Положитесь на меня, мадам!

Глава 23. ПОЧЕМ ФУНТ МАРЦИПАНА

В которой барон фон дер Тренк дает ряд необдуманных обещаний

Пожалуй, единственными, кто радовался их неудаче, были маленькие дочки Флоранс, — впрочем, откуда им знать, что то была неудача? Вернулась мать. Правда, злая, — зато любимый батюшка, как всегда добрый. Был ли рад сам Карл — Бог весть, но, видимо, скорее да, чем нет.

Когда Тренк вышел наружу проветриться, великан, так и не снявший своего медвежьего облачения, сидел на крыльце, покачивая ногой. На его огромной ступне, словно на лавке, сидела старшая из его дочерей: как и в прошлый раз, она была занята любимым делом — то есть качалась и пела, причем и песня, судя по всему, была та же самая.

— Ворочается назад

Белых ангелов отряд:

Кого надо — тех и спас,

А все прочих в другой раз[37].

«Черт, — неожиданно подумалось барону. — А ведь примерно так все и получилось! И она пела про это прямо накануне. Про то, как ангелы повернули назад и отступили…».

— Погоди-ка, дитя, — начал он. — О чем ты поешь?

Девочка пожала плечами и крепче вцепилась ручками в лодыжку Карла.

— Нравится, господин барон? — грустным голосом произнес Карл. — Вот одна мне в жизни утеха — эта девчоночка. Ну и вторая, понятно, только та мала еще. А Магдичка как споет, — так от сердца отляжет. И ведь какая умница, пяти годков еще нет…

Солдат погладил дочь по рыжей голове и продолжил двигать ногой, изображая из себя ярмарочную качалку.

— Карл, — тихо спросил Тренк. — А ты не видишь в этом странного? Она спела, твоя дочь. Про отряд, про ад, про хитрого беса. А потом про отступление. И вот — так и случилось. Как угодно, но в этом что-то есть. Пойдемте-ка со мной.

Он сделал приглашающий жест, распахнул дверь и в несколько шагов достиг кухни. Барон не проверял, пойдет ли Карл за ним, — солдат не посмел бы ослушаться прямого приказа командира.

«Сейчас бы собрать всю компанию, — думал Тренк. — Чтобы послушали. Но нет, Матиаш сейчас получает свое взыскание, может — и плети, а Людвиг ведет какой-то протокол. Или пишет под диктовку объяснительные наверх: комендант тюрьмы, надо думать, проявляет завидное рвение в попытке выгородить себя в деле массового побега заключенных».

Рыжая амазонка сидела, уронив голову на стол. Не плакала, нет. Яростные слезы летели из ее глаз чуть раньше, когда она, как разъяренная тигрица по клетке, расхаживала от печи до двери и обратно. Напрасно Тренк взывал к логике, говоря о том, что скорее всего после обрыва веревки Матиаш попросту вернул узника в камеру, снова заперев на замок. Что оставшиеся в камере заключенные — сколько их там, трое или четверо — не выдадут Матиаша специально, а спросить о нем судьям и палачу вряд ли придет в голову. Во всех этих доводах было одно слабое место: что, если кто-то из оставшихся захочет утянуть с собой на пытки или казнь того, чьи сообщники устроили этот побег? В конце концов, один из беглых уже продемонстрировал им черную неблагодарность.

Катрин с младшенькой девочкой на руках замерла поодаль. Видимо поначалу девушка решила, что отвлечь мать от горя, дав ей на руки дочь, — хорошая идея, но потом поняла, что это не сработает. Малышка (кажется, Божена?) и не надеялась привлечь внимание: тихо сосала палец, всем своим видом выражая философию смирения.

Пастор Шварц сидел напротив предводительницы, что-то тихо ей выговаривая — то ли утешающим, то ли упрекающим тоном. Наверно, тоже что-то про смирение. Про то, что все проходит, — и это пройдет. Что даже Иов не роптал на Бога. Что надо принимать неудачи и пробовать снова раз за разом вплоть до достижения цели… Или последнего нет в Библии?.. Плохо, коли так.

По своему опыту барон знал: никакие увещевания в такой ситуации не помогут. Дама либо проплачется, соберет себя в кулак и начнет готовиться ко второй попытке (но на это уйдет время), либо внезапно увидит выход из тьмы и новую надежду. Тогда она воскреснет сразу, как по волшебству, — такое он тоже наблюдал в своей жизни, хотя и гораздо реже. Что ж, имеет смысл попробовать.

— Флоранс? — окликнул Тренк. — Мне кажется, у нас появилась возможность делать очень вероятные предсказания для наших дальнейших операций. То, что произошло сегодня, было предопределено: мы бы могли остеречься, — просто не пришло в голову прислушаться. Но теперь, с этой минуты, мы сможем лучше планировать наши действия…

Женщина подняла голову. Нет, слез в ее глазах не было, — было отчаяние. И яркая, как зародыш лесного пожара, надежда, которая начинала разгораться на дне ее совершенно больного взгляда. Амазонка посмотрела на него, потом перевела взгляд на Карла, который замер рядом с Тренком, держа старшую дочь на могучей руке.

— Дитя, — барон повернулся к Карлу, глядя на девочку, — М-м… Магда! (он чуть не сказал «Марта»). Спой нам то, что ты пела отцу.

Девчонка засмущалась, уткнув лицо Карлу в рукав.

— Я куплю тебе леденец, — продолжил Тренк, припоминая племянников, которые в детстве были охочи до сладостей. — Даже два леденца. И… это…

— Мар-ци-пан, — выговорила девочка, наконец глянув на него.

— Да! — вдохновенно пообещал Тренк. — Полфунта марципана, никак не меньше.

— Угу, — девочка подтвердила его клятву, вытерев нос рукавом, а потом сразу, без перехода, затянула: — Ворочается назад, белых ангелов отряд…

— С самого начала, дитя, — попросил Тренк. — Фунт марципана, обещаю! Карл, отпусти ее.

Великан послушно присел на корточки, осторожно ставя свое сопливое сокровище на пол.