Зарубежный детектив 1975

2

Часы на Александерплац показывают уже пять часов. Из фабрик и учреждений текут людские потоки. Они протискиваются и толкаются в длинных поездах электрички, в метро, в двухэтажных автобусах, которые уносят их навстречу мягким тапочкам и сытному ужину перед телевизором. Столица переводит дух.

За ярко освещенными витринами разливаются трели кассовых аппаратов, пивные бары заполняются людьми. Вечерний отдых.

Именно в этот час вокруг пустого письменного стола перед почти полными пепельницами сидят пять человек. Здесь о вечернем отдыхе нет и помину.

Скупо обставленный кабинет расположен на седьмом этаже берлинского полицейпрезидиума. Уличный шум с Алекса доносится сюда чуть слышно, как из дальней дали. Лейтенант Мартин Гейм, сотрудник комиссии по расследованию убийств, докладывает о первых результатах следствия. Ему немного за тридцать. Он среднего роста, женат, отец двух детей. Встретишь такого на улице и подумаешь, что это какой-нибудь мелкий служащий, например агент по страхованию или счетовод. Только присмотревшись, можно заметить, какой у него пристальный взгляд и какой высокий лоб, на который, к слову сказать, падает прядь волос, что очень его раздражает. Голос у него низкий, приятный.

— Мы прибыли в Кёпеник в одиннадцать десять, — так начинает он и открывает тонкий скоросшиватель, лежащий перед ним на полированной столешнице.

— Товарищи из двести сорок первого отделения к этому времени уже отработали место преступления. Покойного звали Оскар Байерлейн, шестидесяти семи лет, он длительное время был сторожем в Государственном музее народного творчества, размещенном в бывшем замке, занимал две комнаты и кухню в полуподвале главного здания, овдовел четыре года назад и жил одиноко.

Примерно в десять часов пятнадцать минут его обнаружила в одном из выставочных залов фрау Ингебург Услар, научная сотрудница Управления музеев. Он был привязан к стулу, и во рту у него был кляп. Пытаясь оказать ему помощь, фрау Услар развязала веревки и лишь тогда заметила, что он уже мертв. Поэтому первоначальная картина преступления не сохранилась, B десять часов двадцать пять минут она позвонила в отделение полиции, Протокол с ее показаниями приобщен к делу. Прикажете зачитать, товарищ майор?

Майор Бастиан — начальник отдела, отрицательно мотает головой: «Майор Бастиан удивительно похож на знаменитого некогда актера, особенно если смотреть на него в профиль, когда он курит трубку. Никто бы, пожалуй, не удивился, ежели бы он вдруг запел: «Пойдем со мной, Луиза, на качели», — но вместо того он говорит совершенно будничным голосом:

— По-моему, в этом нет надобности, лучше продолжим.

Гейм переворачивает страницу.

— По предварительному медицинскому заключению, смерть Байерлейна могла наступить от нуля до трех часов ночи. Причиной смерти явился носовой платок, использованный в качестве кляпа, так как из-за острого катара верхних дыхательных путей связанный не мог дышать носом. На затылке покойного обнаружена небольшая рана, по всей вероятности, от удара тупым предметом. Можно предположить, что преступник сперва оглушил свою жертву ударом сзади и лишь затем привязал к стулу.

Поскольку фрау Услар не могла восстановить положение узлов и петель, не представляется возможным определить, почему Байерлейн не освободился — потому ли, что длительное время находился в бессознательном состоянии, или потому, что был слишком туго связан.

Заключением судебно-медицинской экспертизы мы в данное время не располагаем. Возможно, получив его, мы более точно установим время преступления.

Итак, преступник проник в здание после двадцати четырех часов через расположенную в южной стене здания дверь котельной. Мы нашли ее незапертой. Разобрав старинный замок — он сделан примерно в середине прошлого века, — мы получили неопровержимые доказательства, что преступник воспользовался отмычкой. На коробке замка и на сувальде обнаружены свежие царапины.

Обладая некоторым опытом, это нетрудно сделать за несколько минут, даже если замок старинный и сравнительно сложный. Надо было лишь…

Майор чуть приподнимает руку.

— Разрешите перебить вас, товарищ лейтенант, — с улыбкой говорит он. — Нам известно, что вы специалист по борьбе со взломами, и мы высоко ценим ваши познания в этой области. Мы поручили вам данное дело отчасти и. по этой причине. Но было бы лучше, если бы вы сперва сделали обзор в общих чертах. Другими словами, я хотел бы попросить вас останавливаться только на самом существенном. Идет?

Гейм замечает улыбки на лицах младших коллег — Баля и Вальдмюллера.

— Извините, — бормочет он смущенно. — Я нечаянно… Я хочу сказать — машинально… Итак, на чем мы остановились? Преступник, должно быть, первоклассный специалист в своем деле — вот к чему я задержался на подробностях. Все свидетельствует о том, что он хорошо подготовился и все до тонкостей продумал. Ему явно было известно расположение залов, кроме того, что в здании живет только одинокий старик; далее, ему было известно, где находятся самые ценные экспонаты. Мы установили, что как раз перед появлением сторожа он открыл витрину, вынул из нее три самых драгоценных сосуда, а остальные ловко переставил, после чего лишь человек, досконально знакомый с экспозицией, мог бы обнаружить пропажу. Преступник стремился по возможности замаскировать, кражу и тем самым выиграть во времени… По всей вероятности, он даже принял в расчет, что сегодня в музее выходной.

— Мартин, у меня вопрос. Ты ведь говорил, что одну витрину он целиком очистил, да и стекло оказалось разбито. Как это согласовать с твоей теорией?

Задав вопрос, старший лейтенант Валкаш откидывается на спинку стула и раскуривает сигарету. Это худощавый мужчина лет тридцати пяти. Едва научившись думать, Валкаш возненавидел свое имя, над которым все, кому не лень изощрялись в дешевом зубоскальстве.

Его уже в школе называли только Алкаш, не иначе. С Геймом они друзья. Знакомство началось с мелких стычек, но враждебность постепенно сменилась взаимным. уважением, а позднее и дружбой.

Гейм качает головой.

— Нет, Тобиас, здесь нет противоречия. По какой-то причине, которую мы покамест не можем установить, преступник разбил стекло, от шума проснулся сторож, он поднялся на второй этаж, и тогда преступник оглушил его и связал, чтобы, по крайней мере, до утра никто не узнал о преступлении. Но скрывать факт кражи после всего случившегося было уже бессмысленно. По этой же причине он не потрудился запереть за собой дверь подвала, хотя тут уже была ошибка с его стороны.

— Почему ошибка? — спрашивает майор, поднося к трубке спичку и глядя на Гейма поверх трубки.

— Потому что мы сразу смогли установить, как он проник в здание, не проверяя предварительно остальные двери и окна. Буквально через пятнадцать минут мы уже были знакомы с его методом и знали, в частности, что этот человек прекрасно разбирается в замках. Число возможных преступников тем самым уже несколько ограничено. Любителей и малолетних правонарушителей, которые вступают на путь преступления из ухарства или жажды популярности, можно исключить почти наверняка.

— Почему вы все время твердите: «преступник, преступник»? Откуда вы знаете, что это дело рук одного человека?

— Вы правы, товарищ майор. Мне следовало бы говорить: «преступник или преступники». Но шестое чувство подсказывает мне, что мы имеем дело с преступником-одиночкой. Об этом свидетельствуют и некоторые факты, а именно: отпечатки резиновых перчаток на двери котельной и в Курфюрстовом зале имеют всюду одну и ту же величину. Похищенные экспонаты может с легкостью унести один человек, причем размеры его ноши не будут бросаться в глаза. Несколько преступников, вероятно, унесли бы больше. Там еще осталось достаточно драгоценных экспонатов:

— Но что ж, это звучит правдоподобно. Тогда другой вопрос: случайно или умышленно вы не говорите «убийца»?

— Умышленно. По-моему, убийство не входило в намерения преступника: иначе он убил бы старика на месте и не стал тратить время на то чтобы его привязывать, закрывать ему рот и глаза. А он поступил так, чтобы предотвратить два обстоятельства: первое — чтобы сторож, не поднял тревогу, раньше времени, и второе — чтобы старик его не увидели не дал бы нам описание примет, Преступник не подозревал, что его жертва из-за сильной простуды. может задохнуться.

Бастиан мерит Гейма испытующим взглядом и говорит:

— Вы представили взломщика человеком и умным и даже тонким. Согласен. Он был наилучшим образом осведомлен обо всех музейных обстоятельствах — значит, не исключено, что он имел какое-то отношение к музею. Может, он там работает или принадлежит к числу тех, кто живет на территории дворца. Допустим как версию, что сторож его знал — в этом случае преступник мог замаскировать умышленное убийство пол несчастный случай.

— Черт побери, очень даже мог! — восклицает Гейм и резким движением отбрасывает со лба прядь волос. — Эта мысль мне даже и в голову не пришла. Тем не менее мы уже начали. проверку всех лиц, имеющих то или иное отношение к музею. Их набралось великое множество. Товарищ Вальдмюллер. взял на себя угольный склад, садовников-декораторов и каменщиков, которые именно сейчас ведут там строительные работы. Товарищ Баль — почту, электричество, водоснабжение. Кроме того, мы составляем список предприятий, которые имеют с музеем деловые контакты. Одиннадцать служащих музея, за исключением. бухгалтера, — сплошь женщины, людей, проживающих на Дворцовом острове, мы уже всех допросили. И ничего при этом не выяснили, если не считать нескольких сплетен, которыми нас попотчевали, чтобы напакостить соседям.

— Какие следы оставил преступник, если не считать царапин на замке? — спрашивает Бастиан.

— К сожалению, очень немного. На нем были, как я уже говорил, резиновые перчатки. Обнаружены и отпечатки пальцев, но они принадлежат скорей. всего сотрудникам или посетителям.

Из первой витрины преступник вывинтил четыре винта, вынул переднюю стеклянную стену, а после совершения кражи поставил ее на место. Стекло от второй витрины он, должно быть, просто уронил. Вывернутые винты вместе с подкладными кольцами лежали на верхней ‚стенке витрины. Следовательно, он собирался поставить на место и это стекло. Нами не обнаружены следы. башмаков, о которых хотя бы предположительно можно было сказать, что они принадлежат взломщику. Вне здания следы размыты дождем — даже если он их и оставил. Применение ищеек не дало результатов.

На покойном был махровый халат в белую и желтую полоску. При первичном. осмотре пол мышками у него обнаружено несколько темно-зеленых текстильных волокон, напоминающих войлок. Отдел научно-технической экспертизы считает, что это волокна от зеленого шинельного сукна после пятилетней носки, надо еще раз проверить, носил ли Байерлейн что-нибудь из зеленого сукна. При первичном осмотре я такового не обнаружил. Если и вторичный, более основательный поиск ничего не даст, можно будет предположить, что волокна эти от той одежды, которую носил преступник, и пристали они к халату, когда он тащил Байерлейна. Нахождение волокон именно под мышками подтверждает: эту версию.