Тебе повезло, детка!

- Я же просил меня дождаться.

В голосе раздражение и недовольство.

- Я хотела помыться.

- Спешила смыть мои следы? - всё понял он. - Напрасно! Отсутствие их лишь провоцирует оставить их вновь.

Что ж, если так, мне не привыкать ходить в испачканном следами близости белье. Правда предварительно, я надену шорты и максимально себя изолирую от него. Озвучить ему выход из положение не успела. Я едва не вскрикнула, когда его руки легли мне на бёдра, притискивая к нему, и сам он ко мне приник, толкая нас под тёплые струи воды. Несмотря на это, по телу прошёл озноб. Я была не готова так быстро к повторению первого акта.

- Совсем не понравилось?

Надо же, какая проницательность! Игнорировать его дальше не получилось, он насильно развернул меня к себе лицом.

- Катя, почему молчишь?

- Боюсь, что если отвечу правду, вы опять попытаетесь сделать мне «хорошо», - отводя глаза, ответила ему, раз отмолчаться не получилось.

Модифицированный поднял голову вверх, подставляя лицо под струи воды, и лишь после этого опять посмотрел на меня.

- Тебе было больно?

И я взорвалась.

- Это что, единственный критерий? Да я вас вчера увидела впервые в жизни! Вы меня насилуете, трогаете везде, и ждёте восторгов? Это я для вас пара, а вы для меня никто!

Выкрикнув это, тут же осеклась, почувствовав опасность, настолько нехорошим стало выражение его лица, взгляд хищным.

- Я же не сопротивляюсь... Что вам ещё надо? - прошептала я, почувствовав всю безнадёжность до него достучаться. Да и чего я жду? Он же сказал, что ему необходимо моё тело. Прямо предупредил, чтобы готовилась, будет много секса. Моё мнение его не интересовало и не интересует. Просто самолюбие его задела, что не пищу от восторга, да и всё.

- Как же с тобой тяжело, - вздохнул он.

Серьёзно?! Можно подумать, мне с ним пипец как легко! Откуда только свалился на мою голову.

Не выдержав последующего молчания, подняла взгляд и окаменела. Модифицированный зачаровано смотрел на мою грудь, словно в жизни ничего прекраснее не видел. Даже руки потянул, но я отшатнулась, в защитном жесте скрещивая свои на груди, прикрываясь. Отступать было некуда, я упёрлась в стенку кабинки, напряжённо смотря на него, особо остро осознавая, что мы оба обнажены.

Не смотреть вниз, не смотреть вниз, не смотреть.

Вздрагиваю, когда он опирается руками о стекло возле моей головы и тут же втягиваю живот, ощутив прикосновение его члена.

- Не сопротивляешься? - переспрашивает он и с намёком смотрит на мои скрещенные руки: - А это что?

На его плечи стекает вода и мелкие брызги долетают до меня, попадая на лицо и губы. Во рту пересохло, и я слизываю капли влаги. С тоской смотрю ему за спину, мечтая оказаться ближе к выходу. Как глупо, в своём желании помыться сама загнала себя в клетку.

- Я не дерусь, не истерю, но и подставляться не буду, - ответила ему, избегая смотреть в глаза.

- Что так? Обижена на меня? Или я уродлив?

- Ответь, Катя! - требует он, заставляя взглянуть на него.

Его лицо так близко. Голубые глаза в кружеве длинных ресниц раздражённо сверкают. Невольно оцениваю его: мужественные, скульптурные черты лица, будто вылепленные скулы, прямой нос, разлёт густых бровей, высокий лоб... При всём моём отторжении язык не повернётся назвать его уродливым, но ничего общего с запавшим мне в сердце Максимом.

Именно воспоминание о нём и нашем сорвавшемся свидании, заставляет ответить предельно откровенно:

- Нет, вы красивы. Но меня от вас воротит.

Видимо, жизнь с мачехой ничему меня не научила. Ведь знала, что никому не нужна эта правда, лучше и безопаснее промолчать, держа всё в себе.

- Воротит... - повторил он за мной, катая это слово на языке, а потом стиснул зубы, словно желая раскрошить его в пыль. - Я старался быть мягким с тобой, насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах, но если я тебе настолько неприятен.

Он приподнял меня до уровня своего лица, и спросил:

- Тогда ради чего мне сдерживаться, Катя?

У меня не было ответа. Он тоже, похоже, его не нашёл. Потому что поднял меня ещё выше, вынудив схватиться за его плечи для равновесия, и когда я открылась, медленно лизнул мою грудь, а потом обхватил губами сосок, вбирая его в рот.

Дальше он действительно перестал сдерживаться, ориентируясь лишь на свои желания, по-хозяйски трогая и целуя так, как хочется ему. Я его не останавливала, безучастно отдав своё тело. По крайней мере старалась такой казаться. Не дёрнулась даже когда его ладонь втиснулась между моих ног.

Взбрыкнула лишь раз, когда он оттянул мне волосы назад, впиваясь собственническим поцелуем в губы. Но я не собиралась так же безропотно отдавать ему мой первый поцелуй. Ну, не считать же им те поспешные с запахом перегара у реки, когда слюнявые губы елозили по моему лицу, попадая куда придётся. Тогда я уворачивалась, но сейчас было не уклониться, и я крепко стиснула зубы, поджимая губы.

- Открой рот, Катя, - потребовал модифицированный.

- Да пошёл ты!

Меня окатило холодом его глаз. Он не стал настаивать, вместо этого взял меня там же, держа навесу у стенки душевой. Потом деловито смысл следы и перенёс на постель для дальнейших эротических игр. Наверное, после них не поцелованными на теле у меня остались лишь губы, а моя природная стыдливость в уголке билась в истерике. Потому что после того, как меня вертели во все стороны, распахивали до предела ноги, забрасывали на плечи, а потом вылизывали пылающие от интенсивных упражнений складочки, и начинали всё по новой, в моём теле вряд ли для него остались потаённые места. Разве что к прелестям орального и анального секса не приобщили.

Как хорошо, что ему нужно было на работу. Это я после всего лежала без сил, а он принял душ, оделся, и выглядел вполне себе бодрым. Перед тем как спуститься завтракать, сообщил:

- Ты запустила себя. Не терплю неухоженных женщин. Я оставлю с тобой Мари-Энн, она запишет тебя в салон, где помогут привести в надлежащий вид. Ты поедешь туда по доброй воле, или мне придётся лично тебя туда сопроводить. Поверь, тебе не понравится, если мне придётся тратить на это своё время.

Я промолчала, лишь натянула повыше одеяло и отвернулась к нему спиной.

Удивительные мы создания женщины. После всего неприятного, что он говорил мне, больше всего уязвили именно эти его слова. Да, я не ходила в парикмахерские и на маникюры, считая каждую копейку, но я сама себе делаю укладку и у меня нет грязи под ногтями, а ногти покрыты обычным бесцветным лаком. Это практично и удобно. Я откладывала на учёбу, считая это более важным и упрекать меня в этом...

Да какое у него вообще право меня судить! Ворочая миллионами, разве он поймёт того, кто считает копейки.