Человек, из Подольска!

«Героем был каждый»

Бывший командир прославившейся в боях 7-й бригады морской пехоты генерал-лейтенант Евгений Жидилов в книге «Мы защищали Севастополь» отмечал: «Наш севастопольский плацдарм невелик. Но населен он густо. Здесь собрались представители всех народов, живущих в нашей огромной стране…»

Помогало сражавшимся огромное число добровольцев. 15 тыс. человек ушли в народное ополчение. В первые дни войны в армии не хватало оружия: винтовок, пулеметов, гранат, пистолетов. Военный совет постановил: собрать у населения охотничьи ружья, мелкокалиберки. В Крыму им изо всех сил помогали местные партизаны, которые в меру своих возможностей вели подрывную деятельность. Хотя прямую связь между партизанами Крыма и севастопольцами наладить было нельзя.

Военный историк Евгений Мельничук вспоминает, что в партизанские отряды записывали даже школьников 8–9-х классов. «Все были патриотами и пошли в отряд с известной долей романтики, однако первыми умерли от голода, многие застрелились – в общем, в первую очередь погибли эти ребята».

Повседневный героизм стал для жителей города нормой жизни. Рабочие Морского завода под обстрелами ремонтировали корабли, производили боевую технику, оборудовали два бронепоезда, построили и оснастили плавучую батарею N3 («Не тронь меня»), среди немцев известную как Квадрат смерти. Она прикрывала город от налетов германской авиации с моря. В горных штольнях работали подземные комбинаты, где делали оружие и боеприпасы, шили белье, обувь и обмундирование. Под землей работали амбулатории, столовая, клуб, школа, детские ясли и сад, а впоследствии госпиталь, хлебозавод.

«В мастерских чинили грузовики, бронетехнику, танки, ходовую часть орудий. Командиры боевых подразделений, экипажи машин порой со слезами на глазах умоляли ускорить ремонт. И рабочие ребята старались действительно не за страх, а за совесть», – пишет Георгий Задорожников.

«В Севастополе я жил в центре города, но достаточно было выйти из дома, чтобы почувствовать себя на фронте. Меня поражала непрерывность жизни, сохраняющейся везде, несмотря на ужас беспрерывных бомбежек и беспрерывных боев. Помню, на аэродроме увидел летчика, бреющегося перед боевым вылетом с хладнокровием человека, уверенного в возвращении, – вспоминал художник Леонид Сойфертис. – Помню почтальоншу, которая разносила письма, пробираясь через только что разрушенное здание в бомбоубежище; она знала, в каком бомбоубежище находится ее адресат. Мне передалась уверенность всех в победе, и хотелось рассказать о том, что я вижу, оптимистически, весело».

Молодежь помогала взрослым: разносили повестки в армию, дежурили в городе, обходили разрушенные бомбежкой дома, помогали раненым добраться до госпиталя.

«А еще (теперь это вспоминать смешно) мы «ловили диверсантов и шпионов», которые якобы пробирались в город. Обычно нашими «жертвами» становились мужчины в шляпах и очках, и мы их тащили в милицию, – вспоминает Эсса Беднарчик, коренная жительница Севастополя, преподаватель русского языка и литературы. – Но чаще всего мы помогали рыть щели во дворах, чтобы было где спрятаться во время бомбежек».

В период осады города информацию о состоянии дел на фронте горожане получали из газет. «Мы радовались победам, гордились подвигами красноармейцев и краснофлотцев. Знали о подвиге пяти моряков, остановивших телами колонну танков… Всех не перечислишь – героем был каждый», – вспоминает Георгий Задорожников.