Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

2

Гитлер неистовствовал. Точь-в-точь в январе сорок третьего повторялась ситуация января сорок второго, да еще в более грозных масштабах. Год назад, пожертвовав десятком дивизий под Москвой и сотней «незадачливых генералов», ему удалось спасти группу армий «Центр» от полного разгрома и удержать фронт перед Вязьмой. Но теперь в безнадежном положении в крепости «Сталинград» погибала группировка в составе двадцати двух дивизий с частями усиления.

В четыре утра 1 января в Таганрог, в штаб-квартиру группы армий «Дон» Манштейна, поступило дополнение к приказу ОКВ № 2 от 31 декабря 1942 года:

«1. Чтобы осуществить освобождение 6-й армии, к середине февраля в районе Харькова будет сосредоточена крупная группировка танковых соединений…

2. Принято решение с середины февраля, в зависимости от условий погоды, начать наступление, предположительно севернее Дона, в направлении Сталинграда с целью освобождения 6-й армии. Его будет проводить танковая группа и другие подвижные соединения, которые удастся взять из групп армий „А“ и „Дон“.

3. Группам армий „Дон“ и „Б“ обеспечить условия для развертывания и ввода в бой подвижной группы…»

Утром 1 января руководители отделов собрались у начальника штаба Шмидта, чтобы поздравить командующего с наступившим Новым годом и производством его в генерал-полковники. 1-й армейский адъютант полковник Адам прикрепил к погонам генерала танковых войск Паулюса третью звезду, но «получил в ответ» вымученную улыбку командарма. Паулюс сказал:

– Этим Гитлер хочет облегчить мне конец, Адам.

– Господин генерал, – возразил Адам, – мы плохо знаем обстановку за обводом «котла», и нам трудно судить о планах ОКВ. У м ен я не уг ас ает над еж да, что фюрер сд ер жи т д ан ное вам с ло во и выручит 6-ю армию.

Командарм 6-й остудил оптимизм подчиненного:

– Вы можете радоваться, Адам, что вам не приходится ездить на передовую. Там положение катастрофическое. Повсюду довлеет печать голода. Лазареты забиты ранеными, полузамерзшими и обессилевшими, и мы не в состоянии помочь несчастным. Воля к жизни у них потеряна. Ими уже овладело чувство безнадежности.

– Но, возможно, встреча Хубе с фюрером изменит нашу судьбу к лучшему? – не сдавался Адам.

Паулюс согласился с этим лишь частично:

– Не преувеличивайте, Адам, возможности Хубе. Наша авиация понесла большие потери. Других путей улучшить снабжение войск я не вижу. Их нет.

После обеда 3 января генерал Хубе был принят в «Вольфшанце». Гитлер вручил ему высокие награды и провел короткую беседу. Командир 14-го танкового корпуса попытался обрисовать положение войск в «котле», но вскоре был прерван тирадой известных фюрерских обещаний о помощи.

Гитлер заявил, что судьба 6-й армии ни на минуту не покидает его воображение и в середине февраля мощная танковая группировка нанесет неотразимый удар из района Харькова и непременно достигнет Сталинграда.

7 января совпали два события. В полдень в «котел» возвратился Хубе. И почти одновременно радио русских на передовой в обращении к Паулюсу сообщило, что на следующий день у Котлубани командование Красной Армии высылает своих парламентеров для вручения ультиматума о капитуляции представителям 6-й.

Получив пакет от командования Красной Армии с ультиматумом о капитуляции, Паулюс вновь запросил согласие «Вольфшанце» на «свободу действий», но получил категорический приказ держаться до конца.

Вечером 10 января, когда в приволжской степи, западнее Сталинграда, бушевал окончательный бой 6-й армии, Гитлер принимал в «Вольфшанце» румынских союзников – маршала Антонеску и начальника Генштаба генерала Штефлю. Как и три недели назад при встрече с командованием итальянской армии, фюрер Третьего рейха изложил им свой взгляд на обстановку. Он философствовал три часа:

– Если Германия на Западе или Германия и ее союзники на Юге и Востоке будут разбиты, результат в итоге получится одинаковым. Англосаксы в любом случае станут победителями лишь теоретически, ибо при поражении «стран оси» и их союзников Россия на всем континенте станет настолько сильной, что англосаксы потеряют здесь всякое влияние. Поэтому их интересы в данный момент и на перспективу объективно совпадают с интересами Третьего рейха, выступающего в качестве защитника Европы от угрозы большевизма.

Вермахт победоносно заканчивал сорок первый год, и лишь суровая зима помешала ему овладеть Петербургом и Москвой. Он одержал победы в Крыму и под Харьковом в сорок втором, и снова русская зима воздвигла перед ним проблему овладения «крепостью Сталинград». 6-я армия владеет большей частью этой твердыни, и генерал Паулюс будет сражаться за нее до конца.

Сейчас у Германии и ее союзников Россия остается открытой раной. Важнейшей областью в настоящий момент представляется треугольник Ростов – Сталинград – Кавказ. В кризисное время надо сохранять железные нервы. Если бы Германия потеряла две трети производства железа, во семьдесят процентов нефтяных источников и весь коксующийся уголь, то ее положение было бы отчаянным. Но сейчас именно в такой ситуации находится Россия. Она располагает добычей железа на Урале, но коксующегося угля для изготовления стали из той железной руды у нее нет. Нехватка продуктов питания и недостаток в людях создают до полнительные трудности, которые в конечном счете приведут ее к гибели.

Если ему, фюреру, кто-то поставит вопрос, когда и как может закончиться война, то он скажет, что это, вероятно, единственный вопрос, на который во всей истории не мог дать точного ответа ни один государственный деятель или полководец. В таком конфликте, как теперешняя мировая война, необходимо только отчетливо видеть цель и предпосылки достижения этой цели. Главное – духовное самообладание, фанатичная решимость ни при каких обстоятельствах не капитулировать…

Переговоры в «Вольфшанце» убедили румынского союзника – как бы ни разрешилась трагедия 6-й армии Паулюса в Сталинграде, успеет или нет отойти с Кавказа 1-я танковая армия Маккензена, фюрер нигде и никому не позволит добровольно капитулировать перед Советами, вермахт будет сражаться до конца.

Прилет Риббентропа в Главную Ставку в разгар нарастания кризиса на Восточном фронте преследовал не только «миротворческие цели». Но, участвуя в переговорах с маршалом Антонеску, он воочию убедился в ином настрое Гитлера, что и на этот раз его не удастся склонить к началу сепаратных переговоров с Москвой. Это удручало. «Первый дипломат» рейха снова покинул «Вольфшанце» ни с чем: формула фюрера неизменна – «нет» Западу и «нет» Востоку.

Четырехдневный визит маршала Антонеску в «Вольфшанце» еще продолжался, когда в стане Германии и ее союзников возник новый острый кризис на Среднем Дону. 13 января русские повели наступление на позиции 2-й венгерской армии генерал-полковника Яни у Сторожевого и 8-й итальянской армии генерала Гарибольди, северо-западнее Кантемировки. Кризис стремительно нарастал.

Генерал Гарибольди, предвидя опасную перспективу, 13 января обратился к командующему группой армий «Б» и в «Вольфшанце» с просьбой об отводе Альпийского корпуса на отсечные позиции у Подгорного, но получил решительный отказ Гитлера. В полдень 17 января клещи ударных дивизиий большевиков сомкнулись в районе Карпенково. Вот тогда, 18 января, и было получено согласие «общего фюрера» на отход.

Поражение 2-й венгерской армии спутало «оперативные карты» Кейтеля. Полмесяца назад он согласовал с Гитлером вопрос о том, что из слабо подготовленных войск Хорти надо отобрать лучшие кадры, укомплектовать ими три «сносных дивизии», а «примитивный остаток» отправить на строительство оборонительных позиций под Смоленск. Но вот и этот план «Вольфшанце» в течение каких-то трех-четырех дней легко порушен русскими – венгры в панике бросали передовые позиции и спешно отходили на Обоянь. Генерал-полковник Яни потерял управление войсками.

В создавшихся условиях теряло смысл дальнейшее удержание Ржевско-Вяземского плацдарма группой армий «Центр». Более того, этот маневр таил в себе очевидную опасность, поскольку встречный удар войск Калининского и Западного фронтов с севера и юга в промежутке между Смоленском и Вязьмой угрожал новым гигантским «котлом», по размерам ничуть не меньшим, чем Сталинградский в междуречье Дона и Волги.

Из головы фюрера не выходил «возможный южный план» большевиков – прорваться к Ростову и одним ударом решить проблему освобождения Кавказа. Это опасение разделял и Цейтцлер. Перерезав коммуникации войск группы армий «А», Южный фронт Еременко добивался двойного успеха – для Красной Армии теряло смысл силовое возвращение оккупированной территории, а перед ОКВ вставала задача по спасению окруженной в предгорьях Кавказа группировки.

В Сталинградском «котле» воцарилась вакханалия хаоса. Офицеры штабов не существующих дивизий спешно перебазировались на восток, прихватывая в последний момент остатки продовольствия, личные вещи и оперативные документы. Армейские лазареты, оказавшиеся в прифронтовой полосе, оставлялись на «попечение» наступающего противника – их не на чем, некому и некуда было вывозить. Тифозные вши одолевали истощенных и предельно измотанных людей. «Котел» стал средоточием голода, страданий, отчаяния и напрасных, бессмысленных смертей.

С потерей аэродрома в Питомнике все меньше самолетов совершало посадку в «котле». Чтобы обсудить возможности посадки «транспортников» на временных площадках, утром 17 января Паулюс в радиограмме на имя Манштейна потребовал прислать в его штаб командира 8-го авиакорпуса Фибиха. Командующий группой армий «Дон» выполнил требование командарма 6-й. Однако в тот же день на аэродроме в Гумраке приземлился самолет всего лишь с майором «люфтваффе» на борту, адъютантом генерала Фибиха.

В развалинах Сталинграда вовсю свирепствовали офицерские патрули и наряды жандармов, имеющие приказ принимать беспощадные меры к мародерам, «добровольным заготовителям продуктов» и самовольно покинувшим расположение своих подразделений на передовой. Суровый самосуд не щадил несчастных – пули соотечественников столь же бесцеремонно, как и пули противника, обрывали жизнь одинаково обреченных на бесславную и безжалостную смерть.

Приказ командарма 6-й сопротивляться до последнего человека неоднократно подтверждался последующими приказами и распоряжениями, в том числе и в адрес давно разгромленных соединений. Чтобы продлить сопротивление до «последнего патрона», специальные «команды по сбору героев» все настойчивее прочесывали лабиринты подземных убежищ, наполненных вонью и дымом, вытаскивали из подземелий боеспособных солдат и конвоировали их на сборные пункты для отправки на передовую. А там набирал силу процесс самостоятельной капитуляции мелких боевых групп.

Получив донесение командующего группой армий «Север» фон Кюхлера о том, что русские завершили операцию по прорыву блокады Петербурга, Гитлер пришел в ярость. Пришлось отступить там, где, по его разумению, ни в коем случае нельзя было этого делать. Тут во главу угла фюрер ставил политические соображения. Во всем мире этот победный акт большевиков будет расценен по высшей шкале поражений вермахта на Востоке и обозначен крупным успехом Советов после блистательных побед под Москвой и Сталинградом.