Положитесь на меня, мадам!

* * *

— Когда вы все же поговорите с нею? — Карл смотрел хмуро.

В это теплый и безмятежный весенний вечер мужчины были заняты подготовкой «обманок» — глиняных пустышек, которые было необходимо вылепить, обжечь и начинить порохом. Порох, а также несколько боевых гранат, за некоторую сумму «списанные» с оружейного склада (не зря же они поселились неподалеку!) — все это дожидалось своего часа в доме.

— А другого времени тебе было не найти? — вздохнул Тренк.

— Вы клялись, — угрюмо повторил Карл. — Дали слово дворянина. Осталось-то всего ничего… Ох, что-то вы мудрите, господин барон…

— Хорошо, — кивнул Тренк. — Я поговорю с нею. Замолвлю за тебя слово. Но она будет благосклонна к тебе… эээ… несколько позже. Когда мы устроим этот побег.

— Я хочу, чтобы она осталась, — Карл опустил на стол сжатый кулак.

— Что? — Тренк чуть язык не проглотил от удивления.

— Чтоб не ехала никуда, — продолжил солдат. — Мы справимся сами.

— Ты дурак? — возмутился Тренк. — У нее есть связи во Франции.

— У меня тоже, — гнул свою линию Карл. — И у Мадлен.

— Ты решил подбить клинья к Мадлен, вот как? — барон попытался перевести все в шутку. Увы, неудачно.

— Я хочу, чтобы она осталась здесь!!! — буквально прорычал гренадер.

— Ты не имеешь права приказать вершителю боец, — Теперь Тренк был серьезнее некуда.

— Это уже не имеет значения! — Карл махнул рукой. — С нас сняли присягу, Ордена больше нет. А мы с нею венчаны, и я имею право приказать жене.

— Тогда я приказываю тебе, сержант, не приказывать жене! — командным голосом рявкнул Тренк.

Карл замолчал, обдумывая его последние слова.

— Карл, — барон перехватил инициативу. — Слушай меня, дуболом! Если ты сделаешь это, то потеряешь даже малейший шанс. Я не могу ей приказать, а если прикажешь ты… если только попробуешь это сделать… То даже я не смогу ни убедить ее, ни как-то иначе расположить к тебе!.. К тому же, ты забегаешь вперед: мы еще ничего не сделали.

— Мы справимся, — в голосе гренадера звучала такая уверенность, что Тренк даже позавидовал. — Но потом… Я же вижу: вы держите меня за дурака. За тупого бойца, который сделает все, как вы прикажете, и просто уйдет в сторонку. То, что вы писали на той кружке в трактире в Хваловице…

— Я писал на французском, — удивился Тренк.

— И что? — Карл пожал плечами. — Про пляшущего медведя, который в награду получит палкой, — это же обо мне, верно? Если вы меня обманете, господин барон…

Солдат не договорил, развернулся и ушел к стоящей поодаль карете: все эти дни он так там и ночевал. Тренк вздохнул, оставил заготовки пообсохнуть и вошел в дом.

Первой, кого он увидел, была Флоранс. Она сидела на табурете в углу, обхватив себя за плечи; лицо ее было не просто бледным — серым, а глаза сделались больше, чем у синьоры.

— Что с вами, моя дорогая?

— Все пропало, — отчаянно прошептала она. — Приказ был отдан; он умрет после пытки… Ему поднесут яд в кубке. Не говорите ей!

Она кивнула в сторону отдельной комнатушки, которая была выделена для Порпорины и ее сыновей, прижала ладони к лицу и страшно беззвучно разрыдалась.