Человек, из Подольска!

Обычным вход воспрещен

Требования к писателю, хоть и негласные, не прописанные – слава богу – пока ни в каких положениях, теперь предъявляются те же, что и в любых других корпорациях: «проактивная» жизненная позиция, коммуникабельность, многозадачность, эффективность, энергичность, «позитивный взгляд на жизнь», фото в анкете, селфи, профили в соцсетях. Хорош писатель, предпочитающий тусовки, выходки, интрижки, любовные похождения, высший шик – если он эмигрант или хотя бы гражданин соседних государств, в особенности одного, с некоторых пор нам особенно близкого. Хорош и свой, исконный – откуда-нибудь из глубокой деревни, или с завода, или вовсе «наивный», не образованный. И независимо от происхождения – хорош надменный, хорош пафосный, хорош наглый. Плох обычный. И люди, которым опыт и возраст позволяют проводить семинары и мастер-классы, не стесняясь, транслируют эту идею открыто: будьте такими, иначе вас здесь не ждут.

В литературе, в отличие от большинства занятий, для многих важны не продукт, а внешние эффекты. Далеко не всегда это означает, что человеку для достижения определенных целей необходимо надеть какую-то маску, нет – все гораздо сложнее: человеку нужно уже быть таким, чтобы при определенных обстоятельствах он настоящий мог быть принят за маску. Требуется яркая демонстративная отличность, непрерывная движуха, пестрый калейдоскоп действий и слов по любому поводу. Тексты книг становятся запечатанным на семь замков внутренним сейфом, спрятанным внутри сияющего счастьем и успехом писателя, до которого не каждый доберется, в то время как подлинное значение писателя определяется именно его текстами, как раз в глубине которых и прячется «сейф» с личностью. Это смещение акцентов порождает повышенное внимание к постоянно провозглашаемым манифестам, воззваниям, объединениям, образованиям, течениям и т.д. и заставляет искать и воспроизводить в писательской среде борьбу, ожесточенные споры, претензии на лидерство. Если ты писатель – то можешь быть кем угодно, только не обычным человеком с самой обычной судьбой, обычной жизнью и обычными развлечениями. Ты должен быть с кем-то, должен быть против кого-то, ты постоянно должен – должен что-то еще, и ты не понимаешь – зачем? Если все, для чего ты живешь – вот оно: читайте!

Сегодня нет хуже ругательства, чем «обывательщина». Мещанин, мелкий буржуа (хотя последнее на русской земле звучит просто смехотворно) не может и не должен быть писателем. Хотя мы уже несколько лет как вступили в то время, когда обывательская пошлость стала добродетелью, требующей защиты – в сравнении с пассионариями, жаждущими войн, любая пошлость ослепительно прекрасна. («Без войны нам будет скучно – пусть будет скучно! Мы сошьем рубашки всем из наших жил – чтобы мир жил», – исполняет группа «Встреча рыбы»). В мире, стоящем на грани войны, обыватель становится главным лицом – именно потом, когда его уже сметут, его слово не будет ничего значить, но сейчас это слово – самое важное, что есть на Земле. Да, современный мир наделяет каждого иллюзией обладания тем, что прежде было сакральным – талантом. Все эти мастер-классы, охватившие городское пространство, работают на общую идею: каждый творец, каждому достаточно послушать час, сделать пару простых движений, и все – ты уже не такой, как все: ты умеешь лепить фигурки, рисовать картиночки, шить платочки, писать стишочки… Но эти развлечения милых и добрых людей в сотни и тысячи раз лучше того, к чему приводят манифесты, чего хотят бунтари, чем завершается неизбежно логика тех, кто презирает простое человеческое счастье, обычную человеческую жизнь. Почему-то среди писателей много таких. Я не говорю, что все, конечно. И не говорю, что большинство. Но много. И эти многие свое место в литературном процессе, свой вес и влияние определяют через возможность презирать обывателя. Вместо того, чтобы прислушаться к нему.