Современная румынская пьеса

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

И р и н а. Все спешат по домам, все, кроме моего муженька. Вот они, я их ясно вижу! Вода-то, конечно, мутная, но в голове у меня ясным-ясно. Ясным-ясно от мутной воды. (Извиняющимся тоном.) Что-то на меня нашло… Но теперь, кажется, уже все в порядке… (Прислушивается.) Никто больше не зовет на помощь. Всех спасли. И все теперь сидят по домам. Но сами-то дома… большинство из них… плавают в долине… как маленькие экспедиции… (Задумывается.) А вдруг и мой дом поплыл? И мы уже, может быть, на Дунае? Или даже на Черном море? А может, нас качают волны океана? Постой, постой, куда же впадает Черное море? В какой океан? А в какой океан впадают все океаны? Только бы мой муженек потом разузнал, где нас искать… Скорей бы он уже появился на своей лодке… Пока еще Черное море не впало в океан… В Черный океан… (С любовью глядя на ребенка.) Произведешь на свет ребеночка и ходишь потом всю жизнь важная, как будто, стоит тебе захотеть, в любой момент родишь такого же… Уж очень мы, женщины, самонадеянны. Возомнили о себе… Взять опять же меня… (Словно демонстрирует что-то.) Возьмем конкретный пример… Даже банальный… Я… или любая другая…

Вода доходит ей уже до шеи.

(Руками, поднятыми над головой, удерживает ребенка на плавающем гробе.) Казалось бы, нет больше смысла цепляться за жизнь… Казалось бы… Конечно, никакого смысла! Что же меня еще удерживает? Там, внутри, я знала, что все между собой связано. Но здесь, сейчас… что меня еще связывает… с домом… с землей… Вода уже у подбородка. И говорить я могу, только запрокинув голову… и смотреть на ту незаходящую звездочку… Но и она, кажется, уже тает… Наступает день, и свет ее тонет в другом, более сильном свете… (Глядя на звезду.) Но пока смотришь на что-нибудь… На звезду… На любую соломинку… не теряешь надежды… А ведь если есть хоть маленькая надежда, значит, должна быть и половина этой надежды… и половина этой половины… И так до бесконечности. Древние хорошо знали, что говорили. Они учили нас быть оптимистами… до бесконечности. Что-то я разважничалась. Но при этом меня что-то беспокоит… Меня беспокоит почему-то вода… Очень жаль, что я не успела поразмыслить и о нем, о моем муженьке… Однажды, когда я была уже беременна, он посмотрел на меня каким-то долгим взглядом… Как-то особенно… Как никогда раньше не смотрел… Я его и спрашиваю: «Что это ты всю меня… сверху донизу осматриваешь? Смотришь, не другая ли?» А он мне отвечает… и голос у него дрожит. Сейчас… сейчас я припомню, что он мне сказал… Ах да! (Тихим голосом.) «Когда ты стоишь вот так, прямо, сложив руки на своем животе, ты напоминаешь мне древнюю княжескую супружницу, и я как будто слышу голос: «Мы, Ион и Иоана, приложив усердие, сотворили сие святыя дитя во сохранение вечной памяти Солнца и Земли…» (Молчит.) Забавно, что я вспомнила об этом именно сейчас, когда вода достает мне до губ. А живот мой весь в воде…

Великий живот моря…

Я выполнила свой долг…

(Улыбаясь.) Кит сделал все, что мог{78}. Он до конца понимал ответственность за судьбу того, кого бог поместил в нем. И высадил его на сушу целым и невредимым… (С грустью.) Этой сушей был гроб… (Плачет. Потом успокаивается.) Хорошо, что дождь кончился. Это — победа земли над водой… Вот я и добралась до половины той самой половинки… Почти до бесконечности… Там, за едва уловимым мерным шумом воды, мне слышится всплеск весел, смело взрывающих воды… (Слушает.) Да-да, я слышу… Весла… они вспарывают не землю… не почву… но воды. Ясно слышу… Но что, если и эта лодка не доберется сюда? Тогда они прибудут на вертолетах. И всех спасут… Никто не будет брошен… на произвол судьбы… Все-таки хорошо, что крыша над нами треснула. Слава богу, нас увидят сверху… Я так и слышу его голос, голос нашего спасителя… Кто бы он ни был… Слышу, как он рассказывает там, среди своих, как пробрался он в затопленный дом через пролом в крыше… (Подражая кому-то.) «…и вдруг гляжу — ребеночек плавает… хочу взять его, но тут замечаю, что кто-то вцепился в него снизу… вцепился и над водой держит… понимаете? Это были руки матери… как клещи впились в малыша и не дали ему погибнуть… на дно пойти…» (Сияя радостью.) И ребенок дышал… (Становится на гроб, поднимает ребенка над головой. Свет безграничного счастья заливает ее; за какой-то миг до того, как вода накрывает ее.) Так что дыши… Слышишь, дыши… Давай, дыши… дыши…

З а н а в е с.