительно существующее «я», то есть атман. Это «я» «существует только как воспринимающий феномен»[359]. А происходит такая обезличенность потому, что, согласно его учению, «человек — это преходящее, рождающееся и тут же умирающее, и вновь рождающееся явление постоянно меняющейся телесности и кармы — связки дел, мыслей, чувств, ощущений, реакций»[360].

Наконец произошло событие, которого все они ожидали. У них в роще, спасаясь от бессмысленной жизни, появился молодой человек лет тридцати и, поговорив с Гаутамой Буддой, не захотел возвращаться домой. Он остался в истории буддизма как седьмой ученик Первоучителя. Его звали Яса (палийский вариант; санскритский вариант: Яшас), и пришел он из священного города Варанаси с большой печалью в сердце. Это даже мягко сказано, потому что этот юноша вбежал в рощу, словно потерял близких людей или за ним гнались людоедки-яккхини. Он предстал перед Гаутамой Буддой в растрепанном виде и беспрерывно кричал: «Горе мне! Горе мне!» И добавлял при этом: «Как все гадко и противно!»[361]

Первоучитель успокоил молодого человека, уверив его, что здесь ему некого и нечего бояться. Пусть молодой человек успокоится и выслушает его рассуждения о том, что есть истина. Может быть, новое знание рассеет его скорбь.

Оказалось, что Яса — сын богатого торговца оружием, ростовщика и главы торгового сообщества города Варанаси (по другим буддийским источникам, он сын ювелира). Что рассказал молодой человек, никого не удивило. Это была обычная история повесы, в удовлетворении своих прихотей и в проявлении неподобающего его возрасту легкомыслия, дошедшего до ненависти к жизни, проживаемой в беспутстве.

Богатый, избалованный родительской любовью, привыкший жить, не считая денег, Яса впал в отчаяние от бессмыслицы своего существования. Он сам стал виновником своего подавленного настроения и с отвращением смотрел на собственное отражение в священном пруду, который искрился солнцем, как его сандалии, расшитые золотыми нитями, и чувствовал в себе невыносимое, непрекращающееся страдание. Оно возникало не из-за боязни отцовского разорения или чего-то другого, ставившего под сомнение привычный уклад жизни, а исключительно потому, что в повседневной суете он никогда не знал тишины внутри себя, которая могла бы его утешить и вывести из тревожного состояния в абсолютное и несокрушимое спокойствие. Его дразнили и мучили своей недосягаемостью те минуты отрешенности от всего мирского, воспоминания о которых приходили к нему словно из прежних жизней. Колготиться и хлопотать из-за того, что ему давным-давно стало ненавистным, было выше всяких сил.

Ясе повезло, что он случайно встретился с Буддой. В уме ему было не отказать. Его убедили основные положения доктрины Первоучителя о взаимозависимости на свете всего и вся, включая собственное сознание. Пришлись ему по вкусу и заповеди Будды. Его ничуть не испугал суровый уклад жизни странствующих монахов: отсутствие у них денег, сон в шалаше или под деревьями, еда один раз в день, обет безбрачия и ежедневное хождение с чашей для подаяния. Яса нашел убежище от превратностей жизни в Будде, Дхарме и Сангхе.

Его побрили, постригли наголо, переодели в соответствующую одежду — рясу, состоявшую из пяти кусков ткани, дали первые наставления и показали шалаш, где он будет жить.

Почему Яса с первых мгновений поверил Гаутаме Будде? Думаю, по простой причине. Он увидел в нем светлого человека. Во многих буддийских преданиях отмечается, что от Гаутамы Будды «исходило свечение, которое придавало ему достоинство и выделяло как особенного»[362]. Тогда, как и теперь, подобные люди встречались редко.

Через некоторое время молодого человека разыскал отец и потребовал вернуться домой. «Твоя мать, — сказал он, — выплакала все глаза в ожидании тебя, а твоя жена не знает, что и подумать, от горя вся почернела».

Поговорив с Первоучителем и сыном, наконец-то обретшим веру, покой и радость, отец Ясы не стал настаивать на его возвращении, а только попросил достойно попрощаться с семьей и объяснить им, почему он пошел в нищенствующие монахи. С чувством глубочайшего уважения торговец оружием (ювелир) пригласил Гаутаму Будду и его монахов к себе в дом на трапезу[363].

На следующий день небольшая община Гаутамы Будды в полном составе и в сопровождении Ясы появилась в доме торговца оружием (ювелира). Все члены семьи вчерашнего повесы поняли, почему он принял монашеский обет, а еще через несколько дней мать и бывшая жена Ясы стали мирянками — ученицами Гаутамы Будды. Яса стал седьмым членом буддийской общины[364].

Эта новость облетела Варанаси. Через несколько дней в общину вошли его друзья, такие же, как он, образованные сыновья богатых торговцев и ремесленников священного города — Вимала, Субаху, Пуннаджи и Гавампати. А еще спустя какое-то время в рощу Ишипатану началось паломничество молодежи из Варанаси. За неделю община Гаутамы Будды выросла до шестидесяти одного человека[365]. Это было только скромное начало постепенно разворачивающегося буддийского движения.

Глава шестая. Община Гаутамы Будды на подъеме