Пелевин и несвобода. Поэтика, политика, метафизика

Глава четвертая. Могут ли цифровые люди мыслить?

На самом деле вопрос не в том, думают ли машины, а в том, думают ли люди. Б. Ф. Скиннер. Случайное подкрепление

Расчеловечивание (дегуманизация) – понятие, с недавних пор часто встречающееся в российском научном, журналистском и литературном дискурсе. В этом плане характерно высказывание Ольги Седаковой:

…Европейская актуальность… отошла… от классического гуманистического интереса. То, что у нас происходит теперь, называют «дегуманитаризацией»… ‹…› «Дегуманитаризация» означает в каком-то смысле расчеловечивание. Культура, как говорил Ю. М. Лотман, не передается биологически209.

В противовес Западу, где за теориями Ницше и Фуко последовали проблематизация классического гуманизма и ярко выраженный, пусть и не единодушный, интерес к постгуманизму, в России к постгуманизму относятся преимущественно негативно, как к изменению естественных свойств человеческой природы. Современные российские авторы, пишущие в разных художественных и нехудожественных жанрах, выражают серьезную обеспокоенность процессами дегуманизации в мировом сообществе.

Если говорить о проблеме расчеловечивания в постсоветской художественной литературе, первыми на ум приходят именно произведения Пелевина. В присущей ему манере – игровой, но вместе с тем на удивление проницательной – писатель, создавая биотические образы, размышляет о несвободе в постсоветской России и в мире в целом. Несмотря на то что Пелевин подвергает сомнению традиционные взгляды на человечество и рассматривает подавление человеческой воли в результате биополитических процессов, он все равно воспринимает постчеловечество негативно.

В этой главе я попытаюсь показать, как Пелевин изображает технологии и как представляет себе отношения человека и машины, меняющие людей. Механистические метаморфозы (превращение людей в машины), как и анималистические (превращение людей в животных / биомассу / источник энергии/денег), служат ему для осмысления проблем дегуманизации и несвободы. Как анималистический, так и механистический пути расчеловечивания позволяют Пелевину задаться вопросом о качестве свободы на постсоветском пространстве и за его пределами.

Пелевин, инженер по образованию, очевидно хорошо разбирающийся в современных высоких технологиях, настороженно относится к техническому прогрессу. Если его биополитические нарративы рисуют картину деградации человека до уровня домашнего скота, предназначенного на съедение, в произведениях, затрагивающих тему технологий, он показывает, как эпоха электроники воздействует на человеческую психику, обезличивая людей, подавляя свободную волю и сознание. Биология навязывает свой диктат с помощью инстинктов и железных законов приспособления к окружающей среде. Люди-машины программируемы, а потому предсказуемы и поддаются контролю. Они не только лишены эмоций и социально обезличены – если человеческий мозг работает как компьютер, он не может не подчиняться приказам пользователя, который им управляет. Прежде гуманисты боялись, что технологии помешают людям свободно принимать решения. Позднее появилось другое, столь же сильное опасение – к которому и обращается Пелевин, – что нынешняя зависимость от технологий и тотальная коммодификация превращают самих людей в автоматы, а значит, позволяют обществу легко управлять ими. Пелевин выражает и еще более радикальную мысль: возможно, люди никогда и не обладали свободой воли.

Траектория размышлений Пелевина на эту тему четко прослеживается. В «Принце Госплана» (1991), повести из его первого сборника «Синий фонарь», писатель впервые рассматривает отношения людей и техники сквозь призму компьютерных игр. Рассказ «Акико» из сборника «ДПП (NN)» повествует о порносайте, а роман «Шлем ужаса» (2005) – об интернет-чате, и в обоих случаях автор затрагивает проблемы, возникающие в результате взаимодействия человека с компьютером. В «Generation „П“» мы видим образ современного зомбированного Homo zapiens, а Empire V идет еще дальше, намекая, что люди изначально были созданы (задуманы) как машины. Наконец, в сборнике «Ананасная вода для прекрасной дамы» (2010) и в романе S. N. U. F. F. (2011) Пелевин обращается к темам военной робототехники и искусственного интеллекта, еще глубже погружаясь в проблемы человеческого разума, сознания и воли. Эти произведения поднимают вопросы: почему люди по сути своей – биороботы? почему не искусственный интеллект поднимается до естественного человеческого интеллекта, а, наоборот, человеческий интеллект деградирует до уровня низших существ или машин?

Пелевин показывает, что влияние технологий в современном мире неуклонно растет. От взаимодействия отдельного человека с компьютером он переходит к медиа и корпорациям, применяющим высокие технологии, ко всему обществу во власти технологий, а затем и к теоретическим вопросам более общего порядка – о технологиях, человеческом сознании и свободной воле (и ее отсутствии). Хотя некоторые из перечисленных элементов составляют лейтмотив всего творчества Пелевина, в его более поздних текстах воздействие технологий более масштабно, а риск выше.

В текстах Пелевина постгуманизм предстает как форма механистического, биологического и социального вырождения. В них смещаются границы человеческого, но, что еще важнее, обрисованы подавляющие интеллект, основанные на принуждении и безнравственные силы глобальной современности. Стирая границы между людьми, машинами и животными, Пелевин в этих произведениях не видит в наступлении эпохи постгуманизма поводов для радости. В такой перспективе, какие бы весомые обвинения западная мысль ни предъявляла гуманизму, существует этическая необходимость сохранить концепцию человека.