Тайна ордена Еретиков – пафосный заголовок, легкое чтиво...

Глава 95

Убар (Атландита Песков), Царство Аддитов

22 сентября 2021 года, 14:03

Своды не удивление весьма уютного зала, скрывавшегося за золотыми вратами и являвшего собой некое подобие холла, пестрили симметричными сталактитами подвесных жаровень-светильников и мелкой цветастой мозаикой из малахита и янтаря. Присущая столице Аддитов гигантомания в этот раз дала сбой, и профессор ощутил, что подобный интерьер его радовует много больше. Во многом от того, что у него наконец появилась возможность оценить все убранство окружения, не вертя головой вокруг себя, а во многом, от того, что с самого момента знакомства с Убаром он внезапно перестал чувствовать себя мелкой букашкой в городе великанов.

По периметру помещения, на покатых переходах потолка в стены, густая мозаика значительно редела, образуя собой некое подобие цветных капель. Взираясь на цветастый пазл, профессор на мгновение представил какими яркими цветами переливается, это великолепие в прыгающем свечении жаровень и шумно выдохнув продолжил изучать строение. Покрывая половину стен, каменные струи внезапно прерывались, уступая место широкой мраморной плите, опоясывающей всю комнату. По обыкновению, на камне были выгравированы множественные узоры и письмена, значение которых Иван не мог даже предположить. Еще пару часов назад, при виде подобной вязи, он решил бы, что это какие-ли строки священных писаний, но сейчас, успев достаточно ознакомится с бытом древних Аддитов, он сомневался, что в этих письменах есть что-то религиозное. Конечно если правители Убара, вдруг не решили приравнять себя к божествам.

Ивану казалось, множественные письмена встречавшие во всевозможных местах Ирама, скорее берут корни в произведениях современных писателей и поэтов. По какой-то причине профессору хотелось верить, что Убарцы были ближе к науке и созиданию искусством, нежели к фанатичной религии.

Наконец перстав бесцельно буравить взглядом письмена, профессор взглянул себе под ноги и с улыбкой встретил младшего брата хранителя врат – огнедышащего стража. Под стать своим гораздо более скромным габаритам, лев в этот раз был изображен в более привычной для себя форме. Изображенная в профиль дикая кошка сосредоточенно взиралась ярко-алыми огоньками глаз-янтарей куда-то сквозь цветастый потолок.

Следующие же створки врат, за которыми Иван рассчитывал видеть основной зал дворца, по обыкновению охраняли медные големы, чья численность сократилась до двух много более сдержанных воинов. Изваянные по стойке «смирно», войны безучастно смотрели перед собой, с покоившимися в ножнах короткими мечами.

В этот раз Иван знал, что ему нужно искать и быстро усмотрев за спиной одного из стражников искомый цилиндр опрометью бросился к замку. Профессору хотелось своими собственными руками ощутить, как работают тысячелетние механизмы, от того он с детским восторгом принялся вращать барабан, который в свою очередь тотчас отозвался привычным прищёлкиванием древних механизмов.

Когда же монотонный ритм шестеренок стих и цилиндр управлявший системой противовесов окончательно остановился, профессор взглянул в открывшиеся врата. Залитое солнечным светом помещение вновь напомнило о явных сибаритских наклонностях жителей Убара, неприкрытой пышущей роскоши и самолюбовании властителей города.

Каждая плитка белого мрамора, что устилала необъятных размеров помещение была неизменно украшена драгоценными камнями и золотой краской, что были использованы для запечатления очередной порции мифических сцен. Стены древнего зала были покрыты мелкой мозаикой драгоценных каменьев и металлов, на первый взгляд казалось хаотично раскинутых по идеальной поверхности, но стоило приблизиться, то в глаза непременно бы бросались редкие следы водяных потоков спускавшихся с самого потолка. Очевидно, обитателям этого сказочного строения вездесущее золото и камни показались весьма обыденными, от чего, стены были буквально превращены в водопады.

Свод же этой залы, высившейся должно быть до самых небес представлял собой огромный прозрачный купол, на который искусной рукой древних ремесленников была нанесена карта Аравийского полуострова.

В противоположном же от путников конце зала возвышался трон, при виде которого ни Иван, ни Жан-Жак просто не могли отвлечься на красоты зала. Впрочем, открывшаяся картина не пестрила изысканностью, или на худой конец какой-нибудь особенностью. В конце концов, в смерти не было и не будет ничего особенного.

Высокий трон, некогда принадлежавший властителю древнего Ирама, был нагло оккупирован человеком удачи. Громоздкая широкополая шляпа, широкий воротник, яркий камзол бросались в глаза на весьма почтительном расстоянии в двести футов. Несмотря на излишнюю любовь строителей Убара к золоту и драгоценностям множественные украшения на иссохшихся костяшках скелета, яркий наряд и огромная шляпа превращали останки Робертса в какое-то яркое нелепое пятно, явно оказавшееся тут по ошибке.

Шагая по направлению к останкам Черного Барта, в чем он нисколько не сомневался, профессор в очередной раз испытал жесткий приступ кислородного голодания. Внезапно он вновь ощутил тяжелый свинец, предательски растекшийся по каждой клеточке его организма. Как ему казалось, его ничего не могло уже удивить, но сейчас, спешно семеня к останкам Робертса, которые он, впрочем, и рассчитывал найти он вновь не мог продохнуть.

Он уже был в каких-то паре десятков футов, от трона и мог видеть черные глазницы черепа, когда его взгляд пал на простиравшиеся у ног пирата, человеческие останки. Кости и черепа, были словно уложены в аккуратные ряди и колонны, образовавшие собой некое подобие армейского строя.

– Что это? – буквально забывший как разговаривать француз наконец прервал молчание. Удивительно, но вид человеческих останков пробудил в нем куда больший интерес, нежели все красоты Убара.

– Я не знаю, – сокрушенно шепнул профессор и двинулся к ближайшему скелету. Пристально осматривая останки, профессору казалось, что при смерти этот человек находился в молитвенной позе на коленях, сложа руки на груди. Кроме положения тела, об этом говорили остатки его одежды, скомканной на груди и животе.

Профессор перевел взгляд на соседа, чьи останки покоились на белоснежном мраморе практически в идентичной позе. Профессор не знал, подходит ли слово странно для текущей ситуации, но решил, что это именно то, на что он смотрит. Все это странно.

– Они мертвы… – коротко шепнул профессор, будучи глубоко погруженным в свои размышления, он даже не понял, как начал говорить вслух.

– Это ты как ученый такой вывод сделал? – раздраженно всхрипел магистр: – С чего такое глубокомыслие? Решил по отсутствию мяса? – очевидно выданный Ивану кредит стариковского молчания окончательно иссяк и теперь, проклятия посыпались как из рога изобилия: – Достаточно экскурсий! Где это чертово барахло?

Профессор в ответ готов был взорваться, но поймав практически уже выпорхнувший изо рта первый слог отборного мата, прикусил язык, понимая, что сейчас не время. Вместо этого, Южин развернулся на каблуках и наконец закончил прерванный путь к капитану Робертсу. В голове историка все же родилась одна, вполне подходящая для финала жизненного пути Черного Барта история, которая как обычно требовала незамедлительного подтверждения.

Где-то за спиной все еще раздавались потоки брани, изрыгаемые стариком, которые, впрочем, в скорости совсем сошли на нет. Очевидно Лебелетье снова не справился со своей яростью и зашелся в приступе кашля. Профессор еще в Адене заметил, что Лебелетье с каждой минутой вновь начинал сдавать. Как Ивану показалось, живительный «коктейл» лекарств стал выветриваться из организма француза. Впрочем, того, что магистр ордена Еретиков еще мог передвигаться без посторонней помощи было вполне достаточно. Иван прекрасно понимал, что это конец истории.

Несмотря на скрюченную позу и весьма почтенный возраст в три сотни лет, массивный скелет высокого Робертса внушал чувство подлинного уважения. Даже покрытый цветастыми лохмотьями и всевозможными украшениями, он давал понять, когда-то на этом троне отдал душу весьма грозный человек. Череп Барта не был покрыт треуголкой, или что отчасти разочаровала профессора короной. Страдающий манией величия еще при светлом уме, пират с каждым годом все больше погружался в пучину безумия, от чего Иван был уверен, что в последний путь названный хранитель божественной тайны подготовит лучший свой наряд, включая какой-нибудь отличительный знак.

Внезапно профессор выпрямился в полный рост, опустил плечи, точно разом проглотил трехфутовую доску. Озадаченно взираясь на стройные ряды покойников, распластавшихся, практически у самых ног своего господина, он наконец понял, что единственной причиной, по которой смерть смогла настичь этих мужчин в таком положении была невероятная харизма пирата.

– Это самоубийство, – снисходительно бросил профессор обращая свой взор, на кое как поймавшего ровный ритм дыхания старика.

– Чего? – нисколько не озадачившись все же переспросил магистр.

– Массовое самоубийство, – повторил Иван и принялся бесцеремонно копаться в останках Робертса. Его нисколько не интересовали драгоценности и золото, коими пират был увешен словно гирлянда в рождественскую ночь. Много больше его интересовала нечто иное: – Я думаю, когда команда наконец добралась сюда, капитан понял, что обратного пути уже не будет. Впрочем, судя по его дневникам, Робертс изначально не собирался возвращаться в цивилизацию. Скорее всего свою команду… – профессор кивнул на двадцать семь аккуратных костяных кучек: – Робертс начал готовить задолго до самого плавания.

– Задолго?

– Пока мы шли ко дворцу нам на глаза не попадалось, ни оружия, ни одежды, ничего вообще, что могло бы указать на быт его команды.

Поняв к чему клонит профессор, старик разгреб носком ботинка ближайшую к нему кучу костей и скривившись коротко изрыгнул: – Bastards11, – после чего выпучив глаза на Южина спросил: – Получается эта кучка засранцев добралась сюда и сразу сделала это? Но где же тогда хранилище?

– Не слишком уважительно Вы относитесь к своим собратьям! – теряя терпение Иван продолжал обшаривать карманы Робертса. Познакомившись с бесчисленным множеством дневником Робертса, основным наполнением которых было самолюбование и графоманство, он попросту не мог принять, что перед смертью, пират не порадовал себя возможностью испачкать еще пару десятков листов бумаги.

– Учитель! – внезапно крикнул старик, быстро шагавший прочь от братской могилы команды черного Барта. Его шаги были быстрыми, изредка сбивавшимися на некое подобие припрыжки. Внимание старика было явно чем-то захвачено, чем-то к чему он очень спешил.

Профессор знал, куда так устремился старик. Несмотря на сумятицу, внесенную Робертсом, Иван по своему обыкновению все же успел оценить убранство зала, просканировав его сверху вниз. Еще до того, как приступить к мародерству, он заметил мелкие, практические не заметные полосы-царапины на мраморе. Рытвины тянулись от самых врат, аккуратно огибали основной зал и исчезали за очередными, в этот раз менее вычурными вратами. Очевидно, это был проход к остальным помещениям дворца. В конце концов, это был дом, а в доме нужно было где-то спать.