Новый старый дом

Глава 12

Минули наполненные беспокойством, плохими новостями и визитёрами всех мастей первые дни, и в Утятино установился тот самый сонный деревенский покой, которого так боялась Аглая. Всё больше набирались жаром дни, знаменуя приближение лета. Осыпались хлопьями сусального золота лепестки чистотела, их сменили тонкие зелёные стручки. Потянуло от парка сладким ароматом, и Елизавета Фёдоровна теперь ежедневно почти что при любой возможности уходила в тень аллеи. В конце концов Аглая приказала Васе отнести туда стул из тех, что попроще. Но что скрывать, и сама она совершенно неожиданно для себя очаровалась подвенечным кружевным убором лип. В первую неделю июня набухли белые почки на раскидистых кустах у веранды, и почти сразу же распустились. Плотный ещё более сладкий запах то ли жасмина, то ли чубушника, как попеременно называла цветы старая баронесса, висел вокруг них почти что видимым облаком. Аглая обрезала те ветки, что совсем уж мешались. Хоть запах и приелся, выкидывать такую красоту было жалко. Букет поставили в столовой.

Впрочем, «сонным покоем» нынешнюю жизнь называла лишь Елизавета Фёдоровна. За завтраком она то и дело вспоминала былое и ждала, когда расцветут перед парадным крыльцом кусты сирени. Для Аглаи же покой был весьма относительным. Она продолжала убирать дом, начиная подозревать, что смысла в желании навести полный порядок немного: она всё ещё не вымыла всю грязь и пыль с комнат первого этажа, а уже нужно было вновь браться за их с матерью спальни. Готовила не слишком-то разнообразную еду, но и не думала роптать. Радовалась, что хоть такая имеется, и что никто из местных об этом не знает. Нормальным образом помыться теперь выходило лишь раз в неделю: слишком многих сил это требовало. Тогда же и стирались. После очередного банного дня девушка всё-таки собралась с духом и вычесала Потапу-Васе вшей. Теперь мальчишка почти что не чесался, правда, его матрац пришлось выбросить, а комнату отмыть с кипятком.

Аглая узнала, что и покой может быть тяжёлым. Вся эта сонная рутина ощущалась ею ломотой в пояснице, нытьём плеч, тянущей болью вообще во всём теле. Деревенский быт разъел кожу её рук, откусил с боков и так не слишком пышного тела. Частью обычной жизни для девушки стало и молчаливое недовольство Дома. Хотя напрямую тот его ей не выражал, но всё же находил способы дотянуться до Васи. И если сначала она не замечала этого мелкого вредительства, то после, то ли почувствовала, то ли придумала себе и злое внимание следящего Ути, и неуютную атмосферу в доме.

Вечером числа пятого июня случилось то, к чему Аглая так и не успела подготовиться. Пошёл дождь. Не лёгкой моросью, пускай и затяжной, но частыми крупными каплями. Серая вуаль ливня будто бы даже опережала сплошную тёмную до фиолетового отлива тучу. За ними злым погонщиком летел ветер, заставлявший струи не вбиваться в землю, а хлестать всё на своём пути. Досталось, разумеется, и дому.

С утра развиднелось. Солнце, словно желая стереть с земли все следы дождя, ударило таким жаром, что от духоты стало не скрыться. Аглая, позавтракав, принялась за обход дома. Во всех комнатах без целых стёкол, разумеется, было сыро и мокро. В конце концов, выглянув в окно столовой, она подозвала тащившего какой-то хворост Васю.

– И часто у вас тут такие дожди бывают?

– Так лета ж. – Мальчишка перехватил ветки и почесал затылок. – Почитай каждый день.

– Чего чешешься? Вернулись?

– Не. – Отдёрнул руку. – Это я так.

Аглая вздохнула.

– Ладно, иди тогда.

Вновь окинув взглядом столовую и тёмные пятна влажного пола у окон, девушка вздохнула ещё тяжелее. Очень уж она боялась реакции Ути на своё самоуправство, вот и дотянула. Ей казалось, что он не примет никаких объяснений, оскорбится и всё же решит отомстить и им с матерью. Но более ждать было нельзя. Поморщившись, Аглая направилась в переднюю, а оттуда к погребу. Доски, гвозди и прочее ей показалось правильным искать в первую очередь в сарае над ним. Там и застал её Александр Прохорович.

Все тропинки во дворе пока ещё не были хорошо вытоптаны, а тем более как-нибудь выкошены и обустроены иным способом. Услышав шелест травы под чьими-то шагами, девушка выглянула из сарая и почти что столкнулась с Хочевым.

– Александр Прохорович? – от неожиданности она спросила чуть визгливо.

– Аглая Петровна? Простите великодушно. Я не смог никого дозваться у крыльца и пошёл искать вас во дворе.

Доктор был в прежнем своём костюме, соломенной шляпе и с саквояжем, из которого торчал какой-то свёрток. Он улыбался смущённо, но радостно. Аглая от испуга прижала ладонь к груди, взгляд её заметался и остановился на пятнах грязи на ботинках доктора и по низу его штанин. Тут же она разгладила юбку голубого платья и заправила за ухо прядку волос, словно боясь показаться неряшливой.

– Простите, мне так неловко! Я ни в коем случае не хотел вас напугать!

– Однако вам это удалось. – Аглая нервно фыркнула и поспешила остановить уже готового ещё раз извиниться Хочева. – Но я вовсе не в обиде.

– Я рад.

Ответ получился скомканным, доктор сам это понял и ещё больше смутился. Девушка тем временем наконец-то смогла успокоить свои чувства и мысли. Мелькнуло на миг раздражение из-за очередного визита без приглашения, но этот вопрос Аглая обдумала ещё в прошлые спокойные дни. Здесь не было редких даже в Городе Вишен телефонов, а усадьбы располагались весьма далеко друг от друга: по дороге до Дёмкино не было ни одной, и девушка подозревала, что поместье Курзаева так же неблизко. Чтобы оставить хозяевам карточку с просьбой о визите, пришлось бы прошагать не меньше часа в одну сторону. Аглае подобное даже в мыслях казалось глупым. Видно, таковы реалии простой деревенской жизни – гость может явиться в любой момент и непрошеным.

– Пойдёмте в дом, Александр Прохорович. Елизавета Фёдоровна будет рада выпить с вами чаю.

– Благодарю за приглашение, Аглая Петровна. Я тоже буду очень рад. – Доктор поклонился, и волосы его в свете солнца блеснули рыжиной.

Чуть засмотревшись на эти сполохи, девушка смутилась, поймав взгляд голубых глаз. Аккуратно обошла гостя, стараясь не задеть его и краем юбки, и пошла вперёд. Про себя же подумала: «Как удобно, когда есть матушка, радая повидать любого».

В дом зашли со стороны веранды. Она ещё не просохла в тени кустов чубушника, но стулья и стол Аглая вчера успела занести. Александр Прохорович был так любезен, что сам всё вынес и установил. Как и в прошлый раз, он растопил самовар, чему девушка, нигде не заметившая Васю, была только рада.

– Нет, я никак не могу прийти в себя от такой приятной неожиданности! – Замотанная в шаль Елизавета Фёдоровна всплеснула руками. – В последние дни у нас совсем никто не бывал, мы уже даже начали скучать.

Аглая выставляла блюдца, чашки, пиалочку с мёдом и под щебет матери всё думала: «Как, интересно, представляет доктор наш быт?» Она помнила его замечание касательно её рук. Хочев наверняка понимал, чем ей приходится заниматься. А тут вот рассказы о невероятной скуке.

Впрочем, что бы Александр Прохорович ни думал, вёл он себя исключительно любезно. Девушке же от некоторых слов матери становилось всё более неловко.

– Ваше Благородие, вы обязательно должны попробовать наш новый сбор! Там смородиновый и малиновый лист, мята. Аглая сама собирала, вкус изумительный. Настоящий вкус этих мест.

– Обязательно попробую, Елизавета Фёдоровна. Раз уж сама Аглая Петровна старалась.

Хочев посмотрел на девушку, выдав иронию слов лишь удивлённо вздёрнутой бровью. Та отвела взгляд и поспешила на кухню. На самом деле, сегодня она хотела заварить лист из своих запасов, прекрасно помня прошлый их с доктором разговор. Теперь он мог подумать, что заинтересовал её тем рассказом о своём увлечении травами. Или что Аглая заварила их специально для него.

С чайником и листьями она возилась долго, несколько страшась вернуться на веранду: кто знает, что ещё там за это время сказала её матушка. Невольно прислушивалась, но не было ни смеха, ни каких-то возгласов. В конце концов, когда девушка собралась вернуться, в коридоре зазвучали тяжёлые мужские шаги. Она уже заготовила фразу вроде: «Ваше Благородие, вам нравится подкрадываться к девушкам?», но Хочев вдруг невнятно выругался, чем-то громыхнул и почти что ввалился в открытую дверь кухни, успев ухватиться левой рукой за косяк.

– Александр Прохорович, вы в порядке?

Мельком недобрым словом помянув в мыслях Утю, Аглая поспешила подойти.

– Пожалуй, да.

Тот сделал неверный шаг вперёд, словно опасаясь упасть. Второй рукой доктор прижимал к груди какой-то горшочек и нитку мелких баранок. Убедившись, что ноги держат крепко, он подошёл к столу и положил на него всё принесённое.

– Прошу прощения за волнение. Кажется, неудачно оступился. Я лишь хотел отдать вам гостинцы. Показалось нечестным прийти с пустыми руками. Там смородиновое варенье. Прошлогоднее, конечно, но хорошее. Я проверил.

– Благодарю! – Аглая совершенно искренне улыбнулась. – Я, признаться, соскучилась по сладкому, а мёд уже приелся.

– Боюсь, он вам всё же понадобится. Смородина без сахара всё же кисловата.

– Без сахара?

– Это слишком большая роскошь для местных селян. Они делают варенье из одних ягод.

Аглая взяла горшочек, развязала обёрнутую вокруг его горлышка верёвочку, сняла бумагу, служившую крышкой. Масса внутри была почти чёрного цвета и вполне обычной на вид.

– Занятно.

Будь она одна, уже попробовала бы, подцепив немного с краешка ноготком, но при госте постеснялась. Пришлось идти в столовую и искать в шкафах вазочку и по розетке каждому для варенья, глубокое блюдце под баранки. Это чаепитие обещало оставить после себя больше грязной посуды, чем в обычные дни собиралось за завтрак, обед и ужин.

– Александр Прохорович, вы так любезны! – Елизавета Фёдоровна встретила новые угощения с восторгом. – Ещё никто не приходил к нам с подарком.

– Мне хотелось сделать вам приятно, и к тому же было бы совестно испытывать ваше гостеприимство в таких стеснённых условиях.

Аглая, размешивая в чашке добавленный мёд, подумала, что последние слова можно было бы оставить и при себе. Не очень-то достойно напоминать хозяевам об их бедственном положении. Но мельком глянув на доктора, она увидела в нём лишь искреннее сочувствие и доброту. Задумалась: «Местная простота?» Лёгкая обида горчила на языке, и всё же девушка, вспомнив прошлый визит Хочева, решила, что подобные вещи он поминает не со зла.

Начались приличные разговоры о погодах, природе, былом величии Утятина.

– Вы знаете, Александр Прохорович, то было… Сколько же лет назад? Помнится, поженились мы в восьмидесятом году, вот и считайте…

– Неужто не помните вы дня рождения своего первенца? – Доктор удивлялся безобидно и искренне.

– Да уж сколько лет прошло, всё и не упомнишь. – Елизавета Фёдоровна не обижалась и только улыбалась.

Аглая почти что не обращала внимания на разговор. Когда мать находила благодарного слушателя, девушка обычно старалась им не мешать. Вот и сейчас лишь кивала или вставляла пару слов подтверждения в те моменты, когда это требовалось, да пила по глоточку чай, который чаем и не был. В воздухе было сладко от запахов, в почти прозрачном с редкими кусочками заварки питье – от мёда, а смородиновое варенье приятно освежало своей кислинкой. Девушка смотрела на призрачно шелестевшие вдали осины, на пышные хлопья облаков в небе, которые только к вечеру должны были набраться сил для дождя, и в какой-то момент с удивлением поймала себя на мысли: «Что-то в этом есть».