Человек, из Подольска!

Унижение в движении

Современное общество пропитано эстетикой унижения. Разумеется, нельзя говорить о каких-то запредельных масштабах, но в полотно жизни, сотканное из множества нитей, эта, особая нить вплетена очень прочно и органично. Она не притягивает к себе слишком уж сильное внимание, но все же довольно заметна при внимательном рассмотрении.

В сегодняшней культуре за унижения отвечают рэп-баттлы, roast-баттлы и «прожарки». Концепт рэпа, ставшего главной музыкой поколения – самоутверждение, невозможное без унижения других (людей в целом, женщин, явлений и т.д.); контркультурный и авангардный рэп, напротив, страдает самоунижением.

Юмористические шоу все чаще и чаще прибегают к унижению не только как к форме юмора, но и как к общей атмосфере, только в которой и возможен юмор. Унизительными могут быть задания, которые приходится выполнять проигравшей команде – например, сделать массаж ягодиц некоему жирному мужику или наговорить гадостей пожилой учительнице (для этих фриковатых ролей нанимают специальных, подозреваю, низкооплачиваемых актеров). Недавно появившаяся передача со схожей концепцией уже в названии содержит унизительный посыл: «Помой мне ноги». В другом шоу активно, из передачи в передачу, следует рубрика «Звонок проститутке», когда известные персоны российского юмора играют в некое подобие «Что? Где? Когда?» Над проституткой посмеиваются, а редкие слова похвалы в ее адрес выглядят еще сомнительнее в контексте общего диалога.

Стендап как самый массовый и популярный юмористический жанр не содержит в своей основе ничего унизительного, однако очень многие стендап-комики, в особенности начинающие, строят свои выступления на самоунижении (какой я бедный, больной, толстый, девственный и так далее) и в редких случаях – на унижении других (попытка отыграть крутого самца или роковую женщину). Иногда этот концепт сталкивается с другой реальностью, и происходит удивительный слом жанра; так, в минутном ролике украинский комик (хороший и очень смешной в целом) Марк Куцевалов вдруг зачем-то начинает издеваться над бомжом в магазине, и тот внезапно отвечает: «Ты еще молодой, ты не видел смерти». Каменная и жутковатая реальность вмиг разбивает и обесценивает жанр. Но это случай исключительный, в основном происходит другое: жанр медленно, но верно меняет реальность под себя.

То, что раньше казалось страшным или диким, сегодня высмеиваться. Шутить можно над всем и над всеми, унижение – это хорошо, если это красиво и весело. Из студий ютуб-каналов оно переливается в повседневную жизнь, где фразу «Как ты его унизил(а)!» можно услышать в комплиментарном контексте в рабочей курилке, на дружеских посиделках, в стенах школ и университетов. Унижение как разновидность взаимодействия людей друг с другом перестало быть табуированным, более того – перестало восприниматься как нечто негативное. Напротив, оно естественно, оно органично, оно дает эмоции, а значит, оно даже желанно.

Именно в последние годы приобрело популярность подростковое видео, на которых школьники (школьницы) унижают одноклассников (одноклассниц). Снимают их вовсе не маргиналы, а вполне благополучные подростки – просто такой способ развлечения. Тусовки на хатах, когда «родители на даче», с алкоголем и девчонками были всегда – и всегда было примерно понятно, чем такие тусовки закончатся. Но именно сегодня в обиход вошло слово «вписка», придавшее унизительный окрас положению девушек на таких тусовках.

Слово «унизил» давно прочно вошло в обиход спортивных комментаторов и журналистов. «Одна команда унизила другую» – так пишут в заголовках новостей о матчах, закончившихся со счетом 3:0 и больше. Это слово даже не несет эмоциональной окраски, оно используется как штамп, как один из синонимов к словам «победил», «разгромил». Самая известная кричалка болельщиков «Зенита» на сегодня: «Хоп-давай, давай, Доминируй, унижай». Стадион скандирует ее в едином порыве, и ни у кого не возникает вопросов.

Собственно, одно из объяснений «популярности» унижений – то, что в современном мире слишком много подчеркнутого, деланного уважения. Если в прежние времена люди в основном не скрывали, как относятся друг к другу, то сейчас этому мешают корпоративные стандарты, нормы общественного поведения, внедряемые той же «новой этикой» и разные другие сдерживающие факторы. Человек вынужден с утра до вечера улыбаться другим и отвешивать им комплименты. Унижение прорывается там, где тонко – в культуре (уже отнюдь не маргинальной, а именно что мейнстримовой), спорте, личных отношениях.

БДСМ-культура существует довольно давно, но именно сейчас ее внешние и поведенческие элементы понемногу проникают в реальную жизнь, далеко за пределы интимной сферы. Помимо этого, на унижении делают большие деньги – именно сейчас на него резко возрос спрос. «Унижение» уже продается отдельно от секса, а зачастую и без намека на него, и продается хорошо – достаточно прочитать откровения женщин, оказывающих такие услуги; они далеки от типажа классических «доминатрикс» в латексе и с плеткой, это самые обычные женщины, каких ты ежедневно видишь на улице, ничем не примечательные в толпе.

Неприятно звучащее слово «куколд» появилось еще в 2000 году, тогда итальянцы сняли серию фильмов с таким названием. Так называют мужчин, которым нравится, когда их жены спят с другими (это если совсем вкратце, здесь все-таки не порно-паблик). Спустя 20 лет на «Открытом микрофоне» стендап-комик спрашивает, есть ли в зале куколды, популярная кинокритик выносит это слово в заголовок рецензии, этим же словом травят юмориста Гарика Харламова (тоже разновидность унижения). Между тем, этот запрос остается лидером на порносайтах (что тоже о чем-нибудь да говорит). Так происходит легализация этого термина: скоро не останется людей, которые не знают его значения. Более того, термин уже приобрел второе измерение – политическое; так собирательно называют тех же белых БЛМ-щиков в США, которые показательно целуют обувь темнокожим, а в более широком смысле – тех, кто вообще перед кем-нибудь прогибается (обычно о политических силах).

Между тем, игры в «куколд» не так просты, как кажется. Условно говоря, унижается в них муж (от того, что некий абстрактный любовник трахает его жену). Однако именно он остается во всем трио главным – ведь это он получает свое удовольствие, ради которого «стараются» остальные участники. Любовник здесь вообще функция, он фактически не одушевлен. Унижаясь от его доминирования, сам куколд фактически остается главным (и единственным) доминатором. Что же получается, если рассмотреть эту ситуацию в общественном и политическом измерениях? Агрессивная фем-повестка, движения ЛГБТ и БЛМ содержат мощный заряд унижения в самой своей основе: все они требуют явного и публичного унижения противоположной и нейтральной сторон, причем аппетиты все возрастают. Это отлично иллюстрируют преследования голливудских актеров и режиссеров, столкновения ЛГБТ с конфедератами на юге США и со сторонниками церкви в Аргентине, все то же массовое целование обуви темнокожим и преклонение колен как символический жест унижения на спортивных мероприятиях.

Однако есть основания полагать, что унижаются те, кто этого хочет – а именно та часть белого и гетеросексуального общества, которой надоели классические роли и которая вдруг захотела попробовать себя в чем-то новом. Позавчера темнокожих били плетьми, вчера продавали им отдельные билеты «для черных», сегодня им отдают приоритет во всех сферах общественной и культурной жизни, но во всех этих случаях именно белые принимают решения, а темнокожие – притесняют их или превозносят – играют роль статистов; и в том, и в том случае их просто используют. И еще неизвестно, кто именно находится в более униженном положении – те, кто унижаются, потому что позволяют себя унижать, или те, кто унижает, потому что им это позволяют и до тех пор, пока им будут это позволять. И в каком положении находиться комфортнее, выгоднее, честнее?

Но самое главное здесь другое. Уже сейчас в обществе есть множество явлений – крупных и помельче – которые в принципе нельзя рассматривать вне контекста унижения. А то, что оно становится так многоуровнево, так многогранно и сложно, лишь напоминает о том, с чего я начал: унижение давно стало нормой жизни. Напоминает, но не делает открытия. И как же удалось пропустить тот момент, когда такое наблюдение действительно могло бы стать открытием – вот это и есть самый важный и интересный вопрос.