Положитесь на меня, мадам!

Глава 18. БЕЗВЫХОДНЫЙ ХОД

В которой барон фон дер Тренк и прекрасная амазонка попадают в ловушку

— Плоховато дело, мадам, — Тренк подошел к рыжей даме со спины и, склонившись, зашептал ей на ухо в лучших традициях воркующего голубка.

Ухо ее было как створка розовой морской раковины, выбившиеся из прически подвитые пряди лезли ему в нос и сладковато пахли пудрой, стройная шея и белоснежные плечи с бледными веснушками (а также низкий вырез зеленого платья) притягивали взгляд и прямо-таки напрашивались на поцелуй, но… Во-первых, Тренк знал, что подобные намерения могут очень дорого ему обойтись, а во-вторых сейчас было явно не до того. Барон и так знатно переигрывал, изображая нежного кавалера и заодно довольно нагло скользя заинтересованным взглядом по лицам собравшихся у стола: мол, не смейте и думать всякого-разного, эта женщина — моя. Разряженный в пух и прах молодой хлыщ слева от Флоранс, — видимо, родственник князя фон Шварцбурга, — покосился на «ее мужчину» и скривил губы, словно уксуса выпил.

«Ничего, хлебай стаканом, — мысленно посоветовал ему Тренк, дерзко задержав взгляд на его лице. — Будут тут всякие увиваться за дамой моего друга… Бог знает, в каком она статусе по отношению к Альберту, но эта женщина точно не про тебя!»

— Похоже, нам пора отсюда убираться, — продолжил он тем же нежным шепотом. — Возможно — через окно. Вы сможете в случае чего спуститься на веревке?

Дама молча кивнула, изобразив милую улыбку, и поднялась из-за стола, сворачивая карты и повторяя умопомрачительный трюк с колодой и декольте, но уже в обратном направлении.

— Простите, господа, я совсем забыла о неотложном деле, — весело сказала она собравшимся.

— Но вы еще вернетесь, Эстер? — с надеждой спросил хлыщ. — Я не все еще рассказал вам… Про коллекции[32].

— Быть может, Фридрих, — с улыбкой ответила она. — Все возможно. Спасибо, беседа была очень познавательна.

Дама подала Тренку руку, они прошли насквозь большой зал и оказались в коридоре, чуть менее ярко освещенном свечами. Она подергала ближайшую дверь — заперто. Еще одну…

— Не старайтесь, — бросил Тренк. — Похоже, заперто здесь все. И вот, поглядите…

Навстречу им по коридору шел солдат с ружьем.

— Что характерно, это не охрана дома бургомистра из числа городской стражи, — прокомментировал Тренк его появление. — Надо думать, их несколько человек на каждый коридор. Привлекли даже тех, что прибыли с гостями. Бал закончится, а после него… Да и сейчас тоже… Этот дом будет сложно покинуть через любой нормальный выход.

— Ничего, — дама притворно рассмеялась, схватила Тренка за руку и буквально потянула бегом по коридору. Поравнявшись с солдатом, она шагнула к ему навстречу.

— Скажите, юноша, — загадочно улыбнувшись, обратилась она к служивому. — Насколько я понимаю, вы служите бургомистру и хорошо знаете этот дом… Так вот… хи-хи… нет ли здесь незапертой комнаты? Или, быть может, у вас имеется ключ? Мы готовы заплатить за издержки…

Она обернулась к Тренку, который старательно хлопал глазами, изображая похотливого болвана, а при ее словах полез за кошельком, потом снова посмотрела на солдата и прибегла к последнему средству — красивым отточенным движением откинула с лица полумаску и одарила его нежным взглядом.

— Не велено, господа… — начал солдат, а потом вдруг изменился в лице. — Флоранс? — ошарашенно пробормотал он. — Вы меня узнаете?

— Клааааус! — на лице дамы появилась радостная улыбка. — Как жизнь, рядовой Ланге? Вы ведь… не в штате бургомистра? И не в городской страже?

— Верно, — улыбнулся он. — После войны поступил гвардию князя фон Шварцбурга. А после… после случившегося… Я просто несу службу. Без заданий извне. Рад служить!

Гвардеец вытянулся по стойке смирно.

— Нам нужен ключ от любого помещения с окнами, Клаус, — тихо и твердо сказала дама. — Мне и барону фон дер Тренку… Это не то, что вы подумали! — судя по серьезному лицу шварцбургского гвардейца, ничего «такого» он и не думал. — У вас же приказ «следить, чтобы и мышь не проскользнула», верно?

Клаус Ланге, или кто он там, молча кивнул.

— Эта охота идет за нами, — продолжила Флоранс. — Нас хотят взять без особого шума, когда бал окончится. Точнее, господина барона, — но и меня заодно.

— Через окно уйти не получится, — отвечал солдат. — Посты выставлены вокруг дома очень часто. И дальше — вокруг всего квартала и вдоль двух улиц. Потому нас, шварцбургских, и привлекли, что людей не хватало.

Дама обернулась к Тренку. Нет, в ее взоре не было паники, — так, немного тревоги.

— Пробиваемся с боем? — уточнила она.

Тренк даже не стал спрашивать, имеется ли у нее оружие, — разумеется, оно имелось, благо в дамском костюме есть, где его прятать. Те самые ножи, укрытые в декоративной драпировке пояса, пара пистолетов за подвязками чулок — мало ли что? Судя по всему, дама безоговорочно верила в его способности. В отличие от него самого.

— Погодите, — Клаус не дал Тренку вставить ни слова. — Кажется, я знаю, где здесь есть тайный выход. Идите за мной, я проведу вас.

Он свернул за угол, сделав спутникам знак замереть, спустился по неприметной темной лестнице. Внизу тоже стоял солдат, который поднял голову на прибывшего.

— Пересменок, — пояснил ему Клаус. — Я заступаю вместо тебя, а ты перемещаешься во двор. Твоя очередь мерзнуть.

Тот кивнул и стукнул в дверь черного хода.

— Ну чего? — донеслось с той стороны. Черный ход и двор явно были под охраной.

— Пересменок, открывай, — ответил сослуживец Клауса. — Я на твое место, ты идешь к парадному крыльцу, потом, через полчаса, греться. Круговорот солдат в природе.

Когда часовой скрылся за дверью, Клаус прошел к темному углу напротив кухонной двери и сдвинул какую-то крышку.

— Погреб? — спросил Тренк.

— Подземный лаз, — ответил Клаус. — Очень старый. Я случайно увидел, как кухарка выбрасывала туда золу из печки. Она мне и сказала. Их хозяин велел потихоньку засыпать его, потому туда бросают шлак из печей, битый кирпич, разную рухлядь… Он не нужен и… говорят он проходим. Как сказала женщина, он длинный, ведет до самой реки. Его прорыли еще когда на месте этого дома была пивная, и там собирались то алхимики, то заговорщики, то еще кто… Потому и собирались, что в пивной был ход. С той стороны решетка, уже возле реки, ее можно открыть, и это делает бакенщик. На всякий случай. Иногда выпускает пьяниц, которые там ночуют, иногда приносит сюда колотого льда для погреба: зимой он торгует им налево, мимо склада. Говорят, этой зимой торговал, стало быть… — он смутился. — Ничего лучше предложить не могу: вы сами видите, у каждого выхода стоят бойцы.

— Что-то сомнительно, — прошептала дама. — Может, попробовать пересидеть в укрытии, а потом уйти потихоньку?

— Не выйдет, — Тренк пожал плечами. — Если нас не обнаружат на выходе, тут прочешут каждый дюйм.

— Я бы не стал предлагать вам ненадежный выход, Флоранс, — солдат смотрел умоляюще, его чуть выпуклые карие глаза были ласковыми и невинными, как у новорожденного теленка. — Если бы вы знали, как я рад видеть вас живой и невредимой… И вас, господин барон. Я бы сопроводил вас сам…

— Ну, я-то положим, вас вообще не знаю, — проворчал Тренк. — И сопровождать нас не надо, постой лучше на страже с той стороны. И обеспечь, чтоб решетку открыли!

— Вы готовы идти туда? — теперь женщина смотрела на Тренка во все глаза. — В эту нору? По-вашему это хороший план?

— Не хуже иных-прочих, — он приосанился. — Пойдемте, моя дорогая. Время не ждет. Дайте-ка мне тот фонарь с окошка… Вот спасибо. Встретимся у решетки, Клаус!

Тренк не стал галантно пропускать даму вперед, — там могло быть опасно, — а, согнувшись в три погибели, первым шагнул в открывшуюся подземную тьму. В последний миг перед вратами этого ада он обернулся, бросив прощальный взгляд на уютное теплое помещение. Дама шла за ним след в след, подобрав подол бального платья и накинув на плечи какую-то скатерть на манер шали. Клаус, не отрываясь смотрел на нее, — очевидно, в своих мыслях эту шаль отбрасывая. «Нет уж, бодливый бычок, не про тебя это вымя!» Барон понимал: даже в мыслях это прозвучало несправедливо и даже мерзко, но… Впереди была тьма — такая же, как в его годами и трудами выстраданном подкопе. В его аду, ведущем к надежде, который едва не сделался его могилой…

Клаус закрыл дверцу за дамой, и теперь единственным их источником света остался фонарь с почти догоревшей свечкой. Откуда-то спереди тянуло холодным сквозняком, и Тренк приободрился: выход там, определенно, имелся. Под ногами быстро сделалось мокро, ход был узок и низок, но в нем, по крайней мере, можно было идти. Согнувшись, низко кланяясь подземным духам, почти на четвереньках, — но все же. Этим сей ход выгодно отличался от его подкопа: в том можно было только ползти, как крот или дождевой червяк. Червяк, которого однажды чуть было не перерубило рухнувшей плитой фундамента… По тому, как заплясал огонек фонаря, Тренк понял, что его рука дрожит помимо воли. Определенно, надо думать о чем-то другом!

«Она могла бы идти впереди, — чтобы отвлечь себя, барон подумал о самом на данный момент очевидном. — Внаклонку и подобрав юбки. Надо полагать, у нее очень красивые ноги: длинные, как у большинства высоких женщин, и сильные, чтобы выдерживать немалый вес…». Огонек в фонаре дрожать перестал, хотя мысли пошли явно не по тому руслу. «Дама моего друга», — напомнил себе Тренк и сразу же возразил себе: «Давно и прочно женатого друга». «Жена человека, которого я спас», — зашел он с другой стороны. «Которого она решила бросить за какой-то мерзкий проступок!» — и здесь нашлись возражения. Тьфу ты, черт!

— А ведь нам повезло, Флоранс, — начал он, чтобы не молчать. — Впереди есть выход. И этот ваш Клаус очень вовремя вам встретился. Давно вы знакомы?

— Давно, — отозвалась дама. — С Ордена. Служили вместе в гвардии Его светлости. Я была самой первой девушкой в роте. Одна-одинешенька, стрелок и лекарка. И Клаус в первый же день учений упал с лошади — специально, чтобы я занялась его ушибленной рукой, а он разглядел бы меня вблизи… А про повезло… Не загадывайте — как бы не прогадать!

«У парня губа не дура», — подумал Тренк.

— И что же Клаус? — спросил он вслух.

— Да ничего особенного, — отозвалась она. — Сказал, что в платье мне будет лучше, чем в мундире. Я ответила, что и ему тоже[33].

Тренк тихо рассмеялся. «Шутит, — подумал он. — Наверняка не от кокетства, а оттого, что ей страшно. Славная женщина; интересно, что у нее все же с Альбертом? А ведь страх располагает не только к шуткам, но и к откровенности».

— Скажите, Флоранс, — продолжил он нейтральным тоном… И замолчал, останавливаясь. В нескольких шагах от него поперек хода лежала изрядная груда земли, почти его перегораживая, а в «потолке» зияла узкая «штольня», из которой этот грунт высыпался.

— Что там? — спросила сзади дама.

— Ничего особенного, — по возможности бодро ответил барон. — Ход старый, а потому попытался обвалиться. Ему это не удалось, но участок лаза сделался узким, и какое-то время нам придется перемещаться ползком. Не представляю, как вы сделаете это в вашем платье…