Истоки инквизиции в Испании XV века

VI

Примерно в то же время, когда Базельский собор пытался разрешить проблему марранов, в Кастилии произошло несколько событий, проливающих свет на социальный фон, послуживший причиной издания базельского декрета. Они недвусмысленно показывают, что ненависть к марранам и противодействие их социальной интеграции не только не уменьшились в испанском обществе, но наоборот, увеличились и потенциально приобрели взрывоопасный характер.

Эти события касаются восстания, которое дон Фадрике, граф де Луна, организовывал в 1434 г. в Севилье, которая, как мы знаем, была старым центром укоренившегося злобного антисемитизма. Именно там в 1391 г. антиеврейские чувства выплеснулись наружу и затопили гигантской волной погромов Пиренейский полуостров, едва не уничтожив всё испанское еврейство. В тот самый год, в разгаре резни, большинство евреев Севильи обратились в христианство, и присутствие большой общины прозелитов стало неотъемлемой частью севильской социальной сцены. Мы можем принять как данность, что там, как и везде в Испании, усердные и амбициозные евреи, освобождённые от оков всевозможных ограничений, продвинулись к завоеванию экономического изобилия и социального влияния и престижа. О том, какова была реакция в среде их христианских соседей, какие чувства они пробудили у «старых христиан», какой возник общественный климат и какие отношения сложились между «старыми» и «новыми христианами», мы можем догадываться из того, что мы знаем о Кастилии в целом. События, о которых пойдёт речь, позволяют, тем не менее, заменить наши предположения и догадки на более определённое знание.

Граф де Луна, сын Мартина Младшего, короля Сицилии, умершего в 1409 г., обосновался в Кастилии в 1430 г. Его политические надежды потерпели крушение, потому что он жаждал заполучить арагонский трон, на который, как он полагал, у него были права наследования, но трон достался Фернандо де Антекере, который передал его по наследству своему сыну Альфонсо V. Поначалу его взаимоотношения с Альфонсо были дружескими, но позже стали натянутыми или даже вовсе прервались. Из достигших Кастилии сведений о графе выяснилось, что он находился в мятежном настроении, а позже вознамерился покинуть свою страну и поступить на службу кастильскому королю. Так как Кастилия не ладила с Арагоном, возможно, Альваро де Луна счёл, что враг его противника может оказаться полезным кастильской короне. Так и случилось, что Хуан II, несомненно, по совету Альваро, предоставил дону Фадрике положение, позволяющее ему с почётом жить в Кастилии.

Однако роль, отведённая ему королевской администрацией, оказалась пассивной, а предоставленный ею доход — скромным, и граф почувствовал себя разочарованным. Он жил в Севилье, в доме своей сестры, жены влиятельного графа из Ньебла, там он подружился с некоторыми знатными севильцами, такими как Фернан Альварес Осорио и Лопе Альфонсо де Монтемолин, тем самым став популярной личностью в их кругах. Тогда, почувствовав растущую волну недовольства в городе, склонявшемся к поддержке инфанта Энрике, он убедил себя в том, что может играть важную роль в политической жизни Испании. Он знал, что его шансы приобрести настоящее влияние при кастильском дворе были нулевыми. Ему нечего было предложить кастильской короне, но он мог бы внести вклад в дело Арагона и восстановить добрые отношения с арагонским двором, если только он присоединится к арагонской партии в Кастилии и принесёт ей такое приобретение, как Севилья — важнейший торговый центр страны и богатейший город Кастилии. Захват Севильи мог бы открыть дорогу к свержению правительства Альваро и предоставить одному из инфантов позицию силы в стране. Тогда граф смог бы выставить счёт за свои бесценные услуги.

Он нашёл, что социальные условия в Севилье вполне подходят для его амбиций. Значительная часть торговли и финансов была сконцентрирована в руках двух групп, в которых севильцы видели чужаков и, соответственно, незваных конкурентов. Это были марраны и генуэзцы. Похоже, что отвращение, которое питали горожане к этим группам, было настолько сильно, что граф и его союзники всерьёз поверили, что если их план мятежа обеспечит изгнание этих двух групп из города, то граждане Севильи присоединятся к их восстанию. В конце концов, именно правительство Альваро поддерживало этих ненавистных пришельцев. Таким способом, по нашему мнению, следует реконструировать ход мыслей мятежников. Хотя на это нет прямых указаний из какого-либо источника, относящегося к этому делу, всё же можно вычислить это из анналов того времени, пусть даже только после многих предположений и исследований, потому что анналы, относящиеся к марранам, скрывают больше, чем раскрывают. И мы увидим, что попытки скрыть факты о марранах отнюдь не ограничиваются этой историей.