Новый старый дом

Глава 2

Проснулась Аглая от солнечного света с ощущением грязного тела, пыли в носу. В комнате было свежо. Поняв, что сейчас ей вновь предстоит пробираться к спрятанной за службами в стороне от дома и почти развалившейся будочке, она почувствовала вновь вернувшуюся надежду. Всё-таки Елизавета Фёдоровна не привыкла к подобным условиям, она просто обязана вскорости передумать.

Прежде чем одеться, девушка долго смотрела на корсет в своих руках.

«Что, если не надевать?»

В Городе Вишен Аглая уже давно заглядывалась на появившиеся в лавках европейского платья корсажи безо всяких утяжек. Они казались очень удобными в отличие от старых корсетов. Но в среде беломорской эмиграции подобное осуждалось вместе с короткими девичьими стрижками и широкими дамскими брюками, которые не так уж отличались от юбок. Елизавета Фёдоровна однозначно считала подобное неприличным и всё печалилась. В дочкины девять лет баронесса пыталась начать приучать её к корсету, надевать хотя бы самый простой детский, как надевали ей самой, но та отчего-то противилась до истерик. После был переезд, стало не до этого. И вот теперь, по мнению Елизаветы Фёдоровны, Аглая смотрела в сторону подобных неприличных новшеств исключительно потому, что не удалось тогда довести благое дело до конца.

Колеблясь, девушка прошептала:

– Так неприлично.

И спрятала корсет под подушку. Одевшись же, накинула жакет, чтобы скрыть этакое непотребство от матери.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, Аглая аккуратно скользила ладонью по потрескавшимся перилам, и чувствовала – дом не спит. Какие признаки говорили о том, она сама бы сказать не смогла. Лишь ощущала чужое присутствие, и это не казалось приятным.

Утя и правда проснулся. Рассеяв внимание, наблюдал за новообретёнными родными. Думал, как быть дальше. Предыдущие годы он жил протрухшей надеждой. Она становилась всё слабее, как будто её и правда доедали бесчисленные жуки-древоточцы обиды. Но была. И вот сбылось. Вернулись. Теперь старая хозяйка держится так, словно ничего не случилось, а Аглая мечтает быстрее уехать. Не сказали ни слова благодарности, даже не подумали подпитать, зато уже стали командовать. С трудом получалось помнить заветы, которым его учили ещё в начале жизни: заботься, уважай, слушайся, не вреди. С последним было сложнее всего. Уте казалось, что сил не осталось даже на то, чтобы сдержать обиду, переродившуюся за ночь в злость. Последнее время он чувствовал себя гораздо более уставшим, чем все предыдущие десять лет.

Тем временем дело шло к завтраку.

Аглаины часики на запястье показывали девять, а на улице было уже вполне тепло. Это давало надежду, что скоро не придётся просыпаться в холоде. На улице яркое солнце подсвечивало листву растущих во дворе огромных берёз, пели какие-то птицы. Всё это было непривычно, но даже мило. Девушка невольно заулыбалась. Вернувшись в дом, мать она нашла в столовой.

– Доброго утра, дорогая.

Елизавета Фёдоровна, стоявшая у окна, поспешила подойти к дочери, обняла её, поцеловала в щёку.

– Ты всё в дорожнем?

Мать смотрела с укором. Сама она уже была в белой домашней хлопковой блузе и тёмно-синей юбке из тонкой шерсти. В груди у Аглаи вновь заворочалось недовольство: чистоту одежды теперь стоило бы беречь более чем прежде. Вряд ли стирка в этом доме – лёгкое дело.

– Не хочу надевать чистое, пока не помылась. Я сейчас принесу оставшиеся пироги. Как тут чаю добыть?

Девушка была уверена, что ответ ей не понравится.

– Так топить нужно, и воды в доме…

– Нет. Воды в доме нет, её нужно принести. – Аглая закатила глаза. – Господи Боже, за что мне всё это! И где здесь вёдра? И колодец?

– Колодец тут рядом должен быть. От крыльца всё прямо, мимо флигеля гостевого и увидишь. А вёдра на кухне, верно.

Елизавета Фёдоровна вновь принялась трепать свою шаль, и Аглая поспешила уйти, пока та не расплакалась.

Если в столовой с утра стало светло из-за множества окон, то на кухне всё ещё царил сумрак. Окошки были, но маленькие. Большую часть стен занимали шкафы и полки. На каменном столе для разделки лежали завёрнутые в холстину пироги – вчера Аглая рассудила, что здесь холоднее всего. Справа от этого стола была мойка, слева – непривычного вида огромная чугунная плита. Вёдер нигде не было.

– Ну и где они? Ни водопровода, ни уборной. Об электричестве, наверное, и мечтать не стоит. Будем жить при свечах, как в древние времена. Да где же? И почему здесь всё постоянно скрипит? Хоть бы нам на голову потолок не рухнул.

Дом и правда скрипел досками, балками, старыми петлями дверей. Ему не нравились её слова.

Девушка прошла ещё раз вдоль открытых шкафов. Ни в одном из них искомого не оказалось. Отошла к двери, чтобы окинуть взглядом всю комнату.

– Ну не ковшиком же черпать!

Она повернулась, чтобы осмотреть тёмный угол между огромным шкафом и дверью, и еле успела отскочить от падающего коромысла.

– Дьявол!

За ним по полу с грохотом покатились металлические вёдра.

– Это ты так помогаешь? – Аглая нахмурилась, оглянулась, словно обращаясь ко всей кухне. – Замечательно. Просто замечательно. Нет, коромыслом я только убиться могу.

Подхватив вёдра, девушка вышла через чёрный вход на кухне.

Утя следил за ней кирпичами стен, камнями разбитой дорожки, колодца, и опять был в смятении. Радовался, что удалось хоть немного отомстить за злые слова. Сердился на самого себя, ведь такое поведение совершенно недостойно. Но радость побеждала. Вторя его настроению, во всём доме легонько покачивались сохранившиеся занавески.

К Аглаиному удивлению старый ворот под небольшой двускатной крышей оказался целым, но вытащить два полных ведра воды было нелегко. Сразу заныла спина, под косой на затылке выступил пот. Очень кстати оказалось отсутствие корсета, иначе наклоняться за вёдрами было бы весьма непросто.

– Может, оставить?

Она посмотрела на второе так, словно выпытывала секрет.

– Но это же ещё раз идти придётся.

Всё-таки у неё получилось притащить в дом сразу оба ведра. Спину, шею, руки тянуло при этом так, что Аглая сразу поняла: о ваннах и прочих излишествах лучше забыть. Часть воды она перелила в рукомойник на кухне. Работал тот очень просто, нужно было всего лишь приподнять свисавшую из него палочку, и по ней начинала стекать вода. Какими же примитивными ей казались удобства в этом доме!

Первым делом Аглая сбегала в свою комнату за щёткой с порошком и наконец-то, насколько это было возможно, привела себя в приличный вид. Воду лила почти что каплями. Не только из-за того, что идти за ней пришлось бы к колодцу, но и потому что вместо раковины здесь был таз. Его, видимо, следовало выносить и выливать где-то во дворе.

Елизавета Фёдоровна всё так же сидела в столовой.

– Мама, пойдите умойтесь, я воды принесла.

– А где? – Та смотрела совершенно растерянно.

– На кухне, в рукомойнике.

– Ох, спасибо, Аглаюшка. – Матушка поднялась и пошла за ней.

– Не забудьте свою щётку.

– Конечно, конечно!

Глядя, как мать чуть суетливо поднимается по лестнице, девушка тяжело вздохнула. Такая её рассеянность в последнее время даже не раздражала, она заставляла переживать. Раньше Елизавета Фёдоровна была другой. Тоже совершенно непрактичной, из-за чего Аглае пришлось очень рано изрядную часть дел по хозяйству взять на себя, но смешливой, лёгкой. Помнила обо всём сразу. Ей даже нравился Город Вишен.

Аглая качнула головой и пошла на кухню. Более всего сейчас ей хотелось позавтракать. Желательно тёплыми пирогами с чаем. Плита при ближайшем рассмотрении оказалась, похоже, дровяной. Во всяком случае, у неё имелось что-то вроде топки и не было никаких проводов. В памяти всплывали обрывки воспоминаний из детства, где служанка, на которую тогда ещё хватало денег, вроде бы готовила на подобной. Аглая же даже не представляла, как такая плита работает.

Значит, им опять есть холодные пироги, только в этот раз с холодной же водой. Даже не кипячёной.

Девушка поджала губы.

– Ты так смешно хмуришься, дорогая. – Елизавета Фёдоровна вернулась на кухню. – Что-то случилось?

– В этом чёртовом доме нет даже нормальной плиты. Я хочу горячего чая!

– Аглаюшка, не стоит так говорить. Слышишь, Утя переживает. Он же живой.

Дом не переживал, а злился. Все скрипы и шорохи были лишь тенью его истинных чувств. Ему не нравились слова молодой хозяйки и голод. Последний был привычен. Он не исчезал уже много-много дней, лет, но сейчас, когда источник такой нужной энергии был здесь и дразнил своим присутствием, голод стал невыносим.

– Мама, это – дом. Как он может что-то чувствовать?

Аглая снова повернулась к плите, не обращая никакого внимания на звуки старого здания. Хотя что-то подобное чужому взгляду чувствовалось постоянно. После утреннего происшествия с коромыслом это нервировало, вызывало мурашки на затылке, но девушка старалась не обращать внимания. То наверняка была случайность. Из материных объяснений в дороге Аглая поняла, что маги «оживляли» дом для того, чтобы он выполнял их приказы и мог себя защитить. Ни о каких беседах не упоминалось ни слова.

– Лучше объясни, как этим пользоваться?

– Плитой? Её нужно топить. Видишь, там слева есть окошко с решёткой, чтобы подкладывать уголь. Но зачем тебе плита? Мы можем затопить самовар! Твой батюшка так любил пить чай из самовара!

Даже не оглядываясь на мать, девушка знала, что она сейчас снова утирает слёзы. Не желая этого видеть, Аглая в который раз медленно обвела взглядом кухню.

– И вы знаете, как им пользоваться?

– Да, конечно. Петенька всегда растапливал его сам и объяснял каждое своё действие.

Самовар обнаружился на одной из полок. Немаленький, литров на пять.

– Вы, мама, идите в столовую, а я его сейчас помою и принесу.

– Что ты. – Елизавета Фёдоровна прижала руки к груди. – Топить его в доме очень опасно. Может, посидим на веранде?

Веранду Аглая вчера видела. На первом этаже параллельно столовой имелась такая же просторная гостиная, а оттуда стеклянные двери вели на улицу в сторону совершенно неухоженного парка. Как раз через веранду. На ней даже имелся какой-то чудом сохранившийся столик и пара прогнивших плетёных кресел.

– Хорошо. Раз вы так считаете, я принесу его туда.

– Только, Аглаюшка, водичку нужно будет налить не в серёдку, а в тулово.

– Хорошо, мама. Идите.

Девушка только смотрела на самовар, а он ей уже не нравился.

– Тулово, значит.

Отчаянно экономя воду, ей всё-таки удалось кое-как его помыть. Благо внутри пыли было не много. Наполнила его Аглая лишь наполовину, ведь это всё нужно было ещё дотащить. И только после этого ей в голову пришла мысль, что Елизавета Фёдоровна наверняка не догадается вынести на веранду пару стульев из дома.

Так и вышло. Старая баронесса стояла, легонько касаясь кончиками пальцев растрескавшейся одной из колонн и глядя куда-то в сторону парка. Поставив самовар на стол, Аглая молча отправилась за стульями. Наконец, место для чаепития было устроено, теперь следовало раздобыть кипятка.