Не меньше, чем барон

Тобиас долго ничего не говорит. Лишь смотрит во время танца на Софику таким взглядом, что ей даже становится чуточку неловко из-за слетевших с её губ слов. Впрочем, пока каблучки её танцевальных туфель стучат по гладкому полу бального зала, Софика не может задумываться об этом слишком долго.

Даже если слова её кажутся Тобиасу грубыми или оскорбительными (или жалкими, что ещё хуже), Софика не может перестать получать удовольствие от танца, которого ждала, наверное, с самого полонеза. О, да она никому на свете не позволит себя всерьёз расстроить во время бала!..

— А если я пообещаю вам поумерить свою ревность, захотите ли вы стать моей женой? — слова эти, сказанные в шутливой манере, почему-то заставляют сердце Софики сжаться.

В танце Софика поворачивается к Тобиасу слишком резко, слишком поспешно, должно быть, мгновенно выдавая то, что происходит у неё на сердце. Ей кажется, что лицо у неё горит от произнесённых им слов, а сердце бьётся сильнее, чем нужно. От самой мысли о втором предложении...

— Если вы пообещаете мне это, я пообещаю вам подумать! — улыбается Софика несколько менее кокетливо, чем ей хочется.

Остаток котильона проходит в молчании, но Софику это почти не тревожит. Её сердце трепещет совсем от другого — вовсе не от мыслей о сегодняшнем бале. Софика старается следовать совету Уильяма. Но это, должно быть, получается не слишком-то убедительно.

Котильон заканчивается взаимными поклонами, после которых, насколько Софика припоминает уроки из пансиона, кавалер обязуется довести даму либо до её наставницы, либо до мужа, либо до любого человека, что за неё отвечает. Тобиас подаёт Софике руку — как и положено приличиями.

Они неторопливо идут — можно даже сказать, шествуют — по залу, неспешно кланяясь другим проходящим мимо парам и отвечая им на поклоны (второе отчего-то происходит чаще). Партнёры по котильону Арабеллы и Амальи, тоже склоняются в поклоне первыми. Вместе с Арабеллой и Амальей, конечно же.

К мачехиной кузине и Тобиаса, и Софику, пропускают первыми. Обе пары выстраиваются за ними.

— Я обещаю вам не выказывать более ревности, — говорит Тобиас тихо, наклонившись едва ли не к уху Софики, прежде, чем окончательно передать на руки мачехиной кузине, и Софика Траммо не может сдержать чересчур уж довольной улыбки, как ни пытается.