Не меньше, чем барон

— Ну уж нет! — восклицает Амалья, когда чуть-чуть успокаивается. — Если мою сестру назовут «Изабель», я не буду танцевать три месяца из-за скорби об этом ужасном событии!

Амалья подскакивает со своей кровати и принимается что-то искать в своей прикроватной тумбочке. Там находятся две книжки о театре — с яркими и красивыми картинками — и три романа. Софика читает на обложках «Грёзы любви», «Багряная ночь» и «Изабель, леди в чёрном платье», и фыркает. Романы эти весьма глупы, думается ей. В них сплошные вздохи и ахи, и дамы в красивых платьях то рыдают по своим непутёвым кавалерам, то изображают из себя великомучениц, совершая то, чего вполне можно избежать.

Софика припоминает — последний роман о поистине скандальной особе. Софика и сама как-то читала его — пусть слог писательницы показался ей, лишённым той доли привлекательности, которую она, Софика, обычно ищет в книгах, а концовка с раскаянием в своей экстравагантности и выход замуж за простого сельского джентльмена с определённо тираническими замашками, и вовсе заставляет Софику брезгливо поморщиться при одном упоминании об этом романе. Впрочем, книга вполне может показаться кому-то интересной, думает Софика. Женщина в романе, та самая Изабель, казалась при прочтении довольно любопытной особой.

Руфина встречает эти три книги взглядом гораздо более осуждающим, чем они того стоят. Руфина считает эти книги воплощением поистине развращённой фантазии не слишком хороших писательниц, и определённо не желает их даже видеть.

— Пойду поговорю с тройняшками! — усмехается Амалья, повертев перед лицами Софики и Руфины томик про леди Изабель. — У них где-то был «Справочник красивых имён» — может быть, они нам его одолжат хотя бы на одну ночь?

Сказав это, она щёлкает каблучками домашних туфель и проворно скрывается за дверью.