Друзья и герои

Гай спал, уткнувшись в подушку и закрывшись рукой, словно крылом. Возможно, ему снилось, что он защищается от кого-то, но в ледяном утреннем свете он выглядел ранимым и беззащитным.

Понимая, что больше не заснет, Гарриет надела халат и вернулась к окну, чтобы посмотреть, что происходит. Тоби успел сбегать в Академию и теперь тащил по дорожке холщовую сумку, в которой Пинкроуз носил книги. Сам Пинкроуз следовал за ним, прижимая к груди одеяла. Оба молчали. Хотя у Пинкроуза был необычайно оживленный вид, он не говорил ни слова и двигался столь осторожно, что Гарриет вспомнился Бен Фиппс, который хоронил свою жертву в «Марии Мартен». Пинкроуз и Лаш вели себя так, словно участвовали в некой секретной операции. Можно было бы предположить, что они бегут, – но бежать было некуда и не на чем. Гарриет решила, что ее подозрительность – следствие усталости. У Пинкроуза и Тоби было не больше шансов спастись бегством, чем у Гая и Гарриет, но, когда их автомобиль скрылся вдали, Гарриет почувствовала, что их словно бросили. Вечером они взбодрились, пока строили планы, но теперь всё это казалось напрасным. Возможно, было уже поздно.

По саду стелился туман. Прошло меньше двух месяцев с того дня, когда она наблюдала, как Чарльз уходил прочь под сенью лимонных деревьев. Тогда казалось, что всё только начинается. Жизнь долгое время не оставляла у Гарриет шрамов, но теперь, кажется, их время пришло. Мрачный холодный рассвет заставлял поверить, что жизнь подходит к концу.

В коридоре зазвонил телефон. Гай, казалось, крепко спал, но при первом же звонке он подскочил.

– Началось, – сказал он и принялся натягивать через голову кардиган, не расстегивая пуговиц.

Кто-то снял трубку. В дверь постучали. Гарриет открыла и увидела мисс Данн в розовом халате и пушистых розовых тапочках. Она посмотрела на Гарриет и тут же опустила взгляд. Всем своим видом она показывала, что принесла важные вести.

– Вы должны немедленно отправиться в Информационное бюро.

– Всё же есть корабль?

– Похоже на то. Каждый человек может взять с собой один чемодан. Не больше.

В голосе мисс Данн слышалась нотка великодушия. Возможно, подумала Гарриет, Британская миссия всё же ощущала некую вину перед брошенными соотечественниками.

– Вы едете с нами? – спросила она.

– Нет, что вы!

Мисс Данн даже сделала шаг в сторону, после чего объяснила, что некоторым сотрудникам миссии придется воспользоваться тем же бортом, но людям вроде мисс Данн уготована иная участь.

Принглы отправились в путь с одним чемоданом и с рюкзаком, набитым книгами. Остальные вещи и книги убрали в шкаф.

– Заберем их, когда кончится война, – сказал Гай.

Они вышли на улицу, надеясь найти такси, но в итоге пешком дошли до площади Конституции, где англичане кротко выстроились в очередь в ожидании транспорта до Пирея. Те, кому удалось найти такси, уже уехали. Остальных должен был забрать грузовик.

Мисс Бретт, возглавлявшая очередь, окликнула Гая и Гарриет.

– Прекрасно, не так ли? Нас эвакуируют!

– Вы же не хотели ехать? – спросила Гарриет.

– Нет, конечно. Здесь похоронен Перси. Разумеется, я предпочла бы остаться. Но всё равно неплохо было бы повидать мир. И мы едем в Египет, а там обстановка получше. Наши войска захватывают всё новые и новые территории в Египте.

На площадь въехал старый грузовик, прежде перевозивший уголь, в кузове которого стоял Бен Фиппс.

– Кто следующий? – крикнул он.

Из дверей Бюро вышли сестры Тукарри: мисс Глэдис в зеленом пальто и мисс Мейбл в бордовом. Мисс Глэдис с недовольным видом повела сестру по мостовой. Возможно, она ожидала, что своими хлопотами вокруг Пинкроуза заслужила к себе особое отношение. Вместо этого ей приходилось лезть в грузовик вместе со всеми остальными. Мисс Мейбл кое-как подсадили в кузов и устроили на чемодане, пока она недовольно бубнила что-то про угольную пыль на полу.

Когда грузовик тронулся, на площади осталось всего семеро человек. Бен Фиппс присоединился к Принглам. Глаза его так и сверкали от радости – он, очевидно, упивался властью. Он потирал руки, но не спешил что-либо рассказывать. Наконец Гай спросил, куда он подевался вчера.

– Я мог бы рассказать такую повесть![96] – воскликнул Бен Фиппс. – Где я, по-вашему, был? Куда подевался Бенни? Так вот, Бенни съездил в Пирей, чтобы одним глазочком подивиться на происходящее, – и что же он там увидел? Он увидел два корабля, которые должны были отвезти майора Куксона, его друзей и его вещи в какое-нибудь тихое уютное местечко. Бенни был не один, знаете ли! Я встретил там старого падре, которому пришла в голову та же идея, что и мне. Так что мы объединились и всё там обыскали. Под каждый камень заглянули. И нашли две эти посудины – всё остальное было разрушено. Нам удалось разыскать одного из кочегаров, и он рассказал, что их нанял какой-то английский джентльмен. Он не желал говорить, но мы с падре поднажали, и кем же оказался этот английский джентльмен? Самим майором! Его вещи уже погрузили на борт. Он готовился к этому несколько недель. Они с друзьями собирались путешествовать в полном комфорте и со всеми своими вещичками. Тут падре заявил, что это мы еще посмотрим, и мы с ним вернулись в миссию. Надо сказать, падре был великолепен. Он потребовал, чтобы каждому британскому подданному и каждому греку, находящемуся под угрозой из-за связей с британцами, предоставили место на одном из этих судов. Наши дипломаты не слишком обрадовались такой идее. Майор-то нанял эти корабли. Так, глядишь, могут пострадать его права.

– Право собственности, да? – поддакнул Гай.

– Именно. Но падре, каким бы прожженным тори ни был, стоял насмерть. Заявил, что человеческие права важнее, и не двигался с места, пока не получил согласие: корабли задержат до тех пор, пока не погрузят всех британских подданных. Как только майор узнал, что происходит, он попытался ускорить отправление. Хотел выйти в море на рассвете, но, прибыв в Пирей, обнаружил, что суда уже задержаны.

– И что же, он едет с нами?

– Да, его здесь не бросят. Придется ему путешествовать с простым людом. Говорят, он уже забаррикадировался в каюте. Его уже укачало.

Это свидетельство поражения майора привело Гая в восторг, и он пожал Бену руку.

– Победа морали! – заявил он. – Победа прав человека!

Бен горячо с ним согласился. Видя злорадство Бена, Гарриет не могла не задаться вопросом: а что было бы, не поссорься Бен с майором? Предположим, что он оказался бы в числе немногих избранных на борту! Ненависть, конечно, была мощной силой, а Бен, очевидно, был способен зайти далеко.

Раньше Гарриет питала надежды относительно будущего Гая, но теперь понимала, что права та пословица, которая говорит, что сыны века сего догадливее сынов света в своем роде[97]. Вечная благотворительность Гая, скорее всего, означала, что он далеко в жизни не продвинется.

Грузовик вернулись, и оставшиеся беженцы тронулись в путь.

Это была Страстная пятница. Город пребывал в бездействии, но жители высыпали на улицы: тяжелые предчувствия не давали им спать.

– Здесь появилось множество сторонников Германии, – сказал Бен.

Однако греки, которые махали проезжавшему грузовику, выглядели точно так же, как и греки, которые накануне бродили в мрачных сумерках. Среди них были и солдаты.

Бен Фиппс гневно указал на них:

– Всю греческую армию распустили. Очередное проявление саботажа. Пападемас говорит, что это было сделано, чтобы предотвратить бессмысленную бойню на последней линии обороны; но если бы они объединили усилия в Марафоне, то могли бы положить немало немцев. А теперь немцы просто войдут в город.

Когда они выехали на длинную и прямую Пирейскую дорогу, пустую и залитую солнцем, Гарриет спросила:

– Алан Фрюэн уже на борту?

Бен Фиппс покачал головой:

– Нет.

– Нет? А где он?

– На пути в Коринф, полагаю. Ему нужен был автомобиль, так что я продал ему свой. Он убедился, что эвакуация идет своим ходом, посадил собаку на заднее сиденье и уехал.

– Но куда?

– Не спрашивайте. Он торопился успеть на мост, пока его не взорвали. Больше мне ничего не известно.

– Так он хочет остаться в Греции? Он выживет здесь?

– А где он выживет? Он из тех, кто роет себе могилу с самого дня своего рождения.

– Собака будет голодать, – сказала Гарриет.

– Господи! – Услышав такую нелепицу, Бен Фиппс расхохотался. Гарриет разгневанно повернулась к нему:

– Вы отпустили его! Продали ему автомобиль!

– Он, кажется, свободный человек? – парировал Бен, оскорбленный такими неожиданными нападками. – Если он хочет ехать, то не мое дело задерживать его.

– Разумеется, вы же не сторож брату своему.

Бен Фиппс снова рассмеялся. Он был слишком зол, чтобы найтись с ответом.

Гарриет печально размышляла об Алане – одиноком человеке, который любил Грецию и греков и не смог их покинуть. Они как раз проезжали мимо их виллы, и Гарриет встала в кузове, чтобы увидеть дом, рощу и реку.

– Бедная моя кошка, – прошептала она.

Женщина, сидевшая за ней, сказала:

– Мы оставили собак. Не успели ничего, кроме как запереть дверь. Отвели их к соседу, он обещал приглядеть за ними и вернуть их нам.

– Лучше было их пристрелить, – заметил ее муж. – По крайней мере, так мы бы знали, что с ними стало.

– Денис! – воскликнула она, а муж набросился на нее.

– Ты что, не понимаешь, что здесь будет? Что ждет этих людей?

Остаток пути они молчали.

Над поверхностью воды возвышалось всего два судна: грузовые корабли «Эребус» и «Нокс».

Небо было ясным, вода – черной. В ней плавали обломки дерева, торчали мачты и трубы затонувших кораблей, сломанные остовы. Все портовые постройки были разрушены. Среди почерневших руин, разбитого стекла и обгорелых досок уже пробивалась зелень. Пирей напоминал древние развалины, словно вернулся в состояние разрухи, царившей здесь в течение восемнадцати веков после Пелопоннесской войны.

Единственными яркими элементами в этом пейзаже были «Эребус» и «Нокс», порыжевшие от ржавчины. В прошлом их употребляли для перевозки итальянских военнопленных, и, по словам Бена Фиппса, они не только разваливались на ходу, но и были чертовски грязными.

– Таласса![98] – воскликнул Гай бодро. – Ты говорила, что здесь тебе спокойнее, поскольку море рядом. Вот же оно!

Гарриет уже позабыла, почему море когда-то дарило ей ощущение безопасности.

Английских солдат направили помогать беженцам. Они уже подняли автомобиль майора и его багаж на борт и теперь таскали вещи его гостей. Одинокие чемоданы тех, кто не входил в число привилегированных лиц, вызвали всеобщие насмешки.

– И это всё? – спросил один из солдат, когда нехитрую поклажу спустили из кузова грузовика. – Немного же вам разрешили взять.

Кто-то из прибывших ранее еще стоял на берегу. Супруги Плаггет как раз выбирались из толпы. Миссис Бретт и мисс Джей поджидали Принглов, и, завидев их, миссис Бретт поспешила к ним с негодующей речью:

– Что бы вы думали: Арчи Каллард уже оскорбляет всех вокруг!

Гай и Гарриет уже позабыли про Арчи, который, как ни странно, так и не присоединился ни к какой пустынной армии, а продолжал болтаться без дела в Фалироне.