Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

Складывалось впечатление, что начало сорок третьего года обозначило победоносное наступление Красной Армии по всему советско-германскому фронту. Доминировали центральные и особенно южные направления.

1 января началась операция войск Южного фронта по освобождению Ростова. 3 января перешла в наступление Северная группа Закавказского фронта с целью освобождения Ставрополя. 10 января войска Донского фронта начали операцию «Кольцо» с целью разгрома блокированной в районе Сталинграда группировки Паулюса. На следующий день, 11 января, Закавказский фронт и Черноморская группа войск начали крупнейшую Краснодарско-Новороссийскую операцию…

Когда утром 1 января представитель Ставки Василевский прибыл с передовой в Верхнецарицынский, то первым делом ознакомился с директивой Москвы в свой адрес. Подписанная Верховным директива гласила: «План дальнейших действий войск Южного фронта Еременко утвержден. Необходимо силами подвижных соединений овладеть: Цимлянской – 2 января; Константиновским – к исходу 4 и ни в коем случае не позже 5 января; Сальском – 5 января; городами Шахты и Новочеркасском – 7 января; Тихорецкой – 15–16 января».

Операция получила кодовое наименование «Дон». Организация взаимодействия войск Юго-Западного и Южного фронтов возлагалась на начальника Генштаба Красной Армии генерал-полковника Василевского.

Однако спустя всего пару часов, в разговоре с Верховным начальник Генштаба получает от Сталина совсем другое указание: немедленно убыть в качестве представителя Ставки на Воронежский фронт и принять участие в проведении запланированных на Верхнем Дону операций, взяв на себя организацию взаимодействия войск Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Прорыву обороны противника на этом направлении Ставка придавала первостепенное значение.

Тем не менее Верховный ни на минуту не выпускал из поля зрения ситуацию в районе Сталинграда и торопил командование Донского фронта с переходом в наступление для быстрейшей ликвидации блокированной группировки.

Вечером 3 января представитель Ставки на Донском фронте Воронов направил в Москву донесение, в котором сообщал Верховному, что из-за опоздания войсковых пополнений и транспортов с боеприпасами начать операцию «Кольцо» 6 января не представляется возможным и просил перенести ее начало на 10 января.

Получив донесение начальника артиллерии, Сталин позвонил в Заварыгин и, не здороваясь, в раздраженном тоне отчитал представителя Ставки за промедление:

– Вы, товарищ Воронов, дождетесь, что немец вас самих возьмет в плен! Вам пора понять, что никакие оттяжки с ликвидацией окруженной группировки недопустимы. А вы умышленно затягиваете это дело, хотя знаете, что медлить далее нельзя. Необходимо, товарищ Воронов, принять все меры к тому, чтобы фронт перешел в наступление 6 января!..

– Товарищ Сталин, как я могу потребовать от командующего фронтом начать операцию 6 января, если по плану артподготовка должна продолжаться пятьдесят пять минут, а боеприпасов на данный момент имеется только на половину этого времени? – возразил Воронов.

– До 6 января у вас есть в распоряжении целых двое суток, товарищ Воронов, и положение с боеприпасами вполне можно поправить, – не согласился Верховный.

– Оставшиеся двое суток учтены нами, товарищ Сталин. Будет доставлено двенадцать, максимум пятнадцать процентов от их расчетного количества, – не сдавался Воронов.

– А почему произошла такая задержка с подвозом боеприпасов, товарищ Воронов? – спросил Верховный.

Начальник артиллерии ответил и на этот вопрос:

– В целях ускорения подхода эшелонов и транспортов, товарищ Сталин, пришлось согласиться на их разгрузку в большом удалении от мест выгрузки.

– Какую дату начала операции вы предлагаете, товарищ Воронов? – смягченным тоном спросил Верховный.

– «Плюс четыре», товарищ Сталин, то есть 10 января, – ответил начальник артиллерии Красной Армии.

– Хорошо. Срок «плюс четыре» утверждается, – закончил возбужденный разговор Сталин.

В Заварыгине, в штабе Донского фронта, тем временем решалась «проблема ультиматума». 1 января Рокоссовский позвонил в Москву Антонову и высказал предложение предъявить ультиматум о капитуляции блокированной группировке. Эта идея понравилась и Верховному. Он затребовал от командующего Донским фронтом текст документа и, утвердив его, поручил Рокоссовскому вручить ультиматум Паулюсу за день до перехода войск фронта в наступление.

В ночь на 8 января наши самолеты разбросали над «котлом» десятки тысяч листовок с текстом ультиматума на немецком языке. С вечера условия капитуляции непрерывно передавались по радио на переднем крае. А утром наши парламентеры, майор Смыслов и капитан Дятленко, с развернутым белым флагом в сопровождении горниста вышли из блиндажа и направились в сторону немецких позиций. Но навстречу им никто не вышел. По ним был открыт сначала одиночный ружейный, а затем пулеметный огонь. Парламентеры благополучно возвратились на «исходные позиции» ни с чем.

Воронов доложил о происшедшем в Ставку. В разговоре с ним Верховный посоветовал не отчаиваться и повторить «операцию» со стороны южного фаса «котла», на участке 57-й армии Толбухина. И здесь утром 9 января опасную миссию парламентеров вновь выполняли майор Смыслов и капитан Дятленко. На этот раз наши «дипломаты» благополучно достигли позиций противника и были встречены немецкими офицерами. Однако вручить им пакет отказались и потребовали, чтобы их проводил и на армейский командный пункт для встречи с генералом Паулюсом или его заместителем. Парламентерам завязали глаза и доставили в штаб ближайшего армейского корпуса, где после телефонных переговоров с командованием блокированной группировки было заявлено об отклонении ультиматума. Теперь ее окончательную судьбу предстояло решить силой оружия.

В 8. 05 10 января в морозное небо взвились сигнальные ракеты, и гром артиллерийской канонады обрушился огненным смерчем на позиции врага по всему обводу «кольца». Через час перешли в наступление наши танки и пехота. Артиллерия же, впервые за годы войны, непрерывно поддерживала их атаки огненным валом на глубину до двух километров.

К концу дня 12 января соединения 65-й и 21-й армий, взаимодействуя на смежных флангах, завершили ликвидацию «Мариновского выступа» и вышли на рубеж реки Россошка. Удерживающие западный фас обвода «котла» 44-я и 376-я пехотные, а также 3-я моторизованная дивизии противника были разгромлены. Несколько потеснили оборону врага войска 66-й и 64-й армий Жадова и Шумилова. Повсеместно отступая, враг оказывал яростное сопротивление. Но войска Донского фронта было уже не сдержать. Операция «Кольцо» неумолимо близилась к своему победному завершению.

В полдень 7 января, когда работа над планом Острогожско-Россошанской операции была в самом разгаре, в штаб Воронежского фронта позвонил Верховный. Утром он уже обсуждал с Жуковым положение на Верхнем Дону, но теперь поднял «извечно больной вопрос» о положении под Ленинградом:

– Приближается срок начала операции по деблокаде Ленинграда, товарищ Жуков. Там в качестве представителя Ставки находится товарищ Ворошилов. Но Ставка считает необходимым, чтобы и вы побывали в Ленинграде в ближайшие дни. Нужно на месте посмотреть, все ли сделано для т ого, чтобы операция «Искра» прошла успешно. Некоторый резерв времени у вас, по-моему, есть, так что обязательно сделайте остановку в Москве.

– Но подготовка Острогожско-Россошанской операции еще не за кончена, товарищ Сталин.

– Что еще предстоит с делать?

– Необходимо отработать взаимодействие фронтов Голикова и Ватутина на стыках, уточнить задачи 7-го кавалерийского корпуса Соколова, – четко доложил Жуков.

– Понятно. Какое же решение примем? Мне срочно надо посоветоваться с вами.

Жуков до деталей изучил манеру действий Верховного при решении срочных вопросов. Он предложил:

– Хорошо. Генерал Василевский в курсе всех дел на Воронежском направлении, товарищ Сталин, и пусть он доводит здесь дело до конца, а я вылетаю в Ставку.

Верховный удовлетворенно закончил разговор:

– Согласен. Вылетайте в Москву незамедлительно. Когда на исходе дня Жуков приехал в Кремль, Сталин поздоровался с ним за руку, сказал:

– До начала операции «Искра» у вас есть в запасе некоторое время, и мне бы хотелось, что бы вы слетали на пару дней в 3-ю ударную. Армия ведет тяжелые бои. Больше месяца ей не удается сломить сопротивление гарнизона в Великих Луках. Надо оказать командованию армии практическую помощь, поправить создавшееся положение.

Возражений со стороны Жукова не последовало:

– Хорошо. Мне все понятно. Я сегодня же вылетаю на Калининский фронт, товарищ Сталин.

И улетел, возможно, лучше других понимая, что операция в районе Великих Лук оттягивала на себя значительные силы противника. Это состояние в центре советско-германского фронта требовалось сохранить, чтобы Верховное Командование вермахта уже ни при каких обстоятельствах не смогло использовать их в ближайшее время под Ленинградом или, тем более, под Сталинградом.

Перегруппировав силы, войска Донского фронта в середине января вновь перешли к активным наступательным действиям. Учитывая изменившуюся обстановку, острие главного удара переместилось в полосу наступления 21-й армии Чистякова. Главный удар наносился на участке Елха – Западновка в направлении Воропоново. Войска 66-й армии продолжали прорыв к Питомнику. Слева их обеспечивала 24-я армия Галанина, наступающая на Гумрак.

Когда члены Политбюро ЦК уже поднялись со своих мест, посчитав очередное заседание законченным, Сталин предложил решить еще один неотложный вопрос:

– Пришло время поощрить наших известных военных за проявленное мастерство и усердие. В битве под Москвой и в Сталинградской операции хорошо проявил себя генерал армии Жуков. Я предлагаю присвоить ему очередное воинское звание «Маршал Советского Союза».

Молотов «с нажимом», вроде бы резонно, возразил:

– В успех Сталинградской операции не меньший вклад, чем генерал Жуков, внес и генерал Василевский.

Молотова тут же поддержал Каганович:

– Воронова и Голикова тоже на до повысить в звании. Сталин, казалось, сделал оппонент ам уступку, но продолжал отстаивать свое предложение:

– Повысим в звании и Воронова, и Голикова, но будет справедливо, если Политбюро ЦК выскажет свое мнение прежде всего по кандидатуре Жукова. Сегодня прорвана блокада Ленинграда, и вклад генерала армии Жукова в успех операции «Искра» огромен.

Других выступлений не последовало… 18 января Московское радио разнесло на весь мир, что генералу армии Жукову присвоено очередное звание «Маршал Советского Союза».

Представителю Ставки на Ленинградском фронте Ворошилову в ночь на 8 января позвонил Верховный. Подробно расспросив его о ходе подготовки операции «Искра», Сталин вдруг недовольно повысил голос:

– Товарищи Жданов и Говоров тоже докладывают, что подготовка операции завершена, но, учитывая ее скоротечность, следует еще раз убедиться в готовности войск Суханова к решительному наступлению. Командующий он с опытом, но в таком важном деле излишняя строгость не помешает.