Человек, из Подольска!

«Лучше бы этого не было»

Запущенные в стране политические и экономические процессы еще не привели ни к каким результатам, само их понимание, что называется, идет «со скрипом», но повседневность уже стала другой. Как отразились эти перемены на внешнем облике выставки, какой она предстает современникам? Что бы мы увидели, оказавшись на ВДНХ в девяностом и девяносто первом?

Одной из первых хозрасчет оценила заведующая столовой в одном из строений – популярного общепитовского заведения «Русь», кормившего и посетителей, и сотрудников. При входе в зал – самовар, пищевые котлы, стаканы, готовые блюда. Прямо на них с потолка лют струи воды. Чтобы пробраться к кассе, предстоит идти по грязным лужам. «Весна,» – коротко объясняет заведующая.

– При нынешнем хозрасчете мы не можем оплачивать ремонтные работы, вот и используем подручные средства. Лучше бы этого не было, – заключает она.

1990 год начинался на выставке с новостей, еще недавно неслыханных – об убийствах и грабежах. Автомобиль на полной скорости сбил насмерть гражданку, отдел милиции и дружинники расклеивают объявления с криком: «Помогите!» – ищут свидетелей.

К руководству выставки обращаются дружинники: при возросшей преступности их перестали поддерживать, отменили льготы и поощрения, несмотря на опасность, которой они себя подвергают. Сотрудники прилегающего к территории выставки отдела милиции не справляются и выступают в роли помощников добровольной дружины ВДНХ. «Продолжается затянувшееся ожидание каких-то постановлений правительства, их не будет» – уверены дружинники: необходимо защищать себя самим.

– Смысл происходящих в стране изменений укладывается в голове не сразу. Большинство общественных организаций – партийные, профсоюзные, комсомольские – утратили позиции единства целей и не является выразителями воли коллектива. Организованная пару лет назад добровольная дружина выставки, в которой была тысяча человек, каждую субботу и воскресенье обеспечивала порядок на выставке…

В 1991 вопросом «о смысле происходящих изменений» уже не задаются – все понятно. Вместо крика «Помогите!» – ровная констатация: «Обвиняются в равнодушии». Добровольная дружина существует в «мерцающем режиме», силами самых стойких. Во время закрытого празднования дня рождения в одном из кафе на ВДНХ один из гостей шумной вечеринки решает забрать у другого куртку, вопрос решается ударом ножа. Протрезвев, компания понимает, что натворили – ведь все же свои! – и решает, что делать с окровавленным товарищем. Милицию вызывать нельзя, и скорую тоже. Персонал заведения молчит – бармены и официанты опасаются, что их уволят: ведь они продают алкоголь, а на ВДНХ это запрещено. В компании обнаруживается «медсестра», которая объясняет: кровотечение не сильное, можно пить дальше. Поняв, что товарищу все хуже, компания вызывает знакомую машину, но проезд на территорию выставки запрещен, приходится тащить его до входа, объясняя странное поведение друга тем, что он напился. Не получив медицинской помощи, раненый умирает.

Торговля оружием – последнее, с чем ассоциируется нынешняя ВДНХ. Однако первый год девяностых добавил выставке и этого колорита. Некие москвичи замечены при продаже итальянских пистолетов прямо на Центральной аллее, их «покупателем» становится случайно оказавшийся поблизости оказался инспектор отдела милиции. В ходе драки только чудом удается избежать перестрелки и ранения случайных прохожих – продавцы оружия настроены решительно, отбиваются до последнего.

Ноябрь 1990 года. Маленькому сыну посетительницы выставки становится плохо. Он падает прямо на площади, прохожие помогают поднять, посадить на скамейку. Поскольку дело происходит возле буфета «Восток», женщина обращается туда с просьбой дать ей воды и слышит в ответ от буфетчицы:

– Мне наплевать на вашего сына, пусть хоть подыхает.

Она обращается к руководству ВДНХ, помня о том, что прежде такие вопросы обязательно «выносилось на суд общественности» и довольно быстро решались. Однако теперь официальная ВДНХ может лишь развести руками: заведение не входит в структуру выставки. И хотя сама фраза, якобы брошенная буфетчицей, звучит слишком нереалистично, сама возможность такой ситуации на выставке в 1991 году не вызывает никаких сомнений. При этом официальная статистика ВДНХ этих лет гласит: 77% посетителей довольны работой выставки, 35% удовлетворены полностью, 20% совершенно недовольны.

Неизменна великолепная природа выставки.

– В солнечный день у какой-нибудь незамерзающей полыни можно услышать несложную, но очень жизнерадостную песенку – шик–шик–шик. Подергивая коротким хвостиком, ее не поет, а скорее вызывающе выкрикивает небольшая птичка величиной с дрозда – оляпка…

– В лесу тишина. Лишь изредка раздается сухое потрескивание замороженных сучьев, – рассказывают посетители.

Лес… Спасение от непонятных и порою жутковатых перемен, происходивших с выставкой, похоже, находят именно в нем. Совсем как в 1939, когда открывалась сельскохозяйственная выставка, и в 1959, когда она полностью изменила облик, так же и теперь – здесь поют птицы, светит солнце, распускаются редкие цветы.

– Конечно, и грязь, и мусор, и бесчисленные киоски, которые ломают всю инфраструктуру выставки – все это нас не радует, – констатирует главный архитектор выставки. – ВДНХ сейчас больна, как, впрочем, и вся страна. Но думаю, что все должно измениться, думаю, что года через два, я в это просто верю.

В декабре 1989 года официальная выставка, поздравляя сотрудников и посетителей с Новым годом, в последний раз обратилась к ним: «Дорогие товарищи». С наступающим 1991 поздравят уже «друзей», а кого поздравлять, и поздравлять ли вообще, с 1992, станет и вовсе непонятно. Фестиваль «Русская зима», проводившийся с Нового года до самой масленицы аж с 1967 года, теперь практически незаметен и не сопровождается никакой рекламой, в отличие от прежних лет.

– Ты, уходящий год, ввел прежде неизвестные понятия – такие как развал экономики, тотальный дефицит, обесценивание денег. Вряд ли за все это тебя, уходящий год, вспомнят добром. Ты не сумел помирить народы нашей ранее дружной страны.

Эти слова из новогоднего поздравления А. Глущенко, одной из самых ярких и талантливых сотрудниц. Она жесткий и бескомпромиссный журналист, известна прекрасными репортажами и сложными темами, которые помогали развивать выставку и решать многие внутренние проблемы. Провожая 1990 год, она находит в нем и хорошее:

– Каждый день, как и прежде, случалось чудо – рождались дети, цвели сады, пели птицы, светило солнце. Ты уходишь, год, и никогда не повторишься. Оставь лишь лучшее, оставь нам вечное – веру, надежду, любовь.

Эти слова, как и во множестве других статей, выпущенных в материалах выставки, буквально кричат о боли утраты, непонимании и неприятии новых реалий. Так происходит по всей стране, во многих газетах Москвы и Союза. Новые реалии, напротив, ни о чем не кричат. Они уверенно и твердо говорят с соседних страниц того же издания – словами все того же Саюшева:

– Я, конечно, против постоянных выставок – это дорого и неэффективно. По-моему, лучше так: выставил новое, провел ярмарку, пригласил гостей, заключил соглашения и уехал. Просветительские мероприятия будут осуществляться в зависимости от наличия средств.

В декабре 1990 года от разговоров наконец переходят к делу. Павильон «Ветеринария» отдан во владение всесоюзному обществу «Элита», благодаря чему зарабатывает 10 000 рублей. Первые шаги к рыночной экономике прокладывают собаки-участницы смотра вместе с представителями зарубежных фирм и ветеринарными врачами.

На сегодняшней выставке этого павильона нет. Он сгорит в 2006 году, пополнив список утрат эпохи ВВЦ.