Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

В ночь на 1 мая командующему ВВС маршалу авиации Новикову в Абинскую позвонил Верховный.

– Несколько часов жду вашего звонка, товарищ Новиков. А вы, похоже, не очень торопитесь доложить в Ставку, как разворачивается сражение за господство в воздухе на Кубани.

Командующий ВВС уверенно ответил:

– Пока разворачивается успешно, товарищ Сталин. Наш удар по семнадцати аэродромам противника в Приазовье, на юге Украины и в Крыму оказался для противника очень болезненным. По предварительным данным, выведено из строя более двухсот боевых машин.

– Но немец все еще сохраняет численное превосходство своей авиации? – возразил Верховный.

– Противник уже не имеет численного превосходства, товарищ Сталин, – твердо заявил маршал авиации Новиков. – Мы подкрепили 4-ю воздушную армию генерала Науменко 2-м бомбардировочным авиакорпусом генерала Ушакова и 3-м истребительным авиакорпусом генерала Савицкого. В 5-ю воздушную армию генерала Горюнова прибыли 2-й смешанный авиакорпус генерала Еременко и 282-я истребительная авиадивизия генерала Данилова. Усилена и группировка, возглавляемая заместителем командующего АДД генералом Скрипко. В состав 6-го авиакорпуса генерала Тупикова влились 50-я и 62-я дальнебомбардировочные авиадивизии.

– А как используется авиаторами 4-й и 5-й воздушных армий опыт, накопленный в Сталинградском сражении, товарищ Новиков? – Верховный не первый раз ставил схожие вопросы перед командующим ВВС, и, как оказалось позднее, не ради праздного интереса.

– Опыт, накопленный под Сталинградом, используется нами в полной мере, товарищ Сталин. Отныне бомбардировщики действуют в основном крупными группами, бомбят вражеские войска не с одного захода, а с нескольких. Штурмовые группы остаются над расположением противника возможно дольше. Это увеличивает продолжительность авиационного воздействия на противника и повышает эффективность массированных бомбовых ударов, – маршал авиации Новиков говорил о групповых действиях нашей авиации с гордостью, потому что уже давно, еще с Ленинградского фронта, вынашивал в себе прогрессивные идеи.

Верховный Главнокомандующий уточнил:

– Но в этом случае, товарищ Новиков, истребители прикрытия тоже должны действовать по-иному, мобильными группами?

– Истребительные патрули, товарищ Сталин, эшелонируются по фронту и по высоте. Большую часть боевой работы они ведут теперь за линией фронта, перехватывая вражеские самолеты на подходе к передовой, – дополнил свой доклад командующий ВВС.

– Этот тактический прием и называется у вас «Кубанской этажеркой»? – неожиданно для маршала авиации Новикова спросил Сталин.

– Совершенно верно, товарищ Сталин, – подтвердил командующий ВВС. – Эшелонирование боевых порядков по высоте, вертикальный маневр, управление групповым воздушным боем с наземных пунктов по радио и обеспечило успех нашей «Кубанской этажерке».

– А где сейчас находится управление 5-й воздушной армии, товарищ Новиков? – спросил Верховный.

– Передав свои соединения, 132-ю авиадивизию ночных бомбардировщиков, а также 236-ю и 287-ю истребительные авиадивизии в состав 4-й воздушной армии, товарищ Сталин, оно уже убыло под Курск, в распоряжение командования Степного военного округа, – четко доложил Новиков.

Напряженные воздушные бои над Кубанью продолжались почти всю первую половину мая. Закрепляя день ото дня свое господство в воздухе, соединения 4-й воздушной армии, в командование которой вступил генерал-лейтенант Вершинин, наносили массированные удары по живой силе и боевой технике противника в прифронтовой зоне. В приказе наркома обороны от 4 мая ставились в пример всему личному составу ВВС действия летчиков 7-го гвардейского штурмового авиаполка лейтенантов Смирнова и Слепова, которые в конце января сорок третьего нанесли редкий по эффективности удар по станции Малороссийская и надолго вывели ее из строя, прервав железнодорожное движение.

4 мая Ставка направила директивы Военным советам Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов, поставила задачи по уничтожению авиации противника на аэродромах и в воздухе, по срыву железнодорожных перевозок и автомобильного движения на дорогах. Операция была назначена на 6 мая.

Главное внимание Ставки с первых дней мая было всецело привлечено к ситуации на участках Центрального и Воронежского фронтов генералов армии Рокоссовского и Ватутина. Четко работали разведывательные службы всех уровней. Обстановка накалялась.

В ночь на 8 мая в Военные советы Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов поступила директива Ставки: «По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10–12 мая на Орловско-Курском или на Белгородско-Обоянском направлениях либо на обоих направлениях вместе. Ставка приказывает к утру 10 мая иметь все войска в полной боевой готовности встретить возможный удар врага. Особенное внимание уделить готовности нашей авиации, с тем, чтобы в случае наступления противника, но и с первого же момента его активных действий завоевать господство в воздухе».

Командование фронтов Курского направления, получив предупреждение Ставки, активизировало усилия войск по совершенствованию систем огня в обороне, созданию дополнительных инженерных заграждений, установке минных полей на танкоопасных направлениях.

Многократно обсудив возможное развитие ситуации на Курском направлении, Верховный принял решение 15 мая о командировании в войска Центрального и Воронежского фронтов своего заместителя Жукова для всестороннего изучения обстановки и хода подготовки наших войск к предстоящим действиям. В это же время в войска Западного и Брянского фронтов прибыл начальник Генштаба Василевский.

Доклады ответственных представителей Ставки внимательно анализировались Верховным. Маршал Василевский предложил 21 мая подкрепить к началу операции «Кутузов» 11-ю армию двумя танковым и полк ами прорыва, переместить 19-й стрелковый корпус из района Гжатска в Юхнов, сохранив его в составе 10-й гвардейской армии Попова. С этой же целью 4-ю стрелковую дивизию Московского военного округа он предложил перевести из Загорска в Малоярославец.

На следующий день, 22 мая, в Ставку поступило донесение маршала Жукова. Он изложил свое понимание обстановки в полосе обороны Центрального фронта. Особый интерес для Сталина представляли оперативные данные о противнике.

Жуков сделал вывод о том, что противник искусно маскирует свои приготовления. Но, анализируя расположение его танковых частей, недостаточную плотность пехотных соединений, отсутствие группировок тяжелой артиллерии, а также разбросанность резервов, можно считать, что противник до конца мая перейти в наступление не может. Он предложил усилить 48-ю армию Романенко двумя стрелковыми дивизиями, тремя танковыми полками, двумя артиллерийскими полками резерва главного командования.

Столь же глубокими явились анализ и предложения Жукова об обстановке и средствах усиления войск Воронежского фронта Ватутина. Просчет был допущен в одном: Ставка и Генштаб сделали вывод, что наиболее сильная группировка создается ОКВ в районе Орла для действий против Центрального фронта. Она насчитывала около тысячи двухсот танков. На самом деле более сильной оказалась группировка фельдмаршала фон Манштейна, действующая против Воронежского фронта. Она располагала почти полутора тысячью танков и штурмовых орудий.

В кабинет Верховного вошел начальник Главпура Щербаков. Верховный поздоровался с ним, спросил:

– Как живет Калининский фронт, товарищ Щербаков? Какие меры предпринимаются его Военным советом, чтобы наладить снабжение войск, подготовить их к активным боевым действиям?

Генерал-лейтенант Щербаков достал из папки нужные записи, поправил очки, уверенно ответил:

– Командный и политический состав Калининского фронта многое делает, товарищ Сталин, для преодоления трудностей с продовольственным снабжением. По этому вопросу проведено два совещания с аппаратом тыла и с начальниками армейских тыловых служб. Энергично действует в этом направлении новый командующий фронтом Еременко.

– Все действуют энергично, товарищ Щербаков, а проблемы со снабжением войск до сих пор остаются, – сердито возразил Верховный. – Подготовлено постановление ГКО по вопросу питания личного состава на Калининском фронте, и мы обяжем командиров частей лично утверждать меню-раскладку на каждый день, пока не наладят как следует питание. Вот это будет действенной мерой для всех – и командного состава, и политработников.

– В соединениях 43-й армии генерала Голубева командный состав так с начала мая и поступает, товарищ Сталин, – возразил начальник Главпура.

– Генерал Голубев – опытный военачальник и действует правильно, по-суворовски, – сказал Верховный и тут же перевел разговор на другую тему: – Главпур уточнил перечень упраздняемых должностей политсостава, включаемых в постановление ГКО?

– Да, уточнил, товарищ Сталин, – искоса взглянув на Верховного, ответил Щербаков и прочитал написанное на листке: – Объединить должность заместителя командира по политической части с должностью начальника политического отдела соединения, упразднить должности заместителей начальников штабов по политической части в бригадах, дивизиях и корпусах, а также заместителей командиров рот по политической части и приравненных к ним отдельных подразделений.

– Ваши предложения, товарищ Щербаков, только часть решаемого вопроса, – пристальный взгляд Верховного замер на массивной фигуре начальника Главпура. – В таком случае нам придется расформировать около пятидесяти военно-политических учебных заведений, а в оставшихся резко уменьшить переменный состав. Этот момент учитывался Главпуром при подготовке документа?

– Учитывался, товарищ Сталин. Так именно мы и предлагаем поступить, – генерал-лейтенант Щербаков ни на йоту не сомневался в своей правоте.

Верховный начал молча ходить взад-вперед по кабинету. Был поставлен сложный вопрос, и решить его с ходу не представлялось возможным. Сделав несколько «привычных челноков», он сказал:

– Такое постановление и примем. Готовьте его на завтра. Но при этом мы не должны допустить снижения уровня партийно-политической работы в войсках ни на один час. Приближается жаркое военное лето, и его важно встретить во всеоружии.

Сталин умолк. Паузу нарушил начальник Главпура:

– Член Военного совета Леонов поднял еще один вопрос, товарищ Сталин. В частях продолжают нести службу добровольцы, кандидаты и доктора наук, являющиеся крупными специалистами народного хозяйства. Возможно, уже пришло время для того, чтобы возвратить их на прежнюю работу?

Верховный остановился у торца стола, ответил:

– Такое время, товарищ Щербаков, еще не пришло. Переживем это лето, а потом примем исчерпывающее постановление ГКО по этому вопросу. А самых крупных специалистов мы и сейчас отзываем с фронтов.

Расставаясь, Верховный напутствовал начальника Главпура еще одним важным поручением: