Современная румынская пьеса

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Три дня спустя. Все кругом под водой. Часть домов снесена потоками. Дом учительницы устоял, но крыша разрушена. Комнаты — словно опущены в прозрачный аквариум. Все, что может плавать, плавает — коробки, бутылки, ведра и т. п. Вода достает почти до постелей и продолжает подниматься. Кое-где заметны маленькие водовороты. И р и н а, забравшись на кровать, держит запеленатого ребенка, следя за тем, чтобы его не коснулась вода — этого ей еще не хватало! После поднятия занавеса следует выдержать паузу, чтобы зритель в полной мере мог оценить разгром, учиненный наводнением.

И р и н а (несколько раз подряд чихает). Будь здорова… Будь здорова… Не так уж все безнадежно. Не так уж безнадежно, как может показаться с первого взгляда. Судя по некоторым приметам… (Обращаясь к ребенку.) Миленький мой, ты не плачь… не будем впадать в панику. Тебе нечего бояться.

Детский крик.

Ну чего ты плачешь? Смотри, я ведь не плачу. Хотя плакать-то положено мне. Тебе-то что… Тебе и горя мало. Явился в мир гол как сокол… по́том не умывался, мозолей себе не набивал. А мы… сколько мы натерпелись с этим домом… которого больше нет. Вернее, он есть, конечно, но только… (Показывает наверх.) Видишь, небо, прямо над головой, не нужно даже в окно выглядывать… Но как бы то ни было, я как мать должна ознакомить тебя с нашим имуществом. Оно теперь и твое! Вот оно. Плавает. (Опускает руку в воду, выуживает тапок. С гордостью.) Вот он, родительский дом… Ты запомнишь его на всю жизнь, потому что это дом, в котором ты родился. Он — прочный, очень прочный. Солидный… Он выдержал даже… родовые схватки, родовые муки… Ты и представить себе не можешь, как делаются дети. Чертовски трудно. То есть делаются они легко, а рождаются трудно… Ну да все равно хорошо, что у нас есть свой уголок, где мы можем… укрыться. В твоей постельке тепло и уютно… Так же, как в постельке дедушки… вон того, что спит… там твой дедушка… (Показывает на гроб.) Видишь, у него домик поменьше… Этот, большой, он оставил нам. А себе смастерил маленький-маленький, тихонький-тихонький. Он хочет побыть один… в таком месте… где совсем тихо и птички поют, чик-чирик, чик-чирик… Ему нравится, когда птички поют и когда трава у него растет… сквозь волосы… Вернее, раньше нравилось… Говорят, кости через две тысячи лет начинают почки пускать… Вот чудо, а? Цветущие кости… Может, все леса на земле — не что иное, как кости, огромные кости, которым по нескольку тысяч лет… Да что я тебе о тысячелетиях толкую, когда тебе от роду всего три денечка, вся наша эра — это три дня! (Смеется.) Итак… все, что ты видишь вокруг… это наше хозяйство. Только не спрашивай меня, где наш скот. Ведь как истинный крестьянский сын, точнее, рожденный на селе… ты прежде всего спросишь, куда девался наш скот. (С грустью.) Его больше нет… был да сплыл… Вода унесла… Вниз, в долину… Так что нечего скрывать, скота у нас нет… и птицы тоже нет… Бедные куры, их унесло первыми… потом индюшек… А гуси да утки и сейчас еще наверное, где-то плавают. Да долго ль им еще плавать? Они, знаешь, отправились все вместе… со щенком… с поросем… Ничего, мама купит тебе двух пластмассовых зайцев. Не так уж все безнадежно… У соседей дела не лучше. (Прислушивается.) Еще недавно там слышались крики… стоны… звали на помощь… а теперь… (Внимательно слушает.) Все… Успокоилось… Может, помогли им, может, нет… Во всяком случае… тихо… Наводнение остановилось здесь, у нас… А эту воду, малыш, налил нам дождь. Да нет, какой там дождь? Целый потоп. Довелось и мне в жизни потоп увидеть. И тебе вот… Ты и родился, чтоб увидеть его. Потом последует… отступление вод… Вавилонское столпотворение… и прочее… Шучу! Шутница я… Все будет хорошо… все лучше и лучше… Полный порядок, как сказала рыбка на крючке… Гляди-ка, рыбка!

Ребенок кричит.

Не кричи… А то соседи услышат… У них и так земля из-под ног уходит, к чему их тревожить, коли мы не можем протянуть им руку помощи… Благодари судьбу, что мы еще живы… Живы? Ну конечно, оглянись вокруг… Видишь, как бурлит жизнь… Хорошо живем! Как бы то ни было — хорошо живем!

КАРТИНА ВТОРАЯ