Тринадцатый апостол

Внезапно несколько серых теней пробежали прямо между ног Котофея и он, испуганно вскрикнув, упал.

– Не ушиблись, Котофей Григорьевич? – Форштейн заботливо приподнял его и помог ему приковылять к полусгнившей лавочке под фонарным столбом.

– Что же у вас так много нечисти развелось? – спросил кот, потирая ушибленное место. – Я чуть ногу не вывернул.

– Это здесь одно место такое проклятое, господин Котофей. Так у нас везде чисто, а тут окраина старого исторического центра с домами у обрыва на котором первый участок деревяной крепостной стены стоял и многие из тех домишек, которые каменные, построили ещё при Петре. Всё собираются их снести да людей в новые дома вселить, только пока денег у властей нету ни на снос, ни на строительство. – ответил Эммануил.

– Это при каком Петре? При первоверховном апостоле, что ли?

– Да господь с вами, Котофей Григорьевич. При Петре Первом, который окно в Европу прорубил. – уточнил Форштейн. – А теперь все эти европейцы норовят все его окошки позакрывать да форточку его питерскую гвоздями позабивать. Санкции, мол. Рыло у нас не то…

– А вот у нашей Бабы Яги…– сказал Кощей.

– Ягини. У княгини Ягини, – поспешно поправил его Котофей.

– … у нашей бабы-княгини избушка ещё до Владимира построена. Ей уже несколько тысяч лет, а она всё ещё вертится…– похвастался Кощей.

– Раньше строили на совесть, на века, – согласился с ним Эммануил Спиридонович. – Не то, что сейчас – тяп-ляп и готово. Пожалуйте, мол, в кассу с пачкой денег да поскорее пока ваша новенькая квартирка не рассыпалась. Вот как сейчас строят. Лишь бы пять минут жильё простояло, чтобы его поскорее продать можно было.

– …и так шустро вертится, – продолжил Кощей. – То ко мне задом, то к лесу передом. Бывает, что по полдня ждёшь эту княгиню пока она морду свеклой намажет, да губки морковкой подведёт.

– Бабы они такие. – поддакнул ему Эммануил. – Всё вертятся, всё крутятся, всё мажутся. Тут думаешь как бы, что поесть, да чем прикрыться было, а они только о своём…

– Нога цела? Кости не сломал? – грубо спросил кота Клубок и, не дожидаясь ответа, добавил. – Ну тогда вставай и пошли скорее. Нечего тут рассиживаться. Не нравится мне это место.

– Ишь ты, наглый какой стал. – недовольно сказал кот.

– Слышь, ты чё такой дерзкий, а? – набычившись спросил Клубка Эммануил и тут же, сменив выражение лица, расхохотался. – Слышь, ты чё такой дерзкий? Ха-ха-ха! – и Форштейн, дико дёргаясь, завертелся волчком.

– С вами всё в порядке? Может в аптеку зайдём за успокоительным?

– Да всё нормально, Котофей Григорьевич. Не волнуйтесь за меня. Эта песня такая моднявая в голову стукнула. Знаете, я ведь человек творческий. Бывает по настроению какая-нибудь песня засядет в голову как заноза и ты как дятел только её и долбишь…

– А как эта песня звучит? – опасливо спросил его кот.

– Так и звучит: «Слышь, ты чё такая дерзкая, а?»…

– И всё?

– И всё.

– Константин, помоги Эммануилу, поддержи его под локоток. Чувствую, пора нам отсюда сваливать, пока нас на моднявые песни не потянуло.

– Слышь, ты чё такой дерзкий, а? – наехал на кота Кощей и одновременно с Эммануилом расхохотался.

– Да ну вас к чёрту! – взмахнул рукой кот, вскочил с лавочки и, хромая, пошёл вперёд.

– Погодите, Котофей Григорьевич! Вы же дороги не знаете! – кинулся вслед за ним Эммануил. – Погодите! Ага, вот я вас и обогнал! Все за мной! Вперёд!

Они отошли от места короткого привала на несколько десятков шагов, как кот вдруг замер и резко обернулся. Из-за кустов на уровне живота на него внимательно смотрели чьи-то хищные глаза.

– Не может быть…– Котофей повёл носом. – Это крыса…Точно крыса…Какого же она размера, если глаза так высоко?

– Что с вами опять, Котофей Григорьевич? Может помочь? – донёсся до него голос Эммануила. – Я иду к вам! Бегу на помощь!

В тот же миг, хищные глаза исчезли и обладатель их, затрусил прочь в темноту, потрескивая сухими ветками под ногами.

– Стойте! Подождите! Я видел огромную крысу! Она размером с телёнка! Надо вернуться назад в людное место! – закричал кот, догоняя товарищей.

– Назад в людное место? В полицию, что ли? – спросил его Эммануил.

– Так кого ты видел? Крысу или телёнка, а может крысу с телёнком или с её жеребёнком? Ха-ха-ха! – задорно засмеялся Клубок. – Уж если и выбирать людное место, то психушка – самое то, что тебе сейчас подойдёт!

– Давайте-ка продолжим наш путь. – пресёк назревавшую ссору Кощей. – Очень спать хочется.

– Я глаза её видел! Я запах её чуял! – не унимался кот.

– Галлюцинации у Котофея Григорьевича, – шёпотом сказал Клубку и Кощею Форштейн. – Устал он очень. Тут ведь чатенько машины крыс давят. Вот и воняет от них, вот и чует их Котофеюшка наш. – и обратившись ко всем, громко направил свой отряд к ночлегу. – Вперёд! Вперёд! Все за мной! Не отстаём! По сторонам не смотрим!

Оставшийся путь они проделали молча и сосредоточенно, не отвлекаясь на пустяки и ссоры.

– Ну вот, господа, мы и прибыли. Вы только посмотрите какая тут тишь, красота да божья лепота…Прямо как на элитном участке какого-нибудь трёхэтажного коттеджа под Москвой. – гостеприимно раскинул руки Форштейн, предлагая всем насладиться окружающим пейзажем.

– Да-а. Недурственно, – согласился с ним кот. – Ёлочки, сосенки, берёзки. В лесоградском лесу-у-у пью берёзовый со-о-о-к…– затянул повеселевший Котофей.

– Может пива ещё-ё принести туесо-о-о-к? – на удивление приятным баритоном нараспев предложил ему Форштейн. – Сей счастливый исход из плена фараонова просто грех не отпраздновать.

– Я бы отпраздновал, – поддержал было его Кощей, – но только пивком по древнерусскому рецепту.

– Отличный выбор, Константин Константинович! Сразу чувствуется в вас эта…белая кость, как говорится. – обрадовался Форштейн.

– Насчёт его белых костей это вы правильно сказали. – заметил Клубков.

– Тут недалеко у бабы Нюры секретный магазинчик имеется: там и пиво самодельное – не оторваться, но очень дорогущее! Прямо как из баварской пивной. И самогончик, аж до слёзы прошибает. Вход только для своих и всё за наличку. – продолжал Эммануил. – Пока со второй попытки пароль не вспомнишь – не впустит. Каждый месяц пароль меняется и новый только на электронную почту приходит, но при этом его принятие ещё нужно подтвердить особым способом. Она в нашем КГБ секретаршей работала, но с головой что-то у неё произошло после того как дочка в аварию попала, а муж инвалидом стал. Комиссовали Нюру по профнепригодности. Она с головой погрузилась в народные рецепты, мужа на ноги подняла, а после этого в народные пивоварки подалась. Добрейшей души человек. Тайны с Анной Чапман по Рен-ТВ по сравнению с её рассказами после двух стаканов даже рядом не стояли. На сон грядущий не желаете ли, господа, бабушкиного сильнодействующего снотворного принять? – попытался было Эммануил Спиридонович сагитировать на свою сторону Котофея с Клубковым, преданно глядя в их глаза.

– Нетушки, благодарю покорно. Почивать, почивать и ещё раз почивать, заботливый вы наш. – запротестовал Котофей и без сил плюхнулся на скамейку под раскидистой ивой.

– Мы будем спать и видеть сны. – пробурчал Клубков.

– Мы будем спать и видеть сны, – огорчённо вздохнул Форштейн. – Скончаться. Сном забыться. Уснуть и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся… – продекламировал он, комментируя ответ Клубкова.

– Стишки пописываете? – зевнув, поинтересовался кот.

– Сие творение не моё. Его Шекспир пописывал. – ответил Эммануил, с грустью глядя в вечернее небо. – Шекспир пописа́л, а я прочитал. Страдаю классикой. Классический страдалец, отверженный скиталец.

– Хронический страдалец. – язвительно прошептал Котофей.

– Ну что ж. Почивать так почивать. Спокойной ночи, всей честной компании.