Пелевин и несвобода. Поэтика, политика, метафизика

Fuck the System, а точнее, наоборот

В четвертой части романа, Fuck the System, царящие в настоящем насилие и несвобода спроецированы на будущее и усилены. Люди в плену у социальной системы, управляемой цукербринами, иноприродными сущностями из силикона и органической материи, явившимися на землю под видом технологий и кодов. Это буквальный плен: человеческий мозг подсоединен проводами к единому компьютерному интерфейсу, «фейстопу». Люди не воспринимают «базовую реальность» – только общее виртуальное пространство. Они не общаются напрямую, встречаясь только онлайн и в коллективных сновидениях или занимаясь виртуальным сексом с помощью напоминающих протезы приспособлений Google.

Фразу Fuck the System (жаргон киберпанка) тоже следует воспринимать буквально, только в перевернутом виде, потому что на самом деле именно система поимела людей. Люди будущего, даже если собираются бороться с существующим положением вещей (Караев) или по крайней мере делают вид, что борются (Кеша), вынуждены поддерживать сексуальные отношения с компьютерами. Цукербрины, как вампиры в Empire V, используют людей в качестве источника энергии, только пользуются не их алчностью, подогретой гламуром и дискурсом, а сексуальной энергией, вырабатываемой в ходе совершения полового акта с компьютером, а также острым чувством страдания, порожденным галлюцинациями, которые вызывает компьютер423.

Пелевин в очередной раз обращается к теме человеческого сознания, которым манипулируют информационные технологии, лишившие его способности к самоопределению. Караев объясняет Кеше:

Мы с рождения подключены к информационному потоку, который промывает наши мозги с таким напором, что там не способна появиться ни одна случайная мысль. Системе незачем читать мысли. Ей гораздо проще прокачать через твою голову мысль, которую ты примешь за свою… ‹…› Когда ты принимаешь решение съесть сто грамм картофельного пюре, это тоже не твое решение. Его вколачивают в тебя точно так же, как мысли с контекстной рекламой. ‹…› Вся твоя внутренняя жизнь – такая прокачка. Вся. Это просто длинная программная петля, прокручиваемая системой в твоем сознании. ‹…› Ты есть то, что прокачивают сквозь тебя цукербрины424.

Люди – пустые флешки, или, если воспользоваться более привычным термином, tabula rasa. На эти пустые флешки записывают фрагменты культурного кода, копируя их из информационного пространства в произвольном порядке. Нет ни уникальных черт характера, ни свободы выбора.

Коммуникация между Кешей и Караевым во второй части новеллы комически иллюстрирует склонность людей лелеять иллюзию свободы выбора, когда никакой свободы нет. Диалог, точнее монолог, происходящий после смерти Караева, представляет собой видеозапись террориста-хакера, обращающегося к Кеше. Когда Кеша смотрит эту запись, он может «выбрать», как продолжать разговор, например кивнуть или промолчать, ответить «нет» или «не очень» на ту или иную из реплик Караева. Совершенно очевидно, что это мнимые «опции», никак не влияющие на записанную речь Караева. Как и в трактате Че Гевары, человека заменил симулякр. Именно это пытается сказать в своей записи Караев, и именно таким симулякром – в духе типичной пелевинской иронии – предстает он сам: это просто видеозапись.