Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

Указка «генштабиста» уперлась в ключевую точку на юге. Выдержав паузу, Цейтцлер продолжил доклад:

– Положение на участке Славянск – Лисичанск может в ближайшие дни обостриться. Так что…

– Хорошо, Цейтцлер. Как обстоят дела с передислокацией 13-й танковой дивизии? – спросил Гитлер.

– Перегруппировки на юге, мой фюрер, идут очень хорошо. 3-я танковая дивизия продвигается через Ростов, 11-я танковая дивизия следует за ней. Планируется, что и 13-я танковая дивизия вечером одним переходом проследует на самый север, к Ворошиловграду.

– Значит, 7-ю танковую дивизию Манштейн перебрасывает в район Славянска? – Гитлер продолжал неотрывно рассматривать «оперативку».

– Да, мой фюрер, – подтвердил Цейтцлер. – На этот участок выдвигается также 335-я пехотная дивизия.

– Шестнадцать эшелонов 335-й пехотной дивизии все еще находятся в пути? – уточнил Гитлер.

Начальник Генштаба ОКХ заверил Главкома:

– Да, мой фюрер. Сейчас, правда, эшелоны передвигаются медленнее из-за потерь в пути, вследствие непрерывных налетов авиации противника.

– Выходит, Цейтцлер, смена длится еще дольше, чем выдвижение свежих тыловых соединений?

– Выходит так, мой фюрер. Я хотел бы просить вас об удовлетворении предложений Манштейна о спрямлении линии фронта его армий по реке Миус.

– Я это еще обдумаю, Цейтцлер. Но я могу сказать одно, что возможности окончания войны на Востоке посредством наступления более не существует. Это мы должны ясно представлять себе.

– Да, мой фюрер, вы правы, – согласился Цейтцлер. Совещание затягивалось, а разговор о Сталинграде все еще не подошел. Его начал Гитлер без всякого перехода, нарицательно назвав сдавшихся «они».

– Они там капитулировали по всем правилам. Ибо в противном случае люди сбиваются в кучку, отстреливаясь во все стороны, и последнюю пулю пускают в себя.

Цейтцлер согласно кивнул головой:

– Я тоже не могу этого постигнуть. Я все еще думаю, что, может, это не так и фельдмаршал Паулюс, возможно, лежит в Сталинграде тяжело раненный.

Гитлер решительно возразил:

– Нет, Цейтцлер. Все так! Русские прямо об этом заявили. Паулюс и Шмидт будут отправлены в Москву, предстанут перед ГПУ и их принудят отдать приказ, чтобы северный «котел» тоже сдался в плен.

– Это абсолютно необъяснимо, мой фюрер, – удрученно поддакнул начальник Генштаба сухопутных войск.

– Не скажите, Цейтцлер, – возразил Гитлер. – Полковник Белан получил из «котла» письмо от родственника. В нем сказано точно: «Паулюс – под вопросом. Зейдлиц – пал духом. Шмидт – пал духом. Хубе – человек. Конечно, было бы лучше, если бы Хубе остался в „котле“, а другие вышли из окружения. В данном случае Паулюс мог видеть, как пятьдесят-шестьдесят тысяч его солдат умирают и мужественно обороняются до последнего! И как мог он сдаться большевикам?!»

– Это, мой фюрер, такое, что совершенно непостижимо, – продолжал причитания покорности Цейтцлер.

Утром 3 февраля Германия услышала по радио сводку ОКВ. «Героическая гибель» 6-й армии фельдмаршала Паулюса послужила поводом к объявлению трехдневного траура на территории страны.

5 февраля резко обострился кризис в районе Харькова. Прорвав оборону 4-й танковой армии Гота южнее Белгорода, русские повели наступление на Богодухов, охватывая «вторую столицу Украины» с северо-запада. Одновременно ударом на Купянск и Красноград начался охват Харькова с юго-запада. Командующий группой армий «Дон» Манштейн поставил «трудный вопрос» перед ОКВ об отводе войск на рубеж обороны по реке Миус. Но Гитлер «с порога» отверг эти пораженческие предложения, и 6 февраля Манштейн был вызван в Главную Ставку для «исчерпывающего доклада».

ХАРЬКОВ. МАРТ: СНОВА НЕУДАЧА