Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

– 5-й воздушной армии, товарищ Сталин, 27 июня поставлено пятьдесят тысяч кумулятивных авиабомб.

– Хорошо, – удовлетворился ответами председатель ГКО, занес названные цифры в свою записную книжку и тут же приказал: – А завтра направьте Руденко и Красовском у еще по сто тысяч противотанковых авиабомб.

– Надо, значит, направим. Сейчас в резерве имеется четыреста тридцать тысяч этого вида боеприпасов.

– Четыреста тридцать тысяч, – Сталин повторил оброненную Ванниковым цифру и занес ее в свою записную книжку. Но следующий вопрос задал уже Новикову: – Товарищ Новиков, как выполняется постановление ГКО по танковым и противотанковым орудиям?

– И 85-мм танковая, и 100-мм противотанковая пушки находятся в работе, товарищ Сталин. В июле будут изготовлены опытные образцы, – доложил «вооруженец».

– А на чем основаны, товарищ Новиков, такие высокие темпы разработки новых орудий?

– Конструктор Грабин строит работу с перспективой. Он умело тиражирует накопленный в прошлые годы опыт. Для противотанковой пушки им применен ствол-монолит, используемый в морской артиллерии. Лафет пушки построен сварной, облегченный.

– Понятно, с этим разобрались. А теперь наркомату надо подналечь на увеличение выпуска 57-мм противотанковой пушки. Фронты хорошо отзываются о ней.

– Меры такие принимаются, товарищ Сталин, – заверил председателя ГКО заместитель наркома Новиков.

Долгий звонок прервал эту аудиенцию. Понимая, что доклад Василевского будет «основательным», председатель ГКО отпустил управленцев по рабочим местам.

Представители Ставки, маршалы Жуков и Василевский, поддерживали между собой постоянную связь. Когда в 16.00 4 июля противник силами до полка предпринял разведку боем у Солдатского, Василевский тотчас по ставил в известность о происшедшем Жукова. Обменявшись мнениями, они пришли к выводу: это – начало наступления, основная фаза которого, видимо, сдвинута на утро.

Сталин, получив это сообщение, заключил:

– Обождем еще сутки. Проявим выдержку.

Вначале третьего 5 июля в Москву позвонил из Уколова Жуков. Верховный только что закончил переговоры с Василевским и с ходу задал «традиционный вопрос»:

– Что нового, товарищ Жуков? Как ведет себя немец? Представитель Ставки четко доложил:

– С вечера противник ведет подготовку проходов в минных полях, товарищ Сталин. Перебежчик с его стороны показал, что наступление назначено на 3. 00.

– Какое решение принято вами, товарищ Жуков?

– На 2.20 отдан приказ о контрподготовке.

– Артиллерия противотанковых районов также участвует в нанесении этих ударов? – уточнил Сталин.

– Нет. Это позволило бы противнику обнаружить расположение наших противотанковых районов.

– Хорошо, – закончил разговор Верховный, но через двадцать минут уже сам позвонил в Уколово, спросил: – Контрподготовку начали, товарищ Жуков?

– Она в самом разгаре, товарищ Сталин. Под нами земля дрожит, – ответил Жуков.

– А как повел себя немец с ее началом?

– Предпринял попытку на ряде участков организовать контр-дуэль, но был быстро подавлен.

– Понятно. Информируйте меня почаще о развитии обстановки. Я буду в Ставке ждать ваш их сообщений.

В пять сорок в Ставку позвонил генерал Рокоссовский. Радостным голосом он доложил:

– Противник наступает, товарищ Сталин! Верховный встретил сообщение вопросом:

– Так в чем радость, Константин Константинович?

– Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин!

– Понятно, Константин Константинович. Позвоните мне после десяти. Яна пару часов прилягу отдохнуть.

До десяти в Ставку звонили Жуков и командующий Воронежским фронтом Ватутин. Но Поскребышев раз за разом отвечал, что товарищ Сталин еще отдыхает.

До конца дня 5 июля противник силами 47-го и 41-го танковых корпусов предпринял пять яростных атак, чтобы прорвать первую полосу армейской обороны. Но только севернее Гнильца и Саборовки сумел вклиниться в нее до семи километров. 6 июля враг продвинулся вперед еще на четыре километра, овладел Саборовкой.

Еще более яростное сражение развернулось на южном фасе «Курской дуги» в полосе обороны Воронежского фронта. В шесть утра, приведя ударные соединения в сносное состояние, после авиационного удара и получасового артиллерийского налета с рубежа Стрелецкий – Томаровка – Зыбино – Трефиловка перешла в наступление группировка фельдмаршала фон Манштейна.

Командующий Воронежским фронтом Ватутин приказал командующему 1-й танковой армией Катукову, командирам 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов Бурдейному и Кравченко нанести контрудар по 4-й танковой армии Гота в общем направлении на Томаровку.

Вечером 6 июля командующему 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрову позвонил Сталин:

– Товарищ Ротмистров, вы получили директиву Ставки о переброске в состав Воронежского фронта?

– Нет, товарищ Сталин, директиву я не получил, но мне изложил ее содержание генерал Конев.

– Каким об разом, товарищ Ротмистров, вы намерены передислоцироваться в район Старого Оскола?

– Своим ходом, товарищ Сталин.

– А вот начальник Главного бронетанкового управления товарищ Федоренко предлагает перебросить ваши соединения железнодорожным транспортом.

– В сложившихся условиях, товарищ Сталин, так поступать нельзя. Авиация противника может разбомбить наши эшелоны или железнодорожные мосты, и мы долго не сможем потом собрать армию воедино.

– Вы хотите совершать марш только в ночное время?

– Нет, товарищ Сталин. Продолжительность ночи в июле всего семь часов, и если машины будут двигаться только ночью, то на светлое время танковые колонны придется заводить в леса, а вечером снова выводить на маршруты. Лесов, кстати, у нас на пути очень мало.

– Что вы предлагаете, товарищ Ротмистров?

– Прошу вашего разрешения, товарищ Сталин, на передислокацию армии днем и ночью…

Верховный прервал командарма 5-й гвардейской танковой на полуслове, заинтересованно возразил:

– Но ведь в светлое время суток вас будет нещадно бомбить фашистская авиация?

Ротмистров не согласился:

– Да, товарищ Сталин, этого исключать нельзя. Поэтому я и прошу вас дать указание командующему 2-й воздушной армии генералу Красовскому, чтобы он надежно прикрыл нас с воздуха во время марша.

– Хорошо, товарищ Ротмистров, просьба о прикрытии марша вашей армии авиацией будет удовлетворена.

Напряженный характер 7 и 8 июля приняло сражение в полосе обороны Воронежского фронта. Пренебрегая потеря ми, 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф» на Обоянском и Корочанском направлениях продолжали рваться вперед. Войска 6-й гвардейской и 1-й танковой армий медленно отходили в направлении Калиновки, Кочетовки, Прохоровки. Преобразовав 9 июля Степной военный округ в Степной фронт, Ставка дала директиву Коневу начать выдвижение войск к району боев в полосе Воронежского фронта.

Ставка пристально следила за развитием обстановки под Курском. Утром 9 июля Сталин позвонил Жукову.

Представитель Ставки уверенно доложил:

– Считаю, товарищ Сталин, что к этому дню 9-я армия Моде-ля исчерпала свои наступательные возможности и не может без подкреплений наступать.

– В таком случае, товарищ Жуков, пришла пора вводить в дело войска Западного и Брянского фронтов согласно оперативному плану?… Как вы считаете?

– И я считаю, товарищ Сталин, что пора вступать в дело войскам Соколовского и Попова.

– А когда, по-вашему, смогут перейти в наступление войска Соколовского и Попова?

– Не раньше двенадцатого, товарищ Сталин.

– Хорошо. Вы езжайте к Попову и вводите в дело войска Брянского фронта.

В полдень 10 июля 5-я гвардейская танковая армия вышла на рубеж Веселый – Прохоровка, готовая к выполнению сложной боевой задачи. Ротмистров был вы зван в Бобрышево. Представитель Ставки Василевский и командующий фронтом Ватутин поставили боевую задачу. Она была взвешенной, продуманной.

Командующий Воронежским фронтом округлил карандашом район Прохоровки и негромко сказал:

– Не сумев прорваться к Курску через Обоянь, товарищ Ротмистров, Манштейн решил сместить направление главного удара восточнее, вдоль железной дороги Курск – Белгород, через Прохоровку. Именно сюда стягивается 2-й танковый корпус СС генерала Хауссера.

– Танковые соединения врага, – добавил Василевский, – имеют на вооружении тяжелые танки «Тигр» и «Пантера». От них очень пострадала в первые дни наступления гитлеровцев 1-я танковая армия генерала Катукова. Как вы, товарищ Ротмистров, намерены с ними бороться?

– Нам знакома эта техника врага, товарищ маршал, хотя воевать против нее пока что не приходилось. Ее технические данные мы получили из штаба Степного фронта. Продумали и способы борьбы с танками врага.

– Доложите о них, товарищ Ротмистров, – оживился Ватутин. – Это принципиально важно.

– «Тигры» и «Пантеры» оснащены не только сильной лобовой броней, но и мощной 88-мм пушкой с большой дальностью прямого выстрела, – доложил Ротмистров. – В этом их преимущество перед нашими танками. Поэтому на сегодня успешная борьба с ними наиболее эффективна лишь в условиях ближнего боя.

– Образно говоря, следует идти с ними в рукопашную схватку, брать их на абордаж, – заключил Ватутин.

Вечером 11 июля на КП Ротмистрова прибыл Василевский. Он сообщил командарму 5-й гвардейской танковой, что днем у него состоялся разговор с Верховным, который поручил представителю Ставки в течение всей операции находиться среди танкистов, координировать их действия с пехотой 5-й гвардейской армии.

В 6. 30 утра 12 июля над Прохоровкой уже бушевали воздушные бои. В 7. 00 грянули первые залпы артиллерии. Огневой шквал завершали грозные залпы «катюш». После них навстречу друг другу устремились две ревущие танковые лавины. Раннее солнце тоже оказалось на нашей стороне – оно слепило глаза немецким танкистам, освещало нашим черные контуры вражеских машин.

И вот «Т-34», стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Гитлеровцы не ожидали встретить у Прохоровки такую массу наших танков. Управление боем у врага нарушилось. Тяжелые «Тигры» и «Пантеры» лишились в ближнем бою огневого преимущества и поражались «тридцатьчетверками» с коротких дистанций. Поле сражения заволокло дымом и пылью. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись насмерть, уже не могли разойтись. Потерявшие ход машины продолжали вести огонь: Танки вели борьбу с танками! Прекратила огонь артиллерия. Не бомбила поле боя авиация. Радиоэфир наполнился сложной гаммой боевых команд, отдаваемых открытым текстом: «Вперед!», «Шнеллер!», «Карпов, действуй, как я!», «Мильке, форвертс!»…

Не добившись успеха у Прохоровки, Манштейн силами 48-го танков ого корпуса обошел слева 18-й танковый корпус и врезался в передний край 33-го гвардейского стрелкового корпуса Козлова. Прорвав наши боевые порядки на участке Красный Октябрь – Кочетовка, противник продвинулся до рубежа Веселый – Полежаев.

Командарм 5-й гвардейской танковой принял оперативные меры. Он направил 24-ю гвардейскую танковую бригаду Карпова в район совхоза «Ворошилов» с задачей разгромить прорвавшегося противника. Одновременно 10-я гвардейская мехбригада Михайлова была переброшена в район Остренько го, чтобы не допустить продвижения вражеских танков в обход Прохоровки.