Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

Со стороны вполне могло показаться, что в столице рейха нежданно-негаданно появились инопланетяне. Неописуемый энтузиазм охватил Берлин в день 22 июня. В это воскресенье Гитлер решил никого не принимать и распорядился в адрес шеф-адъютанта Шмундта соединять его по телефону только с лицами самого высокого ранга, имеющими непосредственное отношение к войне с Россией.

Второй военный день ознаменовался тем, что Гитлер не стал слушать доклады штабов ОКВ и групп армий, а пополудни в обстановке секретности, в спецпоезде «Атлас» направился в «Вольфшанце», свою военную Главную Ставку, расположившуюся вблизи Растенбурга, в густом девственном лесу.

Верховный главнокомандующий вышел из машины и пешком, в сопровождении адъютантов Шмундта, Видемана, Белана, Гюнше, камердинера Линге и доктора Морреля, направился к своему бункеру. Здесь, за тремя рядами высоких бетонных о град, уходящих в глубь леса от шлагбаумов контрольно-пропускных пунктов, Гитлер уже не опасался покушений на свою «драгоценную жизнь».

В часе езды от «Вольфшанце» расположились Генштаб сухопутных войск (ОКХ) и Главный штаб Военно-Воздушных сил (ОКЛ). Они окопались в таком же хвойном лесу под Алленбургом. Для поездок в Главную Ставку командование сухопутных войск использовало обычный пассажирский вагон. А вот Главком «люфтваффе» рейхсмаршал Геринг, как второе лицо в рейхе, в сопровождении большой свиты следовал в «Вольфшанце» на ярко раскрашенном дизельном поезде из трех, меблированных под красное дерево, вагонов. Вся его обслуга была одета в ослепительно белые костюмы.

Торжественный переезд в Ставку состоялся, но еще сто часов она оставалась безучастной к событиям на Востоке. Однако весь огромный штабной механизм с первого часа пребывания уже работал на полные обороты. Собирались донесения о ходе боевых действий сухопутных войск, авиации и флота в России, в Северной Африке, в Средиземном и Балтийском морях, на Западе и на Балканах. На оперативных картах пунктуально наносилась фронтовая обстановка. Обсуждались предложения по диспозиции войск на главных направлениях.

Принимая фельдмаршала фон Браухича на третий день «русской кампании», Гитлер напомнил Главкому сухопутных войск, что и Наполеон овладел Каунасом и Вильнюсом тоже 24 июня. И: в довольно сдержанной форме выразил собеседнику свое беспокойство – кольцо вокруг группировки русских у Белостока еще не замкнуто вермахтом полностью.

– Я очень прошу вас напомнить командованию 4-й и 9-й армий о необходимости скорейшего окружения большевиков в предместьях Белостока, – на мгновение Гитлер оторвал взгляд от «оперативки». – Пусть фон Клюге и Штраус знают – я не успокоюсь с этим требованием, пока не получу от них доклады о выполнении этого моего приказа!

Генерал Йодль, присутствующий при этом разговоре, с интересом посмотрел на фон Браухича и ждал, что ответит Главком сухопутных войск на резонное требование фюрера.

– Мой фюрер, вчера в разговоре по телефону, фельдмаршал фон Бок доложил мне о мерах в этом направлении, – с чувством собственного достоинства сказал Браухич, полагая, что такой ответ вполне устроит фюрера.

– Я и хочу точно знать, каковы эти меры? – Гитлер обеими руками уперся в край стола.

– 7-й армейский корпус 4-й армии идет на сближение с 8-м армейским корпусом 9-й армии. Через день – два они встретятся у Волковыска и замкнут кольцо окружения, – Браухич ткнул указкой в «оперативку» и добавил: – На Клюге и Штрауса мною возложена личная ответственность за успех этой важнейшей операции.

– Ясно, – недовольно процедил Гитлер. – Но надо быть требовательнее к подчиненным.

Медлительность ОКХ в Белостокской операции возмущала Гитлера. Вечером 26 июня он лично переговорил по телефону с командующим группой армий «Центр».

– Фельдмаршал фон Бок! Я решил посоветоваться с вами по поводу планов дальнейшего наступления, – строго сказал Гитлер. – Вам это неизвестно, но ударный клин генерал-полковника Клейста попал в трудное положение из-за наступления свежих сил большевиков. Прямых угроз нет. Фронтовое командование Советов деморализовано, и Москва непосредственно руководит боевыми действиями своих войск. У нас есть время, и я бы хотел, чтобы после уничтожения группировки русских у Белостока основные усилия группы армий «Центр» вы перенесли в полосу наступления войск Рунштедта.

– Мой фюрер, – пылко возразил Бок. – Я всесторонне изучу ваше предложение и готов прийти на помощь фельдмаршалу фон Рунштедту. Однако осложнения в районе Белостока не позволяют мне сделать это немедленно.

– Какие осложнения? О чем вы говорите? Я не знаю ни о каких осложнениях! – Гитлер повысил голос. – Выдвинули свои танковые группы далеко вперед, а теперь докладываете мне об осложнениях? Я дважды рекомендовал Браухичу не делать этого!

– Мой фюрер, я докладываю вам самые последние данные об оперативной обстановке в полосе наступления своей группы армий. Пытаясь вырваться из окружения, русские ведут атаки в направлении Гродно и Волковыска. Они вынуждают наши пехотные соединения вести бои с перевернутым фронтом: Я имею в виду именно эти осложнения.

– Я учту ваши замечания, – сердито бросил в микрофон Гитлер, завершая явно неудавшийся разговор.

На восьмой день войны Гитлер впервые включил радиоприемник. Диктор, надрываясь, передавал экстренное сообщение с Восточного фронта: «Кольцо окружения крупной группировки Советов в районе Белостока замкнулось. Войска генерала Гота овладели Минском. Танки генерала Гудериана – у стен Бобруйска. 18-я армия генерала фон Кюхлера захватила крупный балтийский порт Либава. 1-я танковая группа генерала фон Клейста ворвалась в Ровно. Захвачено большое количество боевой техники, две с половиной тысячи военнопленных. В Таураге обнаружены исключительные запасы продовольствия: сорок тысяч тонн лярда, двадцать тысяч тонн шпига, пять тысяч тонн свиного мяса и целое стадо живых свиней. Наступление на Восточном фронте продолжается!»

Сводка закончилась. Ударили фанфары.

Наступил июль. За минувшую декаду с начала вторжения фронт отдалился от западных границ России на триста пятьдесят – шестьсот километров, достигнув Пскова, Витебска, Житомира и Бердичева. Советы были выбиты из Литвы и Латвии. Уже оккупирована часть Эстонии, Белоруссии, Украины и Молдавии. Свыше двадцати дивизий русских разгромлены в Налибокской пуще, у Новогрудка и Столбцов, пере д Алитусоми в предместьях Ровно.

Пополудни 2 июля фюрер имел аудиенцию с фельдмаршалом фон Браухичем и в не терпящей возражений форме потребовал от Главкома ОКХ решительных действий по ликвидации окруженной у Минска группировки. Осада ее сковывала половину сил 4-й и 9-й армий и не позволяла фон Клюге и Штраусу наступать на Смоленск. Он приказал Браухичу еще больше сжать кольцо окружения, подтянуть дивизии из второго эшелона и быстрее уничтожить окруженных.

Подлинный переполох в Генштабе ОКХ вызвало указание Гитлера, поступившее утром 3 июля. Тотчас после доклада обстановки Йодлем фюрер позвонил Браухичу и приказал рассмотреть действия войск группы армий «Юг», которые, развивая наступление, поставили под удар Советов свои фланги. Опытное руководство русских на этом направлении, конечно, не упустит шанса и нанесет поражение танковой группе Клейста. Попытки Главкома ОКХ успокоить фюрера докладом, что он уже разговаривал по этому поводу с фельдмаршалом фон Рунштедтом, не увенчались успехом.

Гитлер оборвал Браухича на полуслове:

– Фельдмаршал! Судьба «русской кампании» находится в моих руках, но я хочу, чтобы победа пришла при наименьших потерях!

Не отличавшийся самостоятельностью и большой личной волей, Браухич сразу подчинился:

– Будет сделано, мой фюрер!

Около трех часов, когда в «Вольфшанце» обсуждалась переданная Геббельсом из Берлина речь Сталина по радио, генерал-полковник Гальдер получил донесение начальника штаба группы армий «Юг» генерала Зоденштерна. В нем излагались меры по прикрытию флангов ударных соединений.

На вечернем совещании, подводя суточные итоги, Гитлер заявил, что задача по разгрому главных сил Советов на рубеже Западная Двина-Днепр выполнена. На очереди – овладение Московским промышленным районом, Северной Россией, Донбассом.

Двигаясь на восток, вермахт может встретить сопротивление отдельных воинских групп. Так что не будет преувеличением сказать, что военная кампания против России выиграна фактически за две недели!

Верховный Главнокомандующий уверенно продолжал:

– Учитывая протяженность России, наши силы еще в течение некоторого времени будут скованы на Востоке. Но с этого дня война все более переходит из фазы разгрома вооруженных сил в фазу экономического подавления врага. Значит, на первый план выступают задачи по завершению войны против Англии. К их реализации нам следует приступить немедленно. Время работает на Великую Германию…

4 июля группа армий «Центр» захватила несколько переправ через Березину между Борисовом и Бобруйском.

5 июля группа армий «Север» овладела городом Остров.

6 июля 3-я танковая группа оставила позади Лепель и достигла Западной Двины в предместьях Уллы и Витебска.

7 июля 1-я танковая группа генерал-полковника фон Клейста захватила Бердичев. 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана пробилась к Днепру.

8 июля сдались окруженцы Налибокской пущи – биться дальше было практически уже нечем.

9 июля фельдмаршал фон Лееб доложил о захвате Пскова, фельдмаршал фон Рунштедт – Житомира…

Фельдмаршал Бок приготовился ко сну, когда тишину его кабинета нарушил телефонный звонок из «Аскании». Звонил полковник Хойзингер. Генерал-полковник Гальдер, во избежание неприятностей, нередко прибегал к этому приему, вводил в «игру» начальника Оперативного отдела Генштаба, и он распутывал «скандальные коллизии». К тому же полковник Хойзингер пользовался расположением фюрера.

– Господин фельдмаршал, – начал разговор «главный оператор» ОКХ. – Вы задержались с докладом о применении Советами новых танков. По поручению фельдмаршала фон Браухича я вынужден был именно сейчас выйти с вами на связь – два часа назад вас еще не было в своем штабе.

– А вы не могли этот разговор отложить хотя бы до утра, Хойзингер? – с укором возразил Бок.

– Нет, не мог, господин фельдмаршал, – отчеканил настырный Хойзингер. – Наш вчерашний доклад в Главной Ставке затянулся, но, учитывая большое беспокойство фюрера, возможен его ранний звонок по данному вопросу. Командование же ОКХ находится в неведении относительно неприятностей в войсках Гота.

– Какие неприятности вы имеете в виду? – Бок невольно повысил голос. – Любая война тем и отличается, что противники время от времени стараются удивить друг друга очередной оружейной новинкой.

– Но что вам известно о танке «Клим Ворошилов», господин фельдмаршал? – снова спросил Хойзингер. – Эти сведения я должен сообщить Браухичу.

Бок понял, что дальнейшая игра в «кошки-мышки» с неуступчивым Хойзингером бесполезна. Он сказал:

– Я нахожусь в том же положении, что и командование ОКХ, с точки зрения наличия информации о тяжелом танке красных. Трофейным экземпляром Гот не располагает, и нам известно лишь одно его качество: с наряды танков «T-III» не пробивают лобовую броню нового танка русских.