Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

– Нет, мне запрещено. Я же говорил!

– Не стоит держать всё в себе, иначе в один прекрасный день оно извернется наружу потоком кипящей лавы и уничтожит всех, кто тебе дорог. – Идоу повернулся к Герде: – Знаешь сказку про красные башмачки?

– Конечно. На севере она одна из самых популярных.

– Что за сказка? –спросил Олаф, растеряв благодушие после пары фраз Идоу.

– Про сиротку, у которой от матери остались только красные башмачки. В них она танцевала на площади, чтобы прохожие кидали ей монеты. С приближением холодов ей становилось всё труднее и труднее. Во время первых морозов она едва не погибла, отчаянно высекая огнивом искры, чтобы разжечь костёр из мусора и согреться. Её заметила пожилая бездетная пара. Старики пожалели сиротку и забрали её к себе домой. Прохудившиеся красные башмачки они выбросили, а взамен купили новые, коричневые, на овечьем меху. Больше сиротка не мёрзла и не голодала. Но как только наступила весна и на улице потеплело, она затосковала по маминым башмачкам. Ей хотелось купить похожие, но приёмные родители запрещали носить красное. Однажды, когда сиротка гуляла в цветущем яблоневом саду, ей встретился закутанный в плащ демон. Он показал ей красные башмачки точь-в-точь как мамины, только целые и новые. Сказал, что подарит их, если сиротка пообещает никогда не снимать эти башмачки. Не подумав, она согласилась и тут же надела их. Её ноги понеслись в пляс. Вначале казалось, что это от радости. Но прошёл целый день, а сиротка не могла остановиться. Башмачки двигались всё быстрей и быстрей. Она пыталась их скинуть, но ничего не выходила. Сиротка танцевала два дня, три, неделю, целый месяц! Никто не мог ей помочь: ни приёмные родители, ни лекари, ни даже Сумеречники. Тогда один целитель предложил отрубить ей ноги до колена. Ей уже казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди и она упадёт замертво, поэтому сиротка согласилась. Только когда целитель лишил её ног, сиротка остановилась и смогла отдохнуть.

– Жуткая сказка, предназначенная для того, чтобы держать простолюдинов в повиновении, – заключил Олаф. – Почему же доблестные Сумеречники не справились со злокозненным демоном и сиротку пришлось покалечить? Вряд ли без ног её жизнь сложилась счастливо.

– Это всего лишь иносказания! – запротестовала Герда.

– Бледнолицые, как всегда, понимают всё неправильно. Просто это был не демон, а существо куда более могущественное. Сиротка слишком долго изображала из себя примерную дочь ради миски тёплого супа и крова над головой, – пустился в пространные объяснения Идоу. – Но в глубине души она томилась по той свободе, которая у неё была, когда она бродяжничала. Когда некая могущественная сущность решила испытать её волю, сиротка не выдержала и с головой погрузилась в безумие танцевальной лихорадки.

– Танцевальная лихорадка? Больше похоже на последствия тяжелого воздействия на разум. Такое бывает, если перестараться с внушением и некоторыми другими техниками, – задумчиво ответил Олаф. – Демоны так делают.

– И мыслечтецы, – добавила Герда.

– Только необученные, но они долго не живут. У нас в ордене такими варварскими методами не пользуются, – осадил её Олаф.

– Всё же я настаиваю, что тебе не стоит изображать из себя того, кем ты не являешься. Вам всем следует перестать это делать, – видимо, Идоу внял совету Герды и попытался поговорить с Олафом по-дружески в своей манере, но именно эта манера его раздражала больше всего.

– Ладно. Пойдёмте в лагерь. Ужин уже стынет и надо ложиться спать. Завтра с рассветом снова в дорогу. Кстати, далеко ещё до Храма отрезанной головы?

– Завтра будем на месте, – Идоу почесал плечом щёку, на которую сел москит.

– А где Морти? Я думал, он следит, чтобы тебя не похитил бездушник, – обратился Олаф к Герде.

– Я попросила его не следовать за мной, – ответила та и неловко отвела взгляд.

– Я здесь! – Николас выглянул из-за деревьев.

Его ауру тоже никто из них не почувствовал, пока он сам этого не пожелал.

– Ты что, подслушивал?! – взъярилась Герда.

– Вы не говорили ничего, чего я не знал, – ответил он, став рядом с товарищами. – Рад, что у Идоу получилось то, в чём я… мы с Олафом потерпели неудачу.

В его голосе были слышны мягкие, кошачьи интонации, но неуклюжие преувеличенные комплименты он отвешивать не собирался и не выглядел насмешливым, каким бывал, когда хотел кого-то уязвить.

– Что? Здесь опасно, а меня наняли тебя защищать, – попытался смягчить её Николас.

Она махнула рукой и отвернулась. Вот ведь. Один раз позволила себе расслабиться, и все подсмотрели! Все! Теперь ей никогда больше не удастся вот так же потанцевать, отрешившись от их любопытных взглядов. И она станет совсем как сиротка из сказки. Ох уж этот Идоу! Точно демон-искуситель, подарил ей красные башмачки. Теперь попробуй их снять!

– Не дуйся, – ущипнул её за щёку Олаф. – Станцуешь как-нибудь для того, кто сам танцевать не может? Я буду счастлив.

Даже в темноте было видно, что он смотрит на неё так, что отказать ему невозможно. Герда неловко рассмеялась.

– Если будет настроение. А теперь пора возвращаться. Ты же говорил, что нас ждут.

– Погодите, а как же самое интересное? – остановил их Николас. – А кем мы были в прошлой жизни?

– Ровно теми же, кем и сейчас. Ты был воином-странником, который искал и никак не мог найти свой дом, – ответил Идоу. – А он был знатным вельможей, который мечтал доказать всем и прежде всего себе, что достоин власти.

– И что же нам теперь делать? Мне отказаться от поездки, а ему осесть и завести семью? – насмешливо поинтересовался Олаф.

– Отнюдь. Даже если захотите, вы не сможете отказаться от своей сути, как не сможет и она, – Идоу указал на Герду. – Просто не совершайте прежних ошибок и, быть может, нам всем удастся выстоять в надвигающемся шторме.

– Ну, конечно! – продолжал смеяться над его словами Олаф.

Поняв, что ни до чего не договорятся, они побрели обратно в лагерь.