Не меньше, чем барон

XVII. Шестой бал

Те несколько дней, что лежат между выступлением на сцене и шестым балом, Софика Траммо практически целиком проводит вне не слишком гостеприимного дома мачехиной кузины — она просыпается утром (весьма рано на скромный взгляд средней из сестёр Траммо), почти тут же, спешно ответив на цветы (записка Тобиасу однажды отходит с весьма уродливой кляксой), бежит переодеваться (чаще всего — в жёлтое платье для пикников), чтобы отправиться вместе с другими пансионерками на одно из запланированных кем-то мероприятий, а, вернувшись оттуда, меняет наряд на синее платье для театра или красное платье для музыкальных вечеров и уносится на мероприятие совсем иного толка (чаще всего, вместе со своими сёстрами, Руфиной и Амальей, которым мачехина кузина доверяет сопровождать её).

У Софики нет ни единой возможности остановиться и задуматься о чём-то важнее цвета лент в волосах или банта на новеньких туфельках, подаренных очередным из кавалеров!

Во всяком случае, она горячо утверждает именно это, стоит только кому-то из учителей или, что бывает гораздо чаще, Руфине, озаботиться тем, как Софика проводит несколько свободных часов между пикником и театром (и этих свободных часов на взгляд Софики катастрофически не хватает).

Нет, по правде говоря, у Софики вполне есть возможность заняться чем-нибудь полезным днём — так поступают обе её сестры (Руфина читает свои нудные книжки, а Амалья корпит над новыми нотами, стараясь разучить очередную пьеску). Но Софика предпочитает днём валяться в постели (предварительно, наевшись досыта или даже до отвала), лелея свои сладкие сны, а вовсе не заниматься всякой ерундой, от которой клонит в сон ещё сильнее.

Не сидеть же, действительно, за фортепиано или учебниками!..

Если Софика и читает в эти дни, то исключительно переданные Жюли детективы — про всяких сыщиков, преступления и захватывающие приключения, не все из которых кажутся Софике реалистичными, но каждое представляется просто восхитительно впечатляющим и невероятно увлекательным, что хочется брать книгу за книгой, чтобы узнать, в какие ещё приключения ввяжется обаятельный сыщик.

Руфина порой кривится на это чтение, если замечает Софику с подобной книгой, и всякий раз грозится рассказать всё мачехиной кузине, на что Софика каждый раз кривится, словно лимон проглотила, и грозит сестре в ответ всякими пакостями, придумывать которые всякий раз — одно удовольствие. Тем более, что иногда Софика в шутку жалуется своим кавалерам на пикниках на зануду-сестру, и те всякий раз рады ей подсобить с идеями для вполне невинного, пусть и довольно-таки оскорбительного розыгрыша.

Уже за два дня до назначенной даты шестого бала у Софики оказываются расписаны все-все танцы (и обожающая танцевать Софика надеется, что количество желающих потанцевать с ней джентльменов не уменьшится катастрофически, стоит им увидеть придуманное ей платье — впрочем, она тут же утешает себя мыслью, что в таком случае, конечно же, упросит Тобиаса, которого не отпугнуло даже пение в мужском костюме на сцене какого-то сомнительного заведения, приглашать её на все освободившиеся танцы), хотя это и несколько не соответствует (вообще никак не соответствует, если верить Руфине и мачехиной кузине) правилам приличия, о которых то и дело упоминает мачехина кузина.

Впрочем, Софика ведь и не собирается рассказывать этой мымре об истинном количестве своих расписанных танцев — после обеда Софика с самым невинным видом отвечает, что таковых танцев у неё десять (в конце концов, едва ли это возможно проверить), и мачехина кузина довольно кивает головой и поворачивается к Амалье, стоящей рядом, чтобы спросить о том же.

У Амальи расписано семь танцев (и это определённо меньше половины, что, как кажется Софике, расстраивает Амалью несколько сильнее, чем та стремится всем показать), что мачехина кузина находит весьма удовлетворительным и даже многообещающим.

У Констанции расписанных танцев целых десять (это ровно половина, напоминает всем Констанция, то есть, всё вполне соответствует приличиям), хотя решившая немножко схитрить Софика не уверена, что Констанция не могла решить так же, расписав тайком все-все танцы.

У Арабеллы и Жюли — по девять танцев. У остальных девочек меньше. В основном — по три или четыре, что кажется Софике весьма скромным и даже чуточку оскорбительным. Но в пансионе мачехиной кузины — та даже несколько раз подчёркивает, какая это редкость — в этом году нет ни одной девушки, которая осталась бы вовсе без расписанных танцев.

Пусть даже у одной из тройняшек такой танец только один — кажется, у Камиллы, если Софика правильно их различает.

— Я собираюсь танцевать каждый танец на этом балу! — с некоторой долей хвастовства шепчет Констанция Арабелле, и глаза у обеих хитро сверкают. — Не буду присаживаться ни на минутку!

Софика думает, что, наверное, на подобный исход надеется каждая девушка в пансионе. Никому не хочется сидеть или стоять где-то в стороне вместо того, чтобы кружиться в танце с каким-нибудь приятным на вид молодым — или же не очень — человеком. Софика в справедливости этой мысли вполне убеждена. Как и в то, что с ней окажется согласна (пусть и едва ли согласится вслух) даже Руфина, на которую в последнее время всё чаще нападает какая-то меланхолия.

Платье Констанции для шестого бала известно всем в пансионе мачехиной кузины — Констанция решает выбрать нежно-сиреневый бархат, и, стоит заметить, он ей определённо к лицу. Софика почти уверена — всё произойдёт именно так, как Констанция говорит. Констанция будет чудо как хороша в своём сиреневом платье, украшенном разноцветными фиалками и бисером (которого, по правде говоря, на платье дебютантки на шестой бал быть не должно).

У Арабеллы платье светло-жёлтое с розовыми и оранжевыми бутонами роз — об этом знает гораздо меньше народу, чем о платье Констанции, но этот факт всё же известен Амалье (а потому и Софике). Ещё у платья Арабеллы чуточку более глубокий вырез, чем следует — правда, это отличает почти любое из платьев Арабеллы. Впрочем, в этот раз декольте Арабеллы даже будет чуточку прикрыто цветами — что уже сделает наряд немножко пристойнее.

— Как будто я собираюсь пропустить хотя бы один танец! — смеётся Арабелла, возвращая прядь волос, упавшую на лоб, обратно за ухо. — Это наш первый бал, на котором нам официально разрешено танцевать — и я точно не хочу пропустить всё веселье!

При слове «официально» Арабелла кидает то ли хитрый, то ли высокомерный взгляд на Софику (а, может, и хитрый, и высокомерный), и та успевает подумать, что определённо стоило бы вернуть ей эту маленькую колкость. Успевает подумать — прежде чем оказывается снова под зорким оком мачехиной кузины, обращающей всё внимание на Софику даже раньше, чем та успевает ляпнуть ответную грубость, которая вполне могла бы снова на неопределённый срок лишить её десертов за ужином.

— Я надеюсь, что вы, Софика, в этот раз обойдётесь без недоразумений и совершенно неуместных для взрослой барышни, дебютантки, шалостей! — мачехина кузина смотрит на Софику весьма сурово, точно на нашкодившего ребёнка, что, на скромный взгляд Софики Траммо, не слишком-то вяжется с речью о её взрослости. — Вас, Жюли Клермонт, Доротея Домирре и Руфина Траммо, это тоже касается!

К оправданию резкости мачехиной кузины — оба столичных бала, на которых Софика Траммо присутствовала, заканчивались небольшим (впрочем, кто же знает столичных сплетников и сплетниц?) скандалом. К оправданию вопиющей дерзости Софики на обоих балах — как минимум первого скандала вполне можно было бы избежать, напомни кто Софике перед выходом из дому навестить уборную.

Руфина вспыхивает под пристальным взглядом мачехиной кузины и гордо вскидывает голову. Софике становится почти совестно за то, что всегда стремившаяся быть хорошей, прилежной девушкой Руфина, опять удостаивается не вполне справедливых нравоучений (собственно, из-за Софики, потому как самостоятельно Руфина заслужила бы скорее репутацию безупречной зануды, а вовсе не шалуньи). Долли и Жюли, кажется, и вовсе не обращают внимания на ставшие привычными слова порицания.

— Например, не стоит задирать юбку! — шепчет Арабелла Констанции, явно намекая на тот случай, когда Софика скакала по лужам в обнимку с Джеком, которого так удачно приняли за Гесима.

Шепчет Арабелла определённо несколько громче, чем нужно, если уж рассчитывает, что стоящая неподалёку Софика этого не услышит — впрочем, уверенности в том, что Констанция умеет хоть что-нибудь рассчитывать никакой. Софика, пользуясь тем, что внимание мачехиной кузины несколько смещается в сторону сверкающей весьма жирным пятном на платье Джакетте, делает пару маленьких шажков и подбирается совсем близко к сплетницам.

— Или, например, не стоит обнажать грудь настолько, что она вот-вот вывалится из платья прямо в середине танца! — шепчет Софика прямо на ухо Арабелле.

Арабелла вмиг бледнеет и кидает на Софику взгляд, полный такой искренней ярости (а может даже и почти что ненависти), что та едва не пускается в пляс от восторга. Другие девушки — Софика в этом почти уверена — видят только то, как исказилось лицо Арабеллы, но не знают, что вызвало такую бурю. Даже стоящая рядом Констанция, вид у которой весьма недоумённый.

Арабелла даже не находится, что ответить, а потому лишь пытается испепелить Софику взглядом. Что определённо не может увенчаться успехом — в конце концов, кто только не глядел на Софику с праведным или не очень гневом! Прожечь в Софике дыру не удавалось даже Гесиму, который в их деревне только на памяти Софики трижды являлся виновником пожаров в расположенных неподалёку сараях (дважды — соседских).

Мачехина кузина поворачивается, но Софике удаётся придать своему лицу вполне невинный вид (не настолько, впрочем, чтобы притворство стало бы слишком очевидным). Арабелле везёт чуточку меньше — но и она старается сделаться внешне как можно более равнодушной.

— Я прошу вас, барышни, взять маскировочные плащи и подняться в свои комнаты! — словно чеканит мачехина кузина, и неожиданность звучания её голоса заставляет Софику вздрогнуть. — Вам следует переодеться в свои приготовленные платья, а затем накинуть плащ — он скроет ваш наряд и причёску от посторонних глаз до тех пор, пока бал не объявят открытым.

В следующие слова Софика не особенно вслушивается — мачехина кузина что-то (снова) говорит о том, как важно не ударить в грязь лицом, насколько необходимо тщательно уложить волосы, оправить платье, почему не стоит путать кавалеров (и то, какой танец с каким из них), о каких темах можно говорить с молодыми людьми (а главное — о каких темах даже думать не стоит), напоминает о важности манер и лёгкого, ненавязчивого обаяния...

Софику это интересует слишком мало. Её едва дрожь не бьёт от предчувствия удивлённых, шокированных даже — а может, и восторженных, если повезёт — взглядов. Её почти трясёт от предвкушения танцев с Тобиасом, Уильямом, очаровательным мальчишкой Чарльзом, что всё-таки решился к ней подойти (танец с ним — предпоследний в листе расписанных танцев Софики)...