Пелевин и несвобода. Поэтика, политика, метафизика

Мы мерзость пред Господом

Постапокалиптический мир S. N. U. F. F. пережил несколько масштабных конфликтов и ядерных войн. «Мир древности» исчез в пламени ядерных взрывов. Крупнейшие страны, такие как Китай, Россия и США, распались на воющие княжества. Криминальные и квазикриминальные государства, например, торгующий наркотиками Ацтлан, посеяли рознь в мировом сообществе. Из-за экологической катастрофы уцелевшие технически развитые страны подвесили над поверхностью Земли «офшары» (города на искусственных спутниках), куда перебралась элита человечества.

Книга Откровения предрекает временное правление Антихриста, а в Бизантиуме и Оркланде почитают божество, прямо отождествляемое с этой фигурой. Когда Антихрист-Маниту впервые появляется в криминальном Ацтлане, он принимает человеческий облик, чтобы дать людям новый закон. Имя Маниту созвучно английским словам money («деньги») и monitor («монитор»), поэтому в целом оно символизирует несвятую троицу правящих миром сил – попранной религии, денег и технологий:

В древние времена… люди верили, что экран информационного терминала светится из-за сошествия особого духа. Духа звали «Manitou». Поэтому экран называли «monitor», «осененный Маниту». А деньги по-церковноанглийски – «money», так было изначально. ‹…› Маниту Антихрист сказал – те, кто приходил до меня, возвещали: отдай Богу Богово и кесарю кесарево. Но я говорю вам: все есть Маниту – и Бог, и кесарь, и то, что принадлежит им или вам. А раз Маниту во всем, то пусть три самых важных вещи носят его имя. Земной образ Великого Духа, панель личной информации и универсальная мера ценности…341

Подобно Антихристу в книге Откровения, Маниту искажает образ и учение Христа. Если Иисус разграничивает власть светскую и духовную, указывая, в каких обстоятельствах приемлемо подчиняться земным властям, Маниту-Антихрист перечеркивает базовое противопоставление земного и небесного, сформулированное Иисусом. Слова Христа: «…Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк. 12: 17) – извращены: «…Все есть Маниту – и Бог, и кесарь, и то, что принадлежит им». Как и в «Generation „П“», метафизический пласт в романе S. N. U. F. F. соотносится с социальным. Несвятая троица – земное обличие Маниту, компьютеры и деньги – дополняют тот факт, что деньги, а вместе с ними технологии и медиа, действительно почитаются в этом мире как божество.

Появлению Маниту-Антихриста, как и в книге Откровения, предшествует расшатывание принятых этических норм и тотальная мировая война: «Добро и зло стали меняться местами от щелчка пальцев и дуновения ветра. И великую войну на уничтожение уже нельзя было остановить…»342. Проповеди Маниту извращают Библию и утверждают стирание моральных норм: «Маниту живет во всем без исключения, и в высоком, и в низком. А деление на добро и зло, на низкое и высокое – и есть первородный грех»343. Человечество получает патент на любую подлость.

Маниту-Антихрист – злобный демиург, жаждущий человеческой крови; этот метафизический образ проходит через все творчество Пелевина и отчасти навеян гностическими представлениями о злом божестве, чье творение в корне порочно. У каждой текстовой вселенной Пелевина есть жестокий оператор, будь то оранус / Энкиду / Ваал / жирная надмирная тушка в «Generation „П“», правители-вампиры в Empire V или управляющий пользователь / модератор / Минотавр в «Шлеме ужаса»:

Знаешь, кого он мне напоминает? Злобного колдунишку, которому захотелось помучить котенка. Он забирается в подвал потемнее, лепит котенка из глины, оживляет, а потом – трах! – головой об угол. И так каждый выходной, штук по сто. А чтобы из подвала не доносилось мяуканье, колдунишка научил котят стоически мыслить – прах есмь и возвращаюсь в прах. И заставил себе молиться те несколько секунд, на которые они возникают344.

В романе «Т», изданном за несколько лет до S. N. U. F. F., Пелевин пишет: люди – «просто гладиаторы в цирке», а «управляют цирком жестокие и капризные боги». Хуже того – люди, как кролики, живут, чтобы боги «могли кормиться». И еще: «Бог не читает книгу жизни… Он ее сжигает… А потом съедает пепел»345. Бизантиум же истребляет орков в качестве человеческих (или недочеловеческих) жертвоприношений кровожадному Маниту.

Названия частей мира, разделенного, как у Уэллса, на верхнюю и нижнюю сферы, в S. N. U. F. F. построены на сложной языковой игре, намекающей на упадок и деградацию, равно как и на эсхатологический подтекст. В названии «Уркаина», она же «Оркланд», угадываются одновременно «Украина», «урка» (уголовник на воровском жаргоне) и «орки» (безобразный вид человекоподобных воинов из саги Толкина «Властелин колец» [The Lord of the Rings, 1954]). Еще одно название нижнего мира, «Уркаганат», отсылает к «каганату», государственному формированию, существовавшему в IX веке у восточных славян, а «каган» (тот, кто стоит во главе каганата) – тюркское обозначение правителя. В романе Уркаганат – обедневший осколок бывших России и Украины.

Название «Уркаганат» отражает движение оркской истории вспять: страна словно вернулась в раннее Средневековье, в эпоху феодальной раздробленности (еще до Киевской Руси). Вместе с тем оно указывает на шаг назад в плане цивилизации: власть перешла в руки преступников. Тема исторической деградации заявлена еще в «Ананасной воде»: «Мы позволили обогатиться небольшой группе негодяев, которых интересовало только воровство, и дали им ярлык на княжение, чтобы они опустили эти территории в разруху и держали их под контролем»346. Название оркской столицы, Слава, намекает на этническое происхождение орков и их склонность к патетическому прославлению самих себя (как в советские времена, только по менее убедительным причинам). К тому же город Слава – явная пародийная отсылка к Царству Славы, ожидающему всех верных после второго пришествия Христа, окончательной победы над Антихристом и Страшного суда.

Бизантиум, он же Биг Биз, – еще один Рим, обернувшийся апокалиптической вавилонской блудницей. Это название отсылает к историческому второму Риму, Византии, а еще к слову «бизнес». Подобно Византийской империи на закате ее существования, Бизантиум населяет ищущая удовольствий, скучающая, испорченная элита, над которой нависла гибель. Как и историческая Византия, это теократия, но местная религия – не православие греческого образца, а культ Маниту-Антихриста и «мувизм» (почитание медиа)347. Отчетливо проступают и отголоски первого Рима. Подобно гладиаторам, развлекающим пресыщенных патрициев, орки ведут постановочные бои в закрытом цирке в центре Славы на потеху – хлеба и зрелищ – развращенных обитателей офшара348.

В Бизантиуме поклоняются Маниту-Антихристу; это мир, «любящий и делающий неправду» (Откр. 22: 15). Его жители прибегают к медийным симулякрам, чтобы обманывать себя и живущих под ними орков: «…Волшебством твоим введены в заблуждение все народы» (Откр. 18: 23). Местные медийные звезды и «дискурсмонгеры» (развращенные интеллектуалы, служащие режиму) творят чудеса с помощью техники, соблазняя народ молиться апокалиптическому Зверю. Это «чудеса ложные» (2 Фес. 2: 9), а не истинные – они объясняются ловкостью и смятением чувств.

Мерзости вавилонской блудницы, царящие в Биг Бизе: ложь, похоть, сексуальные извращения, алчность и жестокость, – воплощены в фигуре Дамилолы Карпова и в еще большей степени – в дискурсмонгере Бернаре-Анри Монтене-Монтескье (намек на Бернара-Анри Леви, французского общественного деятеля, философа и журналиста)349. В начале романа Бернар-Анри спускается в Оркланд, чтобы развязать очередную войну с орками. Война, которую он (как и Дамилола и другие операторы Биг Биза) затевает, имеет для Бернара-Анри большое значение, потому что он вожделеет юных оркских девочек. Новый виток боевых действий даст ему возможность похищать девочек, обращать их в сексуальное рабство и в конце концов убивать, чтобы снять скальп и пополнить свою коллекцию сексуальных трофеев.

В Бернаре-Анри угадываются черты лжепророка из книги Откровения, сопутствующего Зверю. Как и этот лжепророк, он звероподобен, а его намерения имеют грубую (и явно извращенную) чувственную природу. Бернар-Анри использует оркского подростка Хлою как повод для начала войны и обставляет ее похищение как спасение от безнравственного правителя Оркланда Рвана Дюрекса350. Во время лжеспасения Бернар-Анри надевает маску поддельной набожности, подражая «чудесам» и даже внешности Иисуса Христа (облачается в хитон и благоухающие сандалии). Коварный и беспощадный, он прибегает к риторическим приемам (дискурсмонгерству) и технологическим новшествам, чтобы орки поддались искушению и поверили ложным чудесам мувизма. Подобно лжепророку, он способен низвести с небес огонь – с помощью военного дрона-кинокамеры351.

Упадок и ложь Биг Биза, сопутствующие вавилонской блуднице, проявляются не только в таких персонажах, как Бернар-Анри и Дамилола Карпов. Неспособность к нормальным человеческим чувствам присуща всему населению офшара. Слова «любить» и «жалеть» стали означать всего лишь имитационные паттерны352. Сексуальная партнерша и рабыня Дамилолы (до определенного момента) – резиновая кукла. Как отмечает сам главный герой, женщины из плоти и крови на офшаре еще искусственнее Каи. Это справедливо как в физическом плане (женщины сделали столько пластических операций и вставили столько силиконовых имплантатов, что состоят в большей степени из синтетической материи, чем из органической), так и в психологическом, поскольку они (как и мужчины) утратили способность к подлинным чувствам.

Но ложь и извращения на этом не кончаются: вся история и культура Оркланда, как выясняется, искусственно создана Биг Бизом. Как поясняет Бернар-Анри, орки (не их тела, а их история и культура) придуманы специалистами Биг Биза, потому что Биг Бизу нужен слабый и отталкивающий противник:

Не то чтобы настоящий враг. Скорее, отвратительный и гнусный во всех проявлениях противник. Но не особенно сильный. Чтобы с ним никогда не было серьезных проблем ‹…› Знаете, почему вы не любите себя сами? ‹…› Вас придумали для того, чтобы ненавидеть с чистой совестью353.

В S. N. U. F. F. эсхатологическое противостояние добра и зла заменено ложными оппозициями, изобретенными Бизантиумом, например между людьми (бизантийцами) и дегуманизированными орками. С началом очередной войны Оркланд с его загубленной экологией и преступной властью превращается в арену уничтожения, где предпринимается попытка разрешить конфликт между «людьми» и «недочеловеками»354. Как вампиры, разводящие людей из практических соображений, чтобы кормиться их энергией, Биг Биз создает орков, чтобы убивать их в медийных войнах и эксплуатировать как источник энергии и производителей детей, а еще чтобы его собственное население могло выплеснуть на них свои негативные эмоции – под тем удобным предлогом, что они воплощение зла, стоящее ниже человека. Если, согласно «Первому философическому письму» (1829, опубл. 1835) Петра Чаадаева, миссия русских – показать другим народам, как не надо жить, то пелевинские орки усердно работают и еще усерднее умирают, чтобы подтвердить эту классическую максиму355.